Верховные судороги

— Нет, мэм, не следует. Я от моих заявлений не отказываюсь. Хоть и понимаю, что в Вашингтоне это не принято. [Хохот в зале.]

Сенатор Шиммерман продолжала улыбаться.

— Да, ну что же, добро пожаловать в наш городок, судья, — сказала она. — А не могли бы вы рассказать комитету о вашей судейской философии?

— В общих чертах она сводится к тому, чтобы поддерживать порядок в зале суда. Добиваться, чтобы каждый, кто в нем присутствует, выполнял существующие правила. Наказывать порок и оправдывать невиновных. Примерно так. Вы не хотели бы сразу перейти к делу «Роу против Уэйда»?

— Я… э-э… — Сенатор Шиммерман скосилась на Декстера, сидевшего со словно примерзшей к лицу улыбкой.

— Я просмотрела стенограммы последнего десятка примерно слушаний, посвященных кандидатам на место в Верховном суде, — сообщила Пеппер, — так в них все практически к этому делу и сводится.

Сенатор Шиммерман обиженно выпрямилась в кресле:

— О нет. Далеко не все. Думаю, нашему комитету захочется услышать ваши мнения по целому ряду вопросов.

Пеппер пожала плечами, всем своим видом показывая, что слова сенатора ее не убедили:

— Ладно, как скажете. Я всего лишь пытаюсь сэкономить время. Если хотите, мы можем разговаривать, пока рак на горе не свистнет, о первоначальном умысле и строгой конструктивности, действенности Конституции, судейском темпераменте, роли суда в противоположность роли законодательной власти — о чем угодно и обо всем остальном. Буду только рада. Я провела последнюю пару недель, набивая голову ответами на предположительные вопросы, полученными мной от мистера Хейдена Корка и его команды.

Хейден, смотревший вместе с президентом телевизор, закрыл глаза и беззвучно застонал. Президент расплылся в улыбке.

— То есть Белый дом указывал вам, что вы должны говорить? — спросила сенатор Шиммерман.

— Черт, ну конечно. Мне выдали целые тома инструкций. Грудутомов. Я чувствовала себя школьницей на распродаже учебников. Чтобы перетаскивать эти книги с места на место, мне потребовался вильчатый погрузчик. Так или иначе, ответы я заучила. Хотя должна предупредить вас, сенатор, скучны они неимоверно. По-моему, главное их назначение — заставить каждого, кто смотрит наши слушания по телевизору, потянуться к пульту и сказать: «Разбудите меня, когда они опять обнаружат на банке из-под коки лобковые волосы». [45]Но если вам охота играть по такимправилам, сенатор, пожалуйста. Это ваше родео.

Грейдон Кленнденнинн улыбнулся.

Сенатор Шиммерман открыла рот, однако издать хоть какой-нибудь звук не смогла. Выглядела она в точности как человек, которому съездили по физиономии мороженой треской.

Сидевший в Овальном кабинете президент Вандердамп замурлыкал от удовольствия.

— Это наша девочка, Хейден, — сказал он и прихлопнул ладонью по столу.

Хейден промолчал.

Девятнадцать сенаторов молча таращились на кандидатку в члены Верховного суда.

— Ну так что, — улыбнулась Пеппер, — вопросы у кого-нибудь имеются?

Глава 12

— А почему задавать этот вопрос должен именно я? — не без язвительности осведомился сенатор Пебблмахер от великого штата Невада в самом начале предварявшего третий день слушаний совещания, на котором присутствовало с полдюжины удрученных членов комитета.

Два дня Декстер посылал на поле битвы сенаторов своей армии, и все они возвращались назад, скуля и повизгивая. Хэнратти (штат Массачусетс) попытался поставить Пеппер в вину ее атеизм, и получил спокойный ответ: «Знаете, сенатор, если бы Благой Господь на глазах у вас, девятилетнего, ухлопал молнией вашу маму, вы, возможно, почувствовали бы то же самое». После чего Хэнратти получил столько писем, содержавших угрозу убить его, что пребывал теперь под охраной Секретной службы и проводил каждую ночь на новом месте.

Бускаран из Делавэра — и сам бывший когда-то судьей — попытался поймать Пеппер на незнании технических тонкостей и добился только того, что она уличила его в неправильном изложении формулировки дела «„Креативные кожаные изделия Лигина“ против ПСКС». (Люди Хейдена предусмотрительно включили ее в составленный ими том наставлений.)

Хармукян из Висконсина пожелал узнать, воспользовалась ли бы Пеппер, рассматривая дело «„Мороженая щука Гретхен“ против „Пиленого льда Милуоки“», правом передачи такового в суд высшей инстанции. Пеппер процитировала три прецедента (один из них восходил аж к 1956 году), в которых суд отказывался вмешиваться в дела подобного рода на том основании, что тухлая рыба — вещь слишком омерзительная, чтобы даже помышлять о ней.

— Я всего лишь подумал, — ответил сенатору Пебблмахеру Декстер, постаравшись добавить в свой голос нотку великодушия, — что тебе было бы приятно свалить ее. Она уже еле держится на ногах.

— А чего ж тогда ты ее сам не свалишь? — с подозрением поинтересовался Пебблмахер.

— Я держу себя в резерве, — ответил Декстер.

— Что у нас тут, по-твоему, происходит — Арденнское сражение?

— Вот именно, — встрял в разговор Мармелли из великого штата Айдахо. — Когда, интересно узнать, в бой вступишь ты,Декстер?

— Всему свое время, — ответил Декстер. — Всему свое время. Люди, люди. Перестаньте. Мы же должны выступать единым фронтом. — И он снова воззвал к Пебблмахеру: — Послушай, Джимбо, дело-то беспроигрышное. Ее папаша, можно считать, уговорил Джека Руби пристрелить Освальда.

— Ради всего святого, Декстер, в шестьдесят третьем она еще даже и не родилась.К ней-то это какое имеет отношение?

— Я о ее личной причастности и не говорю, — ответил Декстер. — Но в целом эта история… попахивает гнильцой. И потом, ее мать. Убита молнией? Тебе не кажется, что уж больно гладко у нее все получается? Мои Всадники отыскали человека, который уверяет, что был в машине «скорой помощи», доставившей ее мамашу в больницу, так этот человек готов поклясться, что в дороге она была еще жива.

— И что это доказывает? — поинтересовался Пебблмахер и вызывающе скрестил на груди руки.

Декстер понизил голос:

— Ну, по нашим сведениям, они… прикончили ее уже в больнице.

Пебблмахер фыркнул:

— Ты хочешь раздуть из этого целое дело? Милости прошу.

Декстер пожал плечами:

— Ну, как знаешь, Джимбо. Я почему-то думал, что ты с нами заодно. Так что, есть желающие?

С полдюжины сенаторов молча смотрели на своего председателя.

— Ладно, хорошо. Но я считаю, что мы упускаем отличную возможность.

И Декстер обратился к сенатору от великого штата Флорида Рамос-и-Гуальтапо.

— Сильвия, — сказал он. — Попробуй взять ее на пункте о регулировании торговли. Вчера, отвечая Фрицу насчет «Файнхард против Муна», она ступила на очень тонкий лед. Я просто слышал, как он под ней потрескивал.

Сенатор Рамос-и-Гуальтапо ответила председателю Митчеллу полным сомнения взглядом.

— А я почему-то никакого треска не слышала.

— Я считаю, — сказал Декстер и нетерпеливо пристукнул карандашом по столу, — что в вопросах торговли между штатами она чувствует себя неуверенно.

— И все-таки ты-то когда собираешься взяться за нее, Декстер? — поинтересовалась Сильвия.

— Да.

— Да.

— Не беспокойтесь, — спокойно ответил он. — У меня найдутся вопросы к судье Картрайт. О да. О да. Да.

— Какие, например?

— Всему свое время.

— До сих пор ты сидел тише мыши, — сказал сенатор Блоггвелл от великого штата Миссисипи. — Только глазки ей строил.

Сенаторы забормотали. Умение бормотать есть одно из самых высоких сенаторских искусств.

— Ты позволил ей проехаться трактором по Гарриетт, — сказал сенатор Манксдзен от великого, но не так чтобы очень обширного штата Род-Айленд. — Гусеничным.

— Гарриетт Шиммерман крепка, как танковая броня, — ответил Митчелл. — Ей моя помощь не требовалась.

— Да? — удивился сенатор Эзратти от великого — временами — штата Северная Каролина. — Поэтому я и застал ее рыдающей в гардеробной?

45

Ссылка на приключившуюся во время одного из аналогичных слушаний неприятность, на которой нам лучше не останавливаться. (Прим. авт.)