Страница 3 из 71
(7) Другой человек, лишенный вкуса [40]и слабо знакомый с подобной литературой, в ситуации, когда противник [41]заявил о необходимости переноса рассмотрения дела, сказал: «Претор, прошу, помоги, приди на помощь. До каких же пор этот бовинатор (bovinator) [42]будет нас задерживать?»
Он три или четыре раза громким голосом воскликнул: «[Этот человек] бовинатор (bovinator)!» (8) Большинство присутствовавших стали перешептываться, придя в изумление от необычного слова. (9) Однако он, ликуя и размахивая руками, сказал: «Ведь вы не читали Луцилия, [43]который называет любителя уловок (tergiversator) bovinator». И действительно, в одиннадцатой книге Луцилия есть такой стих:
Что думал и говорил Марк Катон об Альбине, который, будучи римлянином, написал римскую историю на греческом языке, попросив прощения за плохое его знание
(1) Справедливо и весьма изящно, как говорят, осудил Марк Катон Авла Альбина. [45](2) Альбин, который был консулом вместе с Лицинием Лукуллом, [46]изложил по-гречески историю римского народа. (3) Начинается его сочинение примерно так: никто не должен на него сердиться, если что-либо в его книгах будет изложено не очень складно или недостаточно изящно, ведь, как он пишет, «я римлянин родом из Лация, греческий язык нам в высшей степени чужд»; поэтому он извиняется и просит о снисхождении при строгой оценке [своего труда], если что-либо окажется ошибочным. (4) Прочтя это, Марк Катон произнес: «Ты поистине большой пустомеля, Авл, раз предпочел скорее извиняться за ошибку, чем попытаться ее избежать. Ибо мы обыкновенно просим о снисхождении либо когда сами по неосторожности допускаем ошибку, либо тогда, когда дурно поступаем по принуждению. Но я спрашиваю, кто же заставил тебя поступить таким образом: просить прощения, прежде чем ты [что-либо] сделал»? (5) Это описано в сочинении Корнелия Непота «О знаменитых людях», в двенадцатой книге. [47]
История о послах Милета и ораторе Демосфене, найденная в книгах Критолая
(1) Критолай [48]написал, что послы Милета приехали по государственным делам в Афины, вероятнее всего, с просьбой о помощи. Здесь они по собственному усмотрению назначили тех, кто должен был говорить в их защиту. Последние, как было поручено, выступили с речью перед народом в защиту милетян. Демосфен же [49]в ответ на требования милетян весьма энергично доказывал, что и милетяне недостойны помощи, и [просьба их] противоречит интересам [Афинского] государства. Слушание дела было перенесено на следующий день. Тогда послы пришли к Демосфену и стали усердно просить, чтобы он не выступал против них. Он потребовал денег и получил столько, сколько просил. На следующий день, когда дело стали рассматривать вновь, Демосфен, плотно обмотав шею и затылок шерстью, вышел к народу и заявил, что болен лихорадкой и поэтому не в состоянии выступить против милетян. Тогда один из толпы воскликнул, что Демосфен страдает не простой, а «золотой» лихорадкой. [50]
(2) Впрочем, даже сам Демосфен, как передает тот же Критолай, не делал из этого тайны, а, напротив, причислял к своим заслугам. Ибо когда однажды он спросил драматического актера Аристодема, [51]какую плату тот получает за игру и когда Аристодем ответил: «Один талант», Демосфен [в свою очередь] сказал: «А я получил больше за молчание». [52]
О том, что Гай Гракх в одной из своих речей связывает представленную выше историю с оратором Демадом, а не с Демосфеном; а также слова самого Гая Гракха
(1) То, что, как мы сказали в предыдущей главе, было написано Критолаем по поводу Демосфена, Гай Гракх [53]в той своей речи, где он выступал против закона Ауфея, [54]отнес к Демаду [55]в следующих словах: (2) «Даже если вы, квириты, призовете на помощь всю свою рассудительность и порядочность, вы все равно не найдете среди нас никого, кто вышел бы на эту трибуну бескорыстно. Все мы, произносящие здесь речи, к чему-либо стремимся, и каждый, кто выступает перед вами, делает это лишь ради того, чтобы достичь выгоды, и ни для чего другого. (3) Я сам убеждаю вас увеличить пошлины с целью облегчения управления своими интересами и государственными делами. Я выступаю не задаром, но, по правде говоря, я хочу от вас не денег, а уважения и почета. (4) Те, кто выступают перед вами с намерением разубедить вас принимать этот закон, хотят не почета от вас, а денег от Никомеда. Те же, кто убеждают вас принять этот закон, тоже не стремятся к доброй славе. Они ждут от царя Митридата наград и денег на собственные нужды. Ну а те, кто [присутствуя] здесь сейчас молчат — самые ловкие: они получают деньги со всех сторон и всех обманывают. (5) Вы, полагая, что они держатся в стороне от этих дел, награждаете их хорошей репутацией; (6) посольства от царей, думая, что эти люди молчат именно в их интересах, предоставляют им большие суммы и оплачивают их расходы. Вот так обстояли дела в Греции, где некогда [один] трагический актер похвалялся тем, что за одну пьесу ему заплатили целый талант. В ответ на это Демад, красноречивейший человек своего города, как говорят, сказал: „Тебе кажется удивительным, что ты заработал один талант за то, что говорил? Я же за то, что хранил молчание, получил от царя десять талантов“. Точно так же эти люди получают и теперь за свое молчание наибольшую плату». [56]
Слова Публия Нигидия, в которых он утверждает, что «лгать» (mentiri) и «говорить неправду» (mendacium dicere) — не одно и то же
(1) Вот точные слова Публия Нигидия, [57]человека, преуспевшего в изучении свободных искусств, которого Марк Цицерон весьма уважал за ум и ученость: «Есть различие между понятиями „говорить неправду“ (mendacium dicere) и „лгать“ (mentiri). Тот, кто лжет, сам не ошибается, но старается обмануть другого. А тот, кто говорит неправду, сам заблуждается». Кроме того, он добавил: (2) «Тот, кто лжет, обманывает настолько, насколько в состоянии, а тот, кто говорит неправду, сам, насколько это в его силах, не обманывает». (3) И далее он говорит о том же: «Добропорядочный человек должен брать на себя ответственность, чтобы не лгать; мудрый — чтобы не говорить неправды; одно зависит от человека, другое — нет». [58](4) Различными изящными способами, клянусь Геркулесом, Нигидий осветил с разных сторон один и тот же вопрос, будто бы говоря всякий раз нечто новое.
О том. что философ Хрисипп утверждает: любое слово двусмысленно и неопределенно, а Диодор, наоборот, считает, что нет ни одного двусмысленного слова
(1) Хрисипп [59]говорит, что любое слово двусмысленно по своей природе, ибо из него можно воспринять два или более [значений]. (2) Диодор же, по прозвищу Кронос, [60]сказал: «Ни одно слово не является двусмысленным, и никто ничего двусмысленного не говорит и не чувствует, и ничто не должно казаться сказанным иначе, чем задумал тот, кто говорит». (3) Он также добавляет: «Если я подумал об одном, а ты воспринял другое, сказанное может показаться скорее неясным, чем двусмысленным. Дело в том, что природа двусмысленного слова должна быть такова, что произносящий его произносит два и более [слова одновременно]. Однако никто не произносит два и более [слова], понимая, что говорит одно».
40
40 В тексте использовано транскрибированное латинскими буквами (apirocalus) греческое слово α̉πειρόκαλος — "несведущий в прекрасном, лишенный вкуса, вульгарный".
41
41 Речь идет о судебном процессе.
42
42 Bovinator — редчайшее слово, производное от глагола bovinari, который, согласно Фесту, близок по смыслу к conviciari (бранить, порицать) (Fest. Р. 27, 1. 26). Ноний, также цитирующий приведенный Геллием стих Луцилия, добавляет: "Βοvinator — тот, кого ныне мы называем malitiosus (коварный, лукавый) и tergiversator (уклончивый человек, любитель уверток)" (Non. Р. 112, I. 1).
43
43 Гай Луцилий — см. комм. к Noct. Att., I, 3, 19.
44
44 V. 417 Marx.
45
45 Марк Порций Катон Старший — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 17. Авл Постумий Альбин — претор 155 г. до н. э. и консул 151 г. до н. э. Цицерон отзывается о нем как о весьма образованном и начитанном человеке (Brut., 81).
46
46 Дед Луция Лициния Лукулла, известного римского полководца и общественного деятеля I в. до н. э.
47
47 Корнелий Непот — см. комм. к Noct. Att., VI, 18, 11. Впервые и наиболее подробно этот случай изложен Полибием (XXXIX, 12, 1–9); его приводит также Плутарх (Cat., 12). Всю главу с незначительными изменениями воспроизводит Макробий (Sat., Praef., 13).
48
48 Fr. 33 Wehrli. Критолай — см. комм. к Noct. Att., VI, 14, 9.
49
49 Демосфен — см. комм. к Noct. Att., I, 5, 1.
50
50 Fr. 55 Malc. В тексте игра греческих слов, которые Геллий приводит в латинской транскрипции: synanche (ангина) и искусственного слова argyranche ("сребрангина"), образованного безвестным остроумцем путем замены префикса на слово ’άργυρος (серебро, деньги).
51
51 Аристодем из Метапонта (I в. до н. э.) — актер-трагик, получивший афинское гражданство и пользовавшийся в Афинах почетом И уважением. Был участником посольства, отправленного к Филиппу Македонскому для заключения мира.
52
52 Ср.: Ioh. Saris. Policr., V, 10.
53
53 Гай Гракх — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 7.
54
54 Закон Ауфея (124 г. до н. э.) должен был подтвердить передачу римскому союзнику, царю Понтийского царства Митридату V Эвергету (150–121 гг. до н. э.) Великой Фригии, однако на эту территорию претендовал также вифинский царь Никомед III (128— 94 гг. до н. э.).
55
55 Демад (ок. 380–319/318 г. до н. э.) — афинский оратор и политик, приверженец Филиппа Македонского, пользовавшийся впоследствии также расположением Александра; часто выступал как противник Демосфена. От его речей до нас дошли лишь незначительные отрывки.
56
56 Fr. 44 Malc.
57
57 Fr. 49 Swoboda. Публий Нигидий Фигул — см. комм. к Noct. Att., II, 22, 31.
58
58 Нигидий хочет сказать, что добросовестное заблуждение неподвластно воле человека, а желание обманывать — подвластно. Ср.: Non. Р. 709.
59
59 Fr. 152 Arnim. Хрисипп — см. комм. к Noct. Att., I, 2, 10.
60
60 Диодор Кронос из Иасоса (IV в. до н. э.) — философ мегарской школы.