Разбойничий тракт

Софи, опустившая было голову, вскинула ресницы, в глазах ее вспыхнула благодарность. Она порывисто обняла возлюбленного за плечи, гордая за свой правильный выбор.

И снова запылили под копытами лошадей бесконечные проселочные дороги необъятной России. Поначалу Дарган объезжал почтовые станции и пикеты с полосатыми шлагбаумами, торчащими перед въездом в населенные пункты, но чем дальше они углублялись в пространства огромной страны, тем меньше, казалось бы, оставалось у них повода для волнений.

Но Софи вдруг осознала, что здесь они действительно никому не нужны, то есть они могут пропасть, и никто пальцем не шевельнет для их поиска. Она, привыкшая ощущать на себе заботы родственников и даже посторонних людей, начала испытывать чувство страха. На одном из забытых богом перекрестков ее охватила паника, женщина сорвала с пояса спутника баклажку с вином, сделала несколько крупных глотков.

Дарган остановил коня.

– Что с тобой происходит? – внимательно присмотрелся он к ней. – Который день ты не находишь себе места.

– Нам далеко до станица? – судорожно дергая горлом, спросила она.

– До Москвы дня три езды, а от нее около месяца еще. Скажи спасибо, дождей нет и дороги подсушило, – похмыкал он в усы. – К уборке винограда как раз поспеем, если ничего не случится.

– О, мон дье!

Софи вцепилась в холку лошади, замотала головой. Она поняла, что и назад пути не будет, и впереди их ждет беспросветная даль, укрытая лесами, реками да изредка встречающимися деревнями с жителями, похожими на первобытных людей. Она устала, она никогда не уезжала от дома так далеко. Ей захотелось вскинуть голову и закричать в голос. Софи так и сделала бы, если бы не воспитание и не любовь к Даргану. Это большое чувство было сильнее всех остальных. Девушка собралась с силами и смогла-таки взять себя в руки, обратила на возлюбленного глаза, полные слез и нежности.

– Я люблю тебя, я всегда буду с тобой, – упрямо тряхнула она распущенными волосами. – Мы приедем в Москва?

– Если ты хочешь, – кивнул казак, понявший ее состояние. – Но после пожара ее, наверное, еще не отстроили, вряд ли тебе понравятся головешки. Разве что кремль, да и тот испоганили твои земляки.

– О кремле я много слышала, – встрепенулась она. – Едем скорее.

– Воля твоя.

Они пустили лошадей в галоп, Софи словно задалась целью разом поглотить все расстояние, отделявшее их от русской столицы, она давно перестала озираться по сторонам, нацелившись только вперед, и сейчас была похожа на птицу, которая, может, и взлетела бы в небеса, спела бы там песню, да запуталась в сетях любви, сама себе подрезав крылья.

Дарган молча скакал рядом, терпеливо ожидая, когда его жена пропитается Россией насквозь, как впитала она самого Даргана. А ждать он умел, недаром удачливый охотник дедука Евсей из всех станичных пацанов брал с собой только его. И еще он думал о том, что с этого момента они будут продвигаться только по наезженному тракту, на котором и людей побольше, и не так бросается в глаза пустота вокруг.

До Москвы оставался один переход. Они доскакали до очередной почтовой станции под вечер, когда смотритель зажег над входом масляный фонарь. Солнце уже закатилось, вечерняя мгла покрыла окрестности синим дымком. Управившись с лошадьми, Дарган со спутницей захватили поклажу и пошли к дому. В этот момент к станции на горячих жеребцах подъехали трое офицеров. Спешившись, они побросали поводья мужику, выскочившему встречать гостей, и раскованной походкой направились к двери. Кто-то должен был уступить дорогу.

– Пусть пройдут они, – почувствовав, что от офицеров кроме лошадиного пота тянет запахом спиртного, придержал жену Дарган. Он терпеть не мог хмельных скандалов.

– Пуркуа, месье д'Арган? – машинально выскочило вдруг из ее уст.

– Они пьяные.

– О, да здесь прозвучала французская речь! – затормозил у порога один из офицеров, голенастый и наглый, с подкрученными вверх усиками. – Пардон, мадемуазель, силь ву пле.

Он протянул руки в белых перчатках по направлению к входу, два его товарища с любопытством оглядели женщину с ног до головы, затем перевели пренебрежительные взгляды на Даргана, все еще одетого в солдатскую форму.

– Мерси боку, – спутница прошла вперед, потянула на себя дверную ручку.

– А этот тоже француз? – снимая головной убор и кидая в него перчатки, гоготнул полноватый офицер с Анной на груди. – Господа, не может быть, чтобы гвардейцы Наполеона стали переодеваться в форму русских солдат и сопровождать своих мадмуазелек в путешествии по Российской империи.

– Вот это мы их напугали, – поддержал товарища третий офицер с розовым шрамом через все лицо. – Теперь наполеоновская форма годится только на тряпки для чистки наших сапог.

– Что-то здесь не то. Вряд ли француженка, явно не из простых, доверит сопровождать себя простому пехотинцу, – посерьезнел полноватый офицер. – Господа, вам не кажется, что здесь налицо некое несоответствие?…

– А ты еще не понял? Мамзелька-то как раз из самых простых, она из… ла фам, решила покинуть парижский бордель и достаться одному мужчине, пусть даже русскому гренадеру.

Между тем первый из офицеров преградил дорогу Даргану, сунувшемуся было за спутницей. Сдергивая перчатки, он высокомерно поднял палец вверх.

– Считай, что ты свое дело сделал, болван, остальное доделаем мы, – сообщил он и обернулся к друзьям. – Я правильно сказал, господа?

Те поддержали его дружным смехом, подхватив казака под руки, оттащили в сторону и столкнули с дорожки. Софи обернулась на шум.

– Месье д'Арган, что там? – воскликнула она, намереваясь броситься на помощь.

Голенастый перехватил ее руку и развязно пояснил, не обращая никакого внимания на протест незнакомки:

– Мадемуазель, не стоит так волноваться, мы сумеем обслужить вас наилучшим образом.

– Это мой муж. – Софи с возмущением выдернула кисть из его ладони. – Так поступать у вас нет никакого права…

– Муж?! – оторопели офицеры, стоявшие возле Даргана. – Какой муж, мы не ослышались?

– Что ты сказала? – меж тем взъярился голенастый. – А ну повтори, парижская проститутка.

Софи отставила мешок с приданым, вскинула подбородок вверх.

– Я нет проститутка, ту сэ кушри, – с вызовом бросила она в лицо наглецу. – Так нет права.

– Ах ты, сучка, выскочила за простого обозника, и еще обзывает нас свиньями, – офицер занес ладонь для удара, он был взбешен настолько, что перестал владеть собой. – Да я тебя наизнанку выверну, половина Парижа у моих ног ползала.

– А ну стай-ять, ваше благородие, – гаркнул Дарган. Он выхватил из ножен шашку и, расшвыряв заслонявших путь офицеров, приблизился к голенастому. – Стай-ять, говорю, не ровен час голова с плеч покатится.

– Что-о?! – совсем ошалел тот.

Договорить ему не удалось, левой рукой Дарган подцепил его подбородок на мощный крюк, не дав долететь до земли, добавил рукояткой шашки и припечатал к земле. Двое других выдернули сабли и бросились на выручку товарища. Казак встретил их хорошо отработанным приемом. Концом шашки подцепив клинок, он сделал вращательное движение, вырвал его из пальцев одного из соперников и отбросил подальше. Полноватый офицер растерянно развел руками, но тот, на лице которого красовался шрам, тут же припал на одно колено, стараясь острием достать до груди Даргана. Казак отбил удар, сам нанес прямой под рукоятку, чтобы ладонь противника занемела.

Выпад достиг цели, кисть офицера потеряла подвижность, видно было, что он с трудом удержал саблю. Чтобы поставить точку, Дарган с силой полоснул лезвием снизу вверх, стараясь попасть посередине клинка. Он не имел права убивать, потому что перед ним были соотечественники, но считал своим долгом заставить опомниться зарвавшихся ловеласов. Клинок офицера вместе с его рукой описал дугу и врезал хозяина вдоль спины, заставив того изогнуться коромыслом.

– Месье д'Арган, назад, – крикнула жена.