Книга Джо

Джаред улыбается. Он какой-то очень естественный, ненапряженный. Говорит коротко, мягко, в нем чувствуется ум. Не заметно никаких внешних признаков злости, как у многих подростков, размахивающих огромным списком того, что они хотят доказать миру. Проглядывает только некое подспудное беспокойство, обычное для этого возраста, — в том, например, как его взгляд блуждает по мне, ни на секунду не останавливаясь.

— Ну, ты не в обиде?

— Какой настоящий американский подросток устоит перед соблазном пустого дома! — отвечаю я. — Это, можно сказать, твой долг перед родиной — привести сюда подружку.

Я вешаю сумку на перила, как делал уже миллион раз за целую вечность до этого. От этого действия, абсолютно рефлекторного, в животе у меня щекочет, и на какую-то долю мгновения я ощущаю запах детства.

— Что с твоей рубашкой? — спрашивает Джаред.

— Одна женщина коктейль на меня вылила.

Мой племянничек ухмыляется:

— Девчонки!

— Этой девчонке было за шестьдесят.

— А зачем она так сделала?

— Были у нее причины.

— Слушай, — говорит он, рассеянно поглаживая литые мышцы на животе. — Мне очень понравилась твоя книга.

Я поднимаю брови:

— Ну, тогда в этом городе ты в меньшинстве.

— В этом городе вообще грамотные люди в меньшинстве, — отвечает он.

Пожалуй, неожиданный ответ для того, кто минуту назад развлекался с девчонкой, которая до сих пор прячется, голая и дрожащая, за диваном в гостиной. Джаред не так прост. Как по сигналу, девчонка выходит из укрытия, симпатичная и нарядная, как с рекламы фирмы «Гэп»: сине-зеленый полосатый джемпер, джинсы, бедер практически нет и прекрасная грудь старшеклассницы — небольшая, но привлекающая внимание своей свежестью, как пара игривых щенков.

— Это Шери, — говорит Джаред, натягивая рубашку, которую она ему принесла. — А это — мой дядя Джо.

— Приятно познакомиться.

— Здрасте, — говорит она, глядя в пол. Она еще не скоро отойдет после моего неуместного вторжения.

— Чтобы закрыть тему, — говорит Джаред, — ты ведь не будешь упоминать об этом небольшом инциденте моему отцу?

— Можешь на меня положиться.

Думаю, Джаред оценил бы рассказ о том, как я когда-то наткнулся на Брэда с Синди в гараже, но даже самые приспособленные к жизни мальчики не могут слышать ничего, что хотя бы как-то связывает их матерей с оральным сексом, поэтому приходится молчать.

— Кроме того, — продолжаю я, — в данный момент у него более важными вещами голова забита.

— Да уж, я думаю, — отвечает Джаред. — Раз ты тут, значит, деду совсем плохо?

— Похоже, что так.

Его глаза расширяются — видимо, от ужаса, и я вдруг понимаю, что у него с моим отцом особые отношения. Я снова испытываю ревность, как в больнице, когда Брэд поправлял отцу простыни.

— Черт, — тихо произносит Джаред.

Наступает короткая минута молчания — молчания о тех вещах, про которые мы думаем, но вслух не говорим: о смерти и о том, как близок к ней мой отец. Паузу прерывают электронные колокольцы моего мобильника, и я с извиняющейся улыбкой страдающего телефонной зависимостью сдергиваю его с ремня.

— Алло.

— Ты лживый, самовлюбленный ублюдок, — слышу я голос Натали. Прикрывая рукой трубку, я смотрю на Джареда и Шери:

— Надо ответить. Я быстро.

— Джаред, — говорит Шери, закусив губу, — мне пора.

— Я тебя провожу, — отвечает он. — Увидимся, дядя Джо.

— Я буду здесь, — отвечаю я и снова прикладываю трубку к уху, успевая расслышать окончание тирады Натали:

— …использовал меня, козел. А когда я стала не нужна…

Я смотрю на Джареда и Шери из большого окна гостиной — как они бредут по дорожке, он обнимает ее, их бедра слегка стукаются друг о друга при ходьбе. От этого я внезапно начинаю себе казаться старым и немощным. Натали договаривает до конца и вешает трубку, я закрываю крышку телефона и убираю его в пластиковый чехол на ремне. С тяжелым вздохом я беру сумку и иду в свою старую комнату, чтобы сразу с этим покончить. Вот я и вернулся домой. Как всегда: представляешь себе одно, а оказывается совсем другое.

Глава 10

По ночам Люси плавала голой.

Пусть не по-настоящему (хотя, скорее всего, по-настоящему она тоже так делала), но в моем сознании она каждую ночь без всякого стеснения бросалась обнаженной в бассейн, лениво плавала, потом переворачивалась на спину и лежала на воде, озаренная неяркой подсветкой бассейна. Эта фантазия поселилась в моей голове и, где бы я ни был, что бы я ни делал, постоянно прокручивалась в моем мозгу. Она стоит на мостках, сияя своей наготой, и перед самым прыжком видит меня — я стою напротив, у противоположного бортика. Вместо того чтобы удивиться, она ласково улыбается мне понимающей, полной соблазна улыбкой, а затем погружается в воду. Я вхожу в бассейн с мелкого края и дожидаюсь, пока она вынырнет. Мы стоим по пояс в воде, и она произносит: «Я все ждала, когда же ты придешь». — «Я знаю», — отвечаю я, и тут она заключает меня в объятия, и я чувствую, как эти великолепные, похожие на луковицы, груди, горячие и влажные, прижимаются к моей груди, и теплые губы обхватывают мои, и она касается меня языком. Под водой мы поначалу слегка соприкасаемся кожей, а потом делаем это все сильнее и сильнее, и она затягивает меня под воду, и мы занимаемся любовью, а на заднем фоне слышно, как радио играет песню Питера Гэбриела «В твоих глазах».Сплошные сопли, конечно, но тогда эта музыка казалась мне волшебной, а идея секса в бассейне — соблазнительной.

Секс в бассейне, боже мой! Убогое, затрудненное совокупление, скорее физкультура, чем удовольствие, приходится компенсировать каждое движение, чтобы хоть как-то оставаться на плаву, и в результате всех усилий ты еще и получаешь меньше, а не больше ощущений в самых важных областях! Ничего похожего на популярные представления, транслируемые по ночным каналам кабельного телевидения! Но сам факт еще раз подчеркивает, что секс в бассейне — прежде всего зрительный образ: на вид гораздо приятнее, чем в реальности. Правда, для семнадцатилетнего девственника секс в бассейне не менее и не более реален, чем все остальные виды секса. Поскольку я не занимался никаким из них, это была просто очередная строка в списке недостижимых вещей.

Если не считать гигантской сексуальной неудовлетворенности, которая с каждым днем грозила перерасти в манию, лето у меня было прекрасное. Двое друзей — это больше, чем две отдельные дружбы. Когда появился Сэмми, у нас возник коллектив. Компания. «Свои». Я наслаждался этой легкой дружбой, шутками, пониманием с полуслова, возникшим между нами тремя в то лето. «Я со своими». Походка моя стала более упругой, я стал чаще улыбаться, у меня открылись глаза. Неожиданно, непонятно почему, я стал счастлив.

И пока я мог, я не замечал того большого, неназываемого, что зловеще маячило на периферии, — словно не было тех тайных взглядов и молчаливых сигналов, которые я все чаще невольно улавливал. Я решительно не хотел ничего менять. Мы слушали Спрингстина, смотрели MTV, пили слишком много пива и ходили купаться, гоняли на электромобилях по территории «Портерс» в ночной тьме, хором отвечали на экранные реплики героев в кино, ели пиццу и бургеры в «Герцогине» и изредка курили травку, которую брали у Нико с городской бензоколонки. И вот в какой-то момент, незаметно, Уэйн и Сэмми стали гораздо больше, чем просто друзьями.

Как долго можно не обращать внимания на роман, развивающийся у тебя прямо под носом? На самом деле весь вопрос в настрое. Наверняка на каком-то подсознательном уровне я отмечал обмен мимолетными взглядами и понимающими улыбками, замечал, как куда-то исчезают их руки в кино, как быстро, неуклюже перемещаются тела при моем внезапном появлении в комнате, как медленно сгущается воздух вокруг двух моих лучших друзей. Но я твердо закрывал на все глаза, намерившись пересидеть, переждать это безумие, как грипп или ангину. Я наивно полагал, что это всего лишь странный период, фаза бунтарских экспериментов, и что это пройдет.