Недетские игры

— Да, — Невзоров ногой подтолкнул ближе к бортику ванны пуфик, стоявший до этого возле туалетного столика. — Он тебе при встрече сам расскажет.

— Мы с ним вряд ли встретимся, — она немного помедлила, прежде чем ответить. — Если только случайно.

Ярик, попытался посмотреть ей в глаза, но жена расслабленно лежала, плотно прикрыв веки.

— Почему?

— Пытаюсь избавиться от прошлого. — Ему пришлось напрячься, чтобы расслышать её шепот. Пар от теплой воды заставил покрыться тело испариной, во всяком случае, так думал Ярослав, не зная, как спросить — решила она и его оставить в прошлом или же нет. — Однажды я помогла ему, потом он — мне. Мы в расчете…

— Да нифига вы не квиты! — хоть и понимал, что лучше не заострять на этом внимание, но сдержаться не смог. — Он ведь точно знал, куда тебя тогда вез. Почему ты промолчала?!

Агнешка все-таки посмотрела на мужа, хотя появившееся детское желание с головой уйти под воду, избегая этого разговора, было, как никогда, сильно. Она видела, что Ярослав зол, но старается сдерживаться, пусть это и не совсем получается. Протянув руку, девушка коснулась скользкими пальцами его щеки, ощущая, насколько желваки напряжены под чуть шершавой кожей.

— Я все расскажу, только не торопи меня, — она не знала, как избавиться от просительных ноток в голосе, и снова зажмурилась, не желая видеть жалость на его лице. Лучше уж пусть злится или ругается, только не жалеет.

— Эй… — мужчина перехватил её ладонь, чуть сжимая запястье. — Я понимаю, тебе тяжело об этом даже вспоминать, не то, что рассказывать. Но это не простое любопытство. Я не знаю, как снова не налажать. Не та была семья, чтобы научить…

— Расскажешь? — Неша уцепилась за эти его слова, стараясь отсрочить собственную исповедь.

Ярослав немного помолчал, только бережно перебирал тонкие пальцы, которыми она продолжала поглаживать его щеку, а потом взял шампунь и, выдавив немного на ладонь, начал крайне аккуратными движениями намыливать ей голову, стараясь не задеть тонкий послеоперационный рубец, который был почти не заметен, прикрытый волосами.

— Помнишь, ты как-то предположила, что у меня родители развелись, когда я был мелким? Так все и было.

— Я не должна была так говорить, — ей стало стыдно за использование профессиональных знаний в нехороших целях. Она ведь понимала, что права, и все равно попыталась сделать больно, невольно отвечая на его агрессию.

— Нет, правильно, что сказала. Я сделал гадость тебе, ты адекватно ответила, — Ярослав хмыкнул, вспоминая свою реакцию на её предположение. — И потом, не уколола бы меня, кто знает, может, и целовать бы тебя не полез. Застеснялся бы.

Несмотря на серьезность темы, Агнессы прыснула от смеха:

— Не наговаривай, ты стеснительностью не страдаешь, — она чуть глубже опустилась в воду, смывая пену с волос и, повинуясь безмолвной просьбе, подняла ногу, чтобы Ярославу было удобнее намыливать её, все ещё расцвеченную разноцветными синяками кожу. — Если верно понимаю, ты остался с матерью? — девушка не хотела его подталкивать, настаивая на продолжении, но проснувшееся желание понять собственного мужа не утихало. — Сколько тебе было лет?

— Двенадцать. Ромке — семнадцать. Он уже окончил школу и остался в Москве, как раз поступил в университет. А меня Валери забрала во Францию. Она там родилась, а замуж вышла за русского, хотя в те времена это и не приветствовалось, — он замолчал, вспоминая каким шоком было для пацана узнать, что семьи у них больше нет, да и не то, что видеться, даже разговаривать с отцом мать запретила.

— Ну, я немного младше, да и Польша — не Франция, но примерно представляю. Я же тоже не чистокровная русская, отец — поляк, — она немного повернулась, чтобы лучше видеть мужа и уже без усилий сдержала гримасу от кольнувшей боли, когда ребра выразили недовольство такими ерзаниями.

— Валери любила отца, но ненавидела Россию. Мы так и не узнали, почему родители развелись, — Ярик слегка тряхнул головой, чтобы отогнать особо яркие воспоминания. — Так я оказался в Париже, совершенно не зная языка и не имея рядом никого знакомого, кроме матери. Проблему языкового барьера она решила просто — запретила разговаривать на любом языке, кроме французского. И отдала в местную школу.

Агнесса почувствовала копящееся раздражение на его мать. Неужели она не понимала, что ребенку и так очень тяжело?! Развод родителей, фактическое "выпадание" из привычной жизни, расставание со всеми друзьями. Да ещё и новое, совершенно чуждое окружение, в котором чувствуешь себя пустым местом, лишенный возможности понимать и выражать себя. Неша не сомневалась, Ярослав быстро выучил язык, под маской веселого раздолбая скрывается гораздо более умный и глубокий человек, чем он сам желает показать.

— Сколько месяцев тебе понадобилось, чтобы начать нормально общаться? — она не собиралась унижать его проявлением жалости. Воспоминания от этого легче не станут…

— Четыре, потом уже шпарил практически без акцента, — Невзоров хмыкнул, вспомнив что-то из той далекой поры.

— Быстро. У тебя хорошие лингвистические способности. А чем занималась твоя мать?

— Устраивала свою жизнь. Через полгода Валери вышла замуж и отдала меня в школу-пансионат, после этого я видел её пару раз в месяц, когда она забирала домой на выходные.

Нешка сжала зубы, чтобы не выругаться. Стоило только представить, что кто-то предложит ей сделать нечто подобное с Мишкой, как девушка понимала — не сдержалась бы и высказала этому человеку все, что о нем думает. Как можно променять ребенка на мужа?! Это же все твое, с головы до ног, от сопливого носа до сбитых коленок, личное счастье, ради которого пойдешь на что угодно…

— Вы часто общаетесь?

— К счастью — нет, — он наклонился к жене, пытаясь угадать хоть какую-то эмоцию, но она выглядела совершенно спокойной. — Может, ты меня и осудишь, но я не чувствую себя её сыном. И мне за это не стыдно. Я уважаю Валери за то, что она не бросила меня, только, может, так было бы даже лучше.

— Я понимаю тебя, — она привстала, не совсем представляя, как его поддержать, не начиная копаться в его эмоциях. Именно здесь её помощь не нужна — он не считает себя виноватым в чем-то, но и мать не обвиняет, просто констатирует факт. А самой Агнессе очень хотелось выразить все, что она по этому поводу испытывала. Потому девушка не придумала ничего, кроме как, положив ладонь на его затылок, слегка потянуть на себя, безмолвно прося наклониться. Когда он оказался совсем близко, Нешка прижалась к губам, так выражая сочувствие и понимание. Поцелуй получился нежным и с каким-то едва ощутимым привкусом горечи.

— Неш… — он с усилием сглотнул, пытаясь отодвинуться, но не смог перестать гладить скользкие от пены плечи, трогать тонкие ключицы и шею. — Ты не представляешь, как я тебя хочу, поэтому не надо провоцировать, ладно? — пальцы перешли на её затылок, ероша мокрые короткие волоски. — Давай сначала мы все решим, а ты поправишься?

— Надо же, какая выдержка, — хмыкнула девушка, испытывающая сейчас даже не совсем страсть, хотя и не без того, а, скорее, щемящую нежность. Но и утверждать, что его ласки на неё не подействовали, тоже было бы абсолютным враньем.

— Не издевайся, — Ярослав потерся носом о её щеку, жадно вдыхая запах Агнешки. Крепко поцеловав напоследок влажные покрасневшие губы, он вернулся на свое место, продолжая поглаживать шею жены. — Теперь твоя очередь.

Эти слова колючим сквозняком прошли по распаренной коже, вызывая нервные мурашки и резко отрезвляя. Но Яр прав, раз уж они решили быть честными, она тоже должна рассказать.

— Ты спрашивал, почему я ничего не рассказала тогда, — девушка на секунду задержала дыхание, подбирая правильные слова. — Потому что мне было все равно. Там, у тех, к кому я могла попасть, не ждало ничего нового. Только бы закончилось все намного быстрее, — она попыталась смягчить это улыбкой, но по лицу мужа поняла, что ничего у неё не получилось. Конечно же, он уже додумал все, что она не договорила. Но не это заставило её зажмуриться, не злость на Муромова, а боль в глазах Ярослава. Пока не прошел порыв рассказать это, Агнешка, не открывая глаз, продолжила. — Мне тогда было все равно, что будет дальше, только бы все прекратилось. И то, на что согласился Артур, ничуть не хуже, хотя и не лучше…