Скандальный брак (ЛП)

- Пока мальчик останется с тобой.

- Пока?

- Он еще ребенок. Младенец. И он верит, что ты его мать…

- Я его мать!

- Но, в конце концов, ему нужно мужское влияние.

- Ты не заберешь его у меня, - прошипела она, яростно натягивая одежду. Голубые глаза сверкали. - Никогда.

- Думаешь, можешь бороться со мной? И победить? Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, - он наклонил голову набок.

- Ты отвратителен, - она выскользнула из его жакета и с силой бросила им в него. - Как я могла позволить себе чувствовать к тебе что-либо?

- В самом деле. Я задаюсь тем же вопросом, - развернувшись, он пошел прочь, пробираясь между деревьями. Не оборачиваясь. Не смотря назад.

Было проще уйти вот так. Просто сбежать.

На несколько мгновений Эви застыла, дрожа в промозглой ночи, но не от холода. По спине поднималась холодная ярость, пока она смотрела на его удаляющуюся спину.

Как только могла она вообразить, что может влюбиться в этого бессердечного человека? Он воспользовался ее самой большой слабостью, основной причиной, по которой она согласилась выйти за него, и набросился на нее со всей яростью хищника.

Не был ли Спенсер Локхарт и в самом деле хищником?

Он одной только мысли, что она потеряет Николаса, у нее встал ком в горле, и она сглотнула. Если такова реакция Спенсера, то она была права, что боялась все ему рассказать с самого начала.

Дрожащими руками она закончила одеваться. В глазах стояли слезы. Она все еще ощущала тупую пульсацию между бедер, она чувствовала его, и это было унизительно. Жар затопил ее щеки. Наивысшая слабость - предложить себя ему, позволить соблазнить, а потом позволить ему уйти, сказав эти жестокие слова.

Разве ее предательство заслуживает такого наказания? Девушка покачала головой, сжав пальцами виски, пронзенные внезапной болью. Она так не думала, но поклялась не приближаться к нему, чтобы он не смог снова сделать ей больно.

Одевшись, Эви брела между деревьев, размышляя, как не позволить ему забрать Николаса. Безумием было позволить ему сломить ее защиту, так быстро позволить ему все. Она ускорила шаг. Она обошла озеро, стремясь поскорее увидеть своего сына.

Тупая боль разлилась по груди. Должно быть, Эми уже увела Николаса внутрь на ужин. Они, наверное, гадают, почему она все еще к ним не присоединилась. Конечно, она хотела присоединиться, ее не было так долго. Оставалось только надеяться, что они не заметят ее боли.

Коттедж был уже рядом. Беленые стены и коричневая соломенная крыша внезапно показались такими дорогими и родными.

Эви глубоко вздохнула. Урок усвоен. Она вернется к жизни, которую вела до того, как Спенсер ворвался в ее мир. Да. Она снова вернется к той жизни. И притворится, что она всегда только этого и хотела.

Она притворится, что этого достаточно.

Глава 27

Спенсер пригубил из своей чашки и посмотрел на миссис Брукс, приподняв бровь. Холодный кофе. Снова.

Она изогнула бровь в ответ, с привычным вызовом, побуждая его выразить недовольство. Но он хорошо понимал что к чему. Сердито поджав губы, он сделал еще один глоток.

- Что-то не так, милорд? - откровенно дерзя, поинтересовалась она.

- Немного… - он осторожно подбирал слова, осознавая, что прислуга устала от его постоянного недовольства за последние две недели и была на грани бунта. Его ожидает гораздо худшая, по сравнению с холодным кофе, участь, если он не будет следить за своими словами.

Вернувшись домой, Спенсер чувствовал себя раненым львом. В самом начале он пытался убедить себя, что это всего лишь подавляемая ярость. Бешенство от предательства Эви. От того, что его оставили в дураках. Но спустя несколько дней он понял, что это было нечто большее. Нечто более серьезное.

Ему не хватало Эви.

Чем бы и кем бы она ни была, она проникла в его жизнь. За очень короткое время он привык к ней. Он тосковал по ней, она была нужна ему как воздух. В этом не было никакой логики. Иначе он смог бы просто избавиться от зараженной части себя, которая все еще нуждалась в ней даже после ее предательства, и жить дальше.

- Немного что? - с вызовом спросила миссис Брукс.

- Тепловат, - ответил он, подобрав подходящее слово, чтобы не слишком ее расстроить. Особенно учитывая, как сильно ему не хватало ее лепешек. Он не удостоился ни одного из своих любимых блюд с тех пор, как вернулся без жены.

- Да ну? - с наигранной невинностью поинтересовалась она. Будто не знала, что каждое утро подавала ему холодный кофе. И отвратительную пищу на завтрак, обед и ужин. Не то, чтобы он не понимал, почему она так делала.

Во всяком случае, не после того, как миссис Брукс объявила, что он идиот, раз оставил Эви в Литл-Биллингс. Спенсер не ответил. Снес ее дерзость. Что ему еще оставалось? Поведать всему миру об обмане Эви, чтобы каждый понял, почему он ее бросил?

Миссис Брукс с сопением покинула комнату, оставив его наедине со своими мыслями. Сидя за столом, он повернулся в своем кресле и уставился на цветущие за окном сады. За все эти недели боль в груди не стала меньше. Предательство Эви все еще обжигало. Комом стояло в горле знание того, что первая женщина, к которой его сердце было… ну, неравнодушно… не доверяла ему до такой степени, что врала ему о самой себе.

Миссис Брук вернулась, прокашлялась.

- У вас посетитель.

- Кто?

Она задрала нос и уничижительно посмотрела на него.

- Ваш тесть, мистер Косгроув, - она произнесла это имя с надеждой, что отец Эви явился побранить его. Маловероятно. Он достаточно знал ее отца. Бесхребетного человека, живущего в тени своей величественной жены. Вероятно, явился за деньгами, прознав, что Эви вышла за виконта. Новая родственная связь с туго набитыми карманами представляла собой исключительную возможность.

- Проводите его.

Мгновение спустя слабовольный отец Эви уже стоял перед ним со шляпой в руках.

Еще немного погодя, Спенсер поднялся, чтобы поприветствовать его, несмотря на то, что был определенно не в настроении принимать посетителей, в особенности, родню Эви. В частности этого дурака. Что за человек позволит своей дочери пожертвовать своим добрым именем и участвовать в обмане? Даже ради другой дочери.

- Буду краток, - начал Генри Косгроув, шагнув вперед.

Спенсер обогнул стол, не желая предлагать ему рукопожатие, но думая, что он должен это сделать. Он проделал уже половину пути, когда его тесть уронил свою шляпу, отвел руку и ударил Спенсера в лицо.

Спенсер пошатнулся от неожиданного удара, но стол позади него не дал ему упасть. Прижав ладонь к глазу, он посмотрел на своего тестя.

- Это еще за что, к дьяволу?

- Предполагается, что отец должен защищать свою дочь, - Косгроув вытянулся, весь красный, его трясло от ярости. - Должен признать, я не слишком-то заботился о ней все эти годы, но надеюсь, никогда не поздно начать.

- Ваша дочь не нуждается в защите, - насмешливо произнес Спенсер. - Она с успехом защищается сама.

Косгроув решительно кивнул.

- Да, ну, выбор у нее был небольшой. Она должна была делать то, что делала.

- Всегда есть выбор.

- Вы так непогрешимы? Ради Бога, вы участвовали в атаке легкой кавалерийской бригады. Одно только это должно вызывать вину, по крайней мере, за совершенную глупость. В сущности, ваш полк совершил самоубийство.

Спенсер сжал кулаки.

- Осторожно, иначе будете собирать свои зубы, ползая по полу. Вы не имеете ни малейшего представления о той истории. Без сомнения. То, что вы сотворили с вашей дочерью, говорит об отсутствии у вас чести, - процедил он сквозь крепко сжатые зубы.

Косгроув побледнел.

- Я признаю, что совершил ошибки в отношении моей семьи. Позвольте мне высказать все, что я хочу сказать, и я уйду, - он перевел дыхание. - Вы не должны винить Эви.

- Нет? С какой стати? Потому что она была честна и откровенна со мной? Потому что заставила меня думать, что она другая?