Страница 3 из 100
Шаге на пятнадцатом слышу где-то за спиной:
— А вам нужно особое приглашение? Брысь отсюда!
И две кошки, смешно подпрыгивая вверх на всех четырёх лапах сразу, проносятся мимо, едва не сбивая меня с ног. Или мне кажется, или прямо на ходу они обзаводятся крыльями. Умельцы фрэлловы... Жаль, что я не могу летать.
Полёт. Это слово может означать всё или ничего. Для меня верен второй вариант, для моих родственников первый. Потому что они — драконы. Следует ли из этого, что я тоже дракон? Увы. Мне было бы легче родиться кем-нибудь другим. Или вообще не рождаться, потому что своё главное преступление против мира я совершил, появившись на свет.
Правда, самый первый раз в памяти не удержался. И последующие — тоже. Собственно говоря, лишь совсем недавно я на несколько минут встретился в странной грёзе с тем, кто был ДО МЕНЯ, но был МНОЙ. Или таким же, как я, хотя Мантия утверждает, что мы с ним совершенно непохожи друг на друга. И Мин так говорила. Мин...
Как всё запуталось и закрутилось! Дикий танец теней, разметавшихся по стенам, когда пламя свечи задрожало на сквозняке: как заманчиво раз и навсегда войти в этот призрачный хоровод, оставив вне его пределов иглу Памяти, отравленную ядом Надежды... Заманчиво. Но даже такое маленькое удовольствие не могу получить. Не позволено. Кем? Тем, кто осведомлён. Сначала Владыка Круга Теней не согласился взять меня под своё покровительство, а потом я и сам понял: нельзя. Не время и не место. А наступит ли когда-нибудь срок? Сомневаюсь: ребёнок всегда неохотно расстаётся с любимой игрушкой. Дай волю, истреплет всю, от кончиков спутанных шерстяных или шёлковых волосиков до выцветшего полотна тряпичного тельца. И будет горевать, когда кукла рассыплется на кусочки. Да, только это и утешает: толика прощальных слов мне обеспечена. Правда, в них будет больше обиды на то, что я всё-таки ушёл, чем искренней печали, потому что рано или поздно мир найдёт себе новую игрушку. Более красивую. Более прочную. Более занятную. И забудет о ворохе лоскутков... Не смею просить большего. Недостоин, и об этом мне так часто твердили, что вера переросла в непоколебимую уверенность.
Всё началось довольно давно. Нет, не тридцать с небольшим лет назад. И даже не триста. Возможно, имеет смысл говорить о трёх тысячах, но и за это не поручусь. Да и не так важно, КОГДА, важно, что однажды ЭТО произошло...
Облечённые могуществом существа очень часто забывают о том, что всегда найдётся кто-то могущественнее их самих, хотя в глубинах душ живёт страх повстречаться с daeni — с «тем, кто имеет право приказывать». И не понимают, глупые, что такая встреча принесла бы обеим сторонам лишь пользу, уберегая слабых от смертоносных ошибок, а сильным помогая стать ещё сильнее, справившись с соблазном отдать приказ. Не понимают и боятся всё больше, нагромождая одну нелепость на другую и окончательно запутываясь в оценках и суждениях. А что происходит, когда в детскую нагрянет с проверкой суровый воспитатель? Правильно, дети будут наказаны за все свои шалости: и за сломанные игрушки, и за порванную и испачканную одежду, и за больное сердце старой няни. А мера наказания, как правило, определяется незамедлительно... Драконы тоже были наказаны, и весьма сурово.
За что? Слишком горячо уверовали в собственные силы, пожалуй. Вознамерились нарушить один из основных законов бытия: «Каждое живое существо наделено волей и не может быть её лишено без своего на то согласия». Просто? Да. Понятно? Ещё бы! Но Покорившим Небеса все запреты и предостережения казались никчёмными и глупыми, а раз так, значит, следует их преступить, верно? Цель была благая, спору нет: создать совершенное оружие против магии любого вида и рода, потому что шаткое равновесие мира находится под угрозой нарушения, пока из Источников черпают все, кому не лень. И, что особенно тягостно, не спешат вернуть заимствованное обратно.
Оружие было необходимо. В первую очередь потому, что любой другой способ борьбы с чарами требовал, опять-таки, обращения к Силе, а следовательно, «кражи» не только не прекращались, но и возрастали вдвое. Поиски решения проблемы не заняли много времени, куда больше усилий потребовалось, чтобы воплотить теорию в жизнь. И вот тут в изящные построения вкралась главная ошибка: для расплетения заклинаний и возвращения Силы в Источники оружие не просто должно быть плотью от плоти мира, но самое страшное: оно должно быть ЖИВЫМ. Почему именно так, а не иначе, выяснять было не с руки, и драконы резво взялись за поиск кандидатов на почётную должность уничтожителя магии. Не знаю, кто и в какой мере подвергся изменениям, но ничего не получилось. Мир не захотел принимать такую «игрушку», о чём недвусмысленно и жестоко сообщили боги, наславшие на Драконьи Дома мор, выкосивший добрых три четверти их обитателей. А чтобы у непослушных учеников не возникло нового желания приняться за опыты, Пресветлая Владычица оставила вечное напоминание об ошибке. Разрушителя. Сущность, которая, попадая в готовящееся к появлению на свет тело, открывает путь в мир голодным пастям Пустоты.
В новом поколении проклятье пало на Дом Драконов, Дремлющих В Пепле Истины. Мой Дом. Хотя имею ли я право называть своим то, что никогда мне не принадлежало и принадлежать не будет? Наверное, не имею. Но наедине с самим собой можно многое себе позволить, не правда ли? Если бы я ещё мог оставаться по-настоящему один! И эта роскошь мне недоступна, потому что у меня есть Мантия. Не-живое и не-мёртвое нечто, впитавшее память и боль моей матери, тем самым лишая Элрит возможности вновь вернуться в этот мир в следующем рождении. Нелегко жить в сумерках неведения, но лучи знания тоже способны убивать: это я очень хорошо знаю. Особенно после бесед с моей тётушкой...
Вяло ругая неуклюжие пальцы, пытаюсь посредством крючка превратить толстую шерстяную нить в вязаный квадратик. Получается плохо, и это меня огорчает хотя бы потому, что...
— Приятно видеть, что ты не сидишь без дела, — с лёгким оттенком ехидства в голосе замечает от дверей Тилирит.
Растерянно поворачиваю голову и встречаю взгляд тёмных и глубоких, как лесные озёра, глаз, по обыкновению не позволяющих понять, о чём думает мать кузена Ксо. Тётушка переступает порог комнаты, шуршит шлейфом платья по паркету и задумчиво останавливается у окна. Длинный тёмно-рыжий локон снова выбился из причёски, но хозяйку занимает не этот, а другой питомец, тоже отбившийся от рук.
— Тебе что-то нужно от меня?
— Скоротать время в ожидании десерта.
Если она и шутит, то совершенно незаметно: слова звучат ровно, спокойно и даже чуть равнодушно. Раньше подобная фраза могла вызвать мою обиду, а сейчас, скорее, льстит:
— Чем же я заслужил честь развлечь тебя своим обществом, тётя?
— Уверен, что это честь, а не... Скажем, суровая кара?
И опять Тилирит остаётся совершенно серьёзной. Впрочем, со мной она всегда так разговаривает. С недавних пор.
— Из твоих справедливых рук я с радостью приму любое наказание, драгоценная!
— Шут, — короткая и нелестная оценка скромного желания выглядеть кавалером.
— А если и так? Улыбка больше идёт твоему лицу, чем сурово сдвинутые брови.
— Неужели? — Чуточка кокетства всё-таки пробивает себе дорогу наружу.
— И я скорблю о том, что не могу в полной мере насладиться светом твоей радости.
— Не переусердствуй, — грозит пальцем тётушка, настроение которой явно претерпело изменение от «обычной скуки» к «предвкушению развлечения».
— Как пожелаешь.
Возвращаюсь к вязанию.
Тилирит некоторое время смотрит, как я путаюсь в нитках, потом небрежно бросает:
— Перерывы нужно делать чаще, пусть и непродолжительные. То же относится и к прочим твоим занятиям, если не стремишься, конечно, набить лишних шишек. Или основательно порезаться.
Не смею поднять глаза, продолжая теребить шерстяной клочок. Ну почему она знает всегда, всё и про всех, а сама остаётся неразгаданной? Это несправедливо!