Чужие игры

Где же ты, Коля? В этой хижине или, может, вон в той? Капитан крутил головой, но вокруг сновали лишь туземцы, во все глаза пялившиеся на него самого. «С другой стороны, – размышлял он, – Акмоллу нужна Кин, значит, её-то он будет искать в любом случае. А там, глядишь, и Коля рядом».

Наконец процессия вышла на широкую площадь, мощённую, как плитами, стёсанными бревнами, где посередине стояло здание овальной формы. Воины расступились и отошли в сторону, сбившись в большую кучу. Остапенко и тарлане остались стоять особняком. Старец, который вёл до того переговоры, куда-то незаметно исчез.

Агенты тревожно переглянулись.

– Эй, Акмолл, – Валентин чуть толкнул командира плечом, – ты бы меня развязал! Чую, не то здесь что-то. Я пригожусь, поверь. Оружия не требую, понимаю, но с завязанными руками как-то не того…

Акмолл рассеянно оглядел капитана, видимо, раздумывая. Тут дверь хибары широко распахнулась, и из её темноты на яркий свет дня вышло Нечто.

Глава 14

Из хижины выбралось странное существо бочкообразной формы с веером щупалец вокруг тела, в которых оно держало несколько продолговатых предметов. Кожа чудовища имела насыщенно-голубой цвет, передвигалось оно на трёх толстых волосатых ногах. Чуть выше середины туловища, над красноватой бахромой, находился загнутый клюв, а над ним – пара глаз-блюдец как у земного «осьминога», разглядывающих Остапенко и тарлан.

Монстр затрясся и скачками начал приближаться к людям. Тарлане вскинули оружие, а Валентину не оставалось ничего другого, как просто попятиться. Тут же из хибары высыпался целый выводок миниатюрных копий голубой бестии. Они резво окружили пришельцев, отрезав путь к отступлению, и принялись бегать по кругу, да так резво, что у капитана на миг закружилась голова. «Что это ещё за зверинец? – проносились в его голове тревожные мысли. – Неужели костюм местного шамана?» Но, нет – детёныши выглядели абсолютно как настоящие, «подделать» их дикарям было бы не под силу.

Тарлане начали экстренное совещание, косясь на «осьминога». Туземцы при этом окончательно притихли, видимо, чего-то ожидая, но Валентин понял, что Акмолл тоже удивлён уготованной им встречей.

Существо остановилось шагах в десяти от них, неожиданно подпрыгнуло, подняв столб пыли, а потом что-то громко прощёлкало и провыло – назвать эти звуки словами просто язык не поворачивался. Тарлане замерли, а потом переглянулись. «Они что, и его понимают?» – поразился Валентин.

Акмолл сделал шаг вперед, и из речевого устройства шлема донесся аналогичный вой и хруст. Чудовище отшатнулось, а потом заметалось из стороны в сторону. Его детёныши кинулись врассыпную, но «осьминог» грозно рыкнул на них, и маленькие «осьминожки» бросились обратно в постройку. Аборигены также заволновались – что-то, по их мнению, пошло не по плану.

Между агентом и существом произошёл довольно долгий разговор, в течение которого монстр всё более возбуждался. Он притоптывал на месте, беспорядочно размахивал щупальцами, даже два раза кружился вокруг своей оси.

Туземцы начали придвигаться к пленникам ближе, и Валентин поначалу не мог понять, с какой целью: то ли на руках понести к накрытому яствами столу, то ли, наоборот, из них самих приготовить кушанье.

– Акмолл! – предостерегающе крикнул капитан. – Оглянись!

Командир агентов повернул голову и что-то прощёлкал монстру, показав пальцем на туземцев, которые, подходя всё ближе, уже не скрывали враждебных намерений, выставив перед собой луки и копья. Существо в гневе затопало ногами, завыло и принялось бросать в аборигенов предметы, которые держало в щупальцах. Некоторые из них с треском взрывались, выбрасывая облачка дыма и сноп искр. Дикари в страхе остановились, а потом вернулись на исходные позиции. Среди них появился знакомый старец – он сновал между соплеменниками и успокаивал их.

После этого «осьминог» протопал к туземцам и имел продолжительный и резкий разговор с «мухомором». Это напоминало язык жестов, хотя, нельзя не отметить, в данном случае действенный – через некоторое время все туземцы, присутствующее на площади, отбросили оружие и пали ниц, а старец, горячо целуя землю, прополз по ней более десятка метров, чтобы расцеловать сапоги Акмолла. «Ну, вот, мы опять Посланники Небес, – ухмыльнулся Валентин. – Хотя, нет, я-то при любом раскладе – непокорный раб…».

Потом гости были приглашены в центральную хижину. Первым Акмолл пропихнул в тёмный проход Валентина, опасаясь со стороны местных какого-нибудь подвоха. Попав с яркого дневного света в полумрак, капитан поначалу почти ничего не видел, но постепенно здоровый глаз привык, и он разглядел помещение, беспорядочно загромождённое различными предметами. Повсюду были навалены бесформенные тюки, мотыги, дубины, палки, вдоль стен висели шкуры животных, непонятные приспособления, сети, канаты, с потолка свешивались связки кореньев и сушёных листьев. На середине комнаты стояли грубо сколоченный стол и пара табуретов, слева скособочилось нечто вроде шкафа, а справа протянулась длинная лавка, на которой сейчас восседало малолетнее семейство монстра, состоящее как минимум из дюжины отпрысков. На улицу смотрели два оконца, затянутые чем-то наподобие бычьих пузырей, пропускавших лишь намёк на свет. В доме имелись ещё помещения – Валентин заметил пару дверей в дальней стене.

Он осторожно прошёл к столу и встал возле него. Вслед за ним с шумом ввалились тарлане, а потом и сам трехлапый хозяин, что-то оживленно булькая и щёлкая. Акмолл ему отвечал, но гораздо реже и, как показалось капитану, не совсем охотно.

– Кин и Коля здесь? – не выдержав, спросил Валентин агента.

– Скучаешь? – съязвил тарланин.

– Да как тебе сказать? С вами-то и поговорить-то не о чем – я вас теперь вообще не понимаю, а Коля, например, по-русски разговаривает. Кстати, это что за зверь, а? И что с переходом?

– С переходом всё нормально – к Коуллу попадёшь, скорее всего. А что насчёт тех двоих – дойдёт и до них очередь… – Он хохотнул.

«Осьминог» показал щупальцем на Валентина и что-то спросил. Акмолл тут же ответил, разразившись целой тирадой, по окончании которой капитан сказал чудищу:

– Врёт он всё, не слушай его.

Существо, конечно, ничего не поняло и, более того, почему-то приняло эту реплику за личное оскорбление. Оно заверещало и кинулось к капитану. Остапенко отбежал к задней стене, приготовившись к отпору, подняв ногу для удара и примеряясь, в какое бы место впечатать этой бестии ботинок.

Акмолл замахал руками, и его шлем быстро защёлкал, усмиряя хозяина. Тот нехотя остановился и, издавая теперь уже булькающие звуки, вернулся на место.

– Я говорил тебе, землянин, молчи! Жить надоело, чего ты никак не угомонишься? – зло заметил агент. – Цени моё благородство, а то был бы уже растерзан Илк Оу, Божеством Островных Людей!

– Я твою доброту никогда не забуду, – усмехнулся Валентин.

Акмолл показал на землянина и что-то сказал «осьминогу». Тот помолчал, потом ушёл в соседнюю комнату и через минуту вернулся, показывая на её вход.

– Пошли, – сказал старший. – Посидишь немного в отдельном номере, а то одно беспокойство от тебя.

Капитан пожал плечами и прошёл в тёмную комнатушку. Тут на полу лежала охапка сена, а на стенах крепились навесные полки, уставленные корявыми глиняными кувшинами, плошками, мисками и прочей утварью. Здесь имелось только одно окно, но без пузыря, поэтому свет проникал намного лучше, но как бы в качестве «компенсации» за освещённость, здесь ужасно воняло какой-то кислятиной. С помощью любезно предоставленной Илк Оу веревки тарлане привязали капитана к столбу, подпиравшему потолок, и удалились.

– Эй, а если я в туалет захочу?! – крикнул вдогонку Валентин.

– Потерпишь, – ответ Акмолла из-за закрывающейся двери прозвучал почти одновременно со щелчком засова.

Валентин оглядел свою камеру. Для содержания узников она явно не предназначалась, и это вселяло некоторую надежду. Например, можно было бы вылезть через окно – если бы плечи прошли, да и дверь не казалась прочной, при желании её можно было бы выбить. Дело за малым – освободиться от пут, чем капитан и занимался в течение некоторого времени, пока не понял, что привязали его грамотно: на гладком, круглом столбе перетереть верёвку не получалось, а узлы не растягивались. Остапенко устало опёрся о столб и закрыл глаза.