Чужие игры

Капитан налетел на Фывхи, повалил толстяка на пол.

– Ублюдок! – в бешенстве прошипел Валентин и с размаху ударил баори в висок.

Тот скорчил гримасу и закрыл глаза.

– Нам всем придет конец, – прошептал он.

– Чтоб тебя! – Остапенко вскочил и подбежал к недвижному Тотселлу.

Шорин уже перевернул резидента лицом вверх и горестно качал головой: инопланетянин был мёртв, пули попали ему в спину куда-то в район позвоночника, если таковой имелся, и под убитым расплывалась лужа необычно тёмной крови.

Тут в глубине Дворца сильно грохнуло, пол задрожал. Возиться с мёртвым не оставалось времени. Валентин приказал Шорину привести в чувство Фывхи и занять оборону у дверей зала.

Шорин подбежал к толстяку, а капитан принялся внимательно рассматривать защёлки, представляющие собой две маленькие вращающиеся скобы.

– Фывхи тоже мёртв! – удивленно прокричал Валентину Шорин. – Резидента грохнул и сам копыта откинул, скотина!

Остапенко с досады выругался и хотел заняться таинственными чемоданами, но в этот момент в дверь сильно ударили несколько раз подряд, створки зашатались.

Следовало немедленно уходить или вступать в бой с многократно превосходящими силами противника, чего, несмотря на чудесные «бронекостюмы», делать совершенно не хотелось.

Теперь они могли воспользоваться лазом Тотселла и попробовать захватить гравилёт, оставшийся на крыше башни Дворца. Валентин немедленно озвучил этот план и приказал взять один из чемоданов, Николай начал возражать, ссылаясь на лишнюю обузу, но Остапенко остался непреклонен и сам взял чемодан. Он был уверен, что там может храниться что-то ценное, иначе Тотселл не вернулся бы за ними в такой обстановке. Вполне возможно, что так они могут хоть каким-то образом оправдаться перед Авваном за то, что не смогли полностью выполнить задание.

Недовольный старшина схватил второй чемодан, и они побежали к лазу. Валентин, заметив внутри рычаг, повернул его, и стеллаж начал медленно поворачиваться, закрывая потайной лаз. Когда через несколько секунд прогремел взрыв, входную дверь вышибло и в зал ворвались солдаты, секретная конструкция уже встала на место, и непосвященным невозможно было ни о чём догадаться.

Проход оказался узким и извилистым, а через метров сорок начал подниматься под очень крутым углом вверх. Судя по всему потайной лаз проходил в стене башни, поднимаясь к её вершине и приблизительно ориентируясь по направлению, Остапенко прикинул, что скорее всего, это та самая башня, на которую сел гравилёт.

К разочарованию людей, лаз, в конце концов, закончился низким тупиком, где даже Остапенко приходилось пригнуться, чтобы не задевать головой потолок.

Валентин принялся ощупывать шероховатую поверхность, надеясь найти секретный механизм, но Шорин предложил не тратить время и просто пробить отверстие, чтобы выбраться на верхнюю площадку башни.

Капитан на мгновение задумался. С одной стороны, не хотелось лишнего шума, а с другой всё говорило о том, что они находятся в нужном месте. Если добраться до гравилёта, то проблема с бегством из зоны уж слишком активных боевых действий, разворачиванию которых они и сами в немалой степени поспособствовали, решалась легко.

Напарники отошли по крутым ступенькам вниз, прикрываясь изгибом лаза, и Шорин, присев на колено, выстрелил. Взрывная волна ударила наружу, окатив людей каменной крошкой, и вместо куска потолка в тупике засветилось небо мира баори, почти такое же голубое, как на Земле.

Люди подобрались к пролому и осторожно выглянули наружу. Они действительно находились на вершине башни внутри круглой беседки, у которой выстрелом перебило одну из опор. Справа виднелись мраморные резные перила, а слева на площадке притулился тот самый похожий на дыньку гравилёт.

И прямо перед входом в беседку, припорошенный пылью, лежал человек в лёгком комбинезоне и без защитного костюма.

Валентин, оставив чемодан Николаю, подобрался к незнакомцу и перевернул его лицом вверх – перед ними была девушка.

– Чёрт побери! – Шорин вытаращил глаза. – Жива? Крови-то вроде не видно… Кто же это такая?

– А я почём знаю? – пожал плечами Валентин.

Он откинул со лба девушки длинные волосы, ладонью ощутил слабое дыхание и пощупал пульс.

– Жива, – облегчённо сказал он и оглянулся по сторонам. – Видимо, просто оглушило: она, наверное, без шлема была. Коля, проверь гравилёт. Нужно перенести её туда, быстро понять, как управлять машиной, и скорее драпать отсюда.

Шорин бросился выполнять приказ.

Остапенко прислушался к звукам боя. Теперь только изредка доносились короткие автоматные очереди и сухие одиночные выстрелы, но взрывы больше не грохотали – видимо, кто-то над кем-то уже почти одержал верх. Но земляне при любом исходе не собирались здесь задерживаться.

Капитан стряхнул каменную крошку с одежды пострадавшей и уложил девушку на свободное от обломков место, приподняв ей голову. Незнакомка дышала часто и неровно. Валентин вспомнил, что Авван кроме прочих консервов снабдил их специальными стимуляторами. Торопясь, он сдернул заплечный мешок и достал другой инъектор и, приложив его торец к коже на шее девушки, нажал кнопку. Раздался тихий щелчок.

Тем временем вернулся Николай и доложил, что кроме этого лаза на площадку больше никак не попасть. Гравилёт вроде целый, повреждений не видно, люк открыт, но внутрь он не забирался.

Валентин кивнул и приказал Шорину взять чемоданы резидента. Сам он собрал вещи в мешок, закинул его за плечо и осторожно поднял девушку на руки. Она была легкая, мягкая, податливая. Остапенко усмехнулся, чувствуя, как к щекам непроизвольно приливает кровь.

Девушек он в своей жизни насмотрелся достаточно и всегда был готов проявить к ним повышенное внимание, особенно, к красивым. В данном случае девушка была очень даже хороша, чего не скрывал её растрепанный вид, но не из-за этого же волноваться!

Возможно, волнение вызывалось тем, что он держал на руках инопланетянку? Хотя, глядя на девушку, сказать это было весьма затруднительно: черты лица, волосы и всё остальное – прямой осмотр не выявлял каких-то отклонений от весьма широких стандартов земной красоты и просто идентичности с представителями родной планеты.

– Ты чего на неё так вылупился? – Николай вернулся за вторым чемоданом и теперь удивленно смотрел на напарника. – Давай-ка поторопимся!

– Да, да, конечно, – ответил Валентин.

– Как будто бабы никогда не видел… – проворчал Шорин, в спешке толкая чемоданы в гравилёт.

Незнакомка еле слышно застонала и глубоко вздохнула, веки её затрепетали – видимо, подействовали стимуляторы. Девушка открыла глаза и что-то прошептала.

– Кто вы? – перевёл транслятор.

– Мы… э-э… друзья, – выдавил капитан, стараясь не споткнуться на стыках плит, которыми была выложена крыша башни.

Поднеся пострадавшую к машине, он заглянул внутрь.

Не очень просторная кабина немного напоминала салон микроавтобуса: в передней более узкой части располагалось кресло пилота, позади которого стояли в два ряда четыре кресла для пассажиров. В хвостовой части имелся багажный отсек, отделённый жёсткой сеткой и заваленный какими-то тюками, сумками и прочим барахлом.

– Что случилось? – Девушка попыталась оглядеться, пока Остапенко бережно устраивал её в первом ряду пассажирских кресел.

Старшина стоял рядом и подозрительно смотрел на незнакомку. То, как вёл себя с ней капитан, ему не вполне нравилось.

Девушка дотронулась до головы.

– Что-то взорвалось, да? – спросила она. – Меня мутит, и голова кружится…

– Скоро это пройдёт, я ввёл лекарство, – заверил Валентин и повернулся к Шорину: – Коля, залезай, улетаем!

Николай, косясь на инопланетянку, пролез на второй ряд и притулился там.

Усевшись на место пилота, Валентин поинтересовался, как зовут девушку.

Та сообщила, что её имя Кината, и капитан в свою очередь представил себя и Николая.

– Можете звать меня просто Кин, – сказала девушка и добавила: – Какие имена у вас… странные. Вы агенты?