Чужая земля

За спинами мальчишек лопнул снаряд ручной мортиры. Игорь оглянулся, бросил ИПП в чехол и, выхватив РАП и тесак, пришпорил коня:

— Оопп! — и вылетел на тропу вихрем. Уцелевший офицер с двумя всадниками, бросился навстречу, отводя копье для удара. У двоих других были ружья, и Игорь снял их на скаку — левого и правого, но в офицера стрелять не стал. Вместо этого Борька, тронувший коня вперед, услышал, как его друг со смехом выкрикнул-пропел:

Вабиска, вскинув гухха на дыбы, что-то отрывисто выкрикнул и бросился в галоп. Игорь скакал навстречу, держа тесак поднятым над головой е прямой руке. Борька ахнул картечью по двум пешим, целившимся из арбалетов с облучка повозки в спичу друга, налетел, ударом приклада, как палицей, добил оставшегося на ногах раненого, выстрелил еще раз, дальше, развернул коня… Игорь и офицер как раз столкнулись, тесак мальчишки неловко врубился в древко копья сразу за втулкой, вабиска выбил оружие у русского но вынужден был выпустить и свое копье. Игорь левой рукой перехватил запястье офицера, метнувшегося за тесаком, правой нанес два быстрых прямых удара в лицо, мгновенно залившееся кровью. Вабиска зашатался, конь Игоря ударил грудью гухха, опрокинул его, а Игорь выволок всадника из седла и с силой швырнул наземь — головой вниз, Борьке даже показалось, что он услышал, как хрустнула шея, — а Игорь, наклонившись, быстрым и точным движением подхватил тесак, переломив копье.

В сущности, нападать больше стало не на кого — многие успели разбежаться, кто не успел — лежал на тропке или обочинах. Повозки стояли так и сяк, их побросали все. Мальчишки поехали шагом вдоль учиненного ими неслабого разгрома, лениво дозаряжая оружие — Игорь вдруг обратил внимание, что Борька потирает висок — снова и снова, сам этого, кажется, не замечая.

— Ты что? — быстро просил он. Борька, сведя брови, удивленно посмотрел на него, но тут же брови уехали вверх, и он поспешно и тихо объяснил:

— Яшгайан… Я теперь понял, тут яшгайан где-то.

— И он прячется от нас, — Игорь движением затвора загнал в ствол гранату, дозарядил подствольник, — Приятно видеть… Где ты, сволочь, выходи!

Борька вдруг побледнел, уронил оружие, закачавшееся на ремне, и сдавил ладонями виски, застонав:

— И-и-и-и… ггорь…

Даже тренированный парень не смог «удержать» внезапно обрушившуюся на него ментальную атаку. Игорь закрутился в седле, пытаясь понять, откуда она произведена, одновременно «оттолкнув» атакуюшего и пробуя его «захватить» — не получилось. Борька громко дыша открытым ртом, покачивался в седле. Игорь даже поддержал друга левой рукой, убрал ИПП и достал кластерник. Сейчас он ощущал яшгайана очень отчетливо — так ощущаешь зверя, который ходит вокруг огня твоей стоянки. Впрочем, яшгайан был скорее прячущимся зверем — он боялся и призывал своих рабов на помощь. Но они тоже боялись — русских, и куда больше, чем его. Научились бояться.

— Сиди тут, следи, — Игорь ткнул коня каблуками, причмокнул: — Давай вперед, малыш. Конь дрожал всей кожей, закатывал глаза, взмок и шел вперед лишь потому, что Игорь сейчас напрямую управлял им, как машиной. Раскидай Борьки, пригнув голову к груди, всхрапывал и перебирал ногами.

Брошенные повозки. Несколько горели, опрокинутые. Игорь безошибочно протянул руку к одной из них — полог сорвало, словно ударом палки наотмашь и вмяло вовнутрь. Игорь подъехал ближе, глядя на шевелящиеся полог, и выдернул из торчащей из-под него руки арбалет, одновременно обросив ткань в сторону.

Меньше всего он ожидал увидеть на лесной, дороге в глуши Сумерлы ЭТО. Нет, он почти был уверен, что ОНИ тут есть… но не вот так же…

Фомор смотрел на человека своим единственным глазом, сжавшись в комок в углу роскошной повозки. Капюшон яшгайанского одеяния свалился с его жутковатой головы. Длинные ладони (сколько у него пальцев — Игорь не мог вспомнить и не получалось разглядеть) полуприкрывали лило.

— Вы убили моего отца и мою мать, — без патетики и не заботясь о том, поймет ли его фомор, сказал Игорь и ногой прижал его к обитой толстой материей стенке повозки, Он почему-то не мог воспринимать фомора, как разумное существо — не из-за вида, нет, в Галактике имелись и более странные формы разумной жизни. Почему-то ещё…

Кластерник коротко, упруго щелкнул, и фомор перестал жить.

— У меня чуть голова не лопнула, — буркнул Борька, подъезжая ближе. — Спасибо тебе… Игорь, ты чего? — почти с испугом спросил он, трогая согнувшегося над конской шеей друга за плечо.

— Нет, ничего, — Игорь выпрямился. Лицо его было спокойным.

Олень был немного не такой породы, как в колонии — с более короткой шерстью светлого оттенка, рога расходились направленными вперед тройными венцами. Да и покрупнее он был… Степка отстал. Женька даже не заметил этого, азартно преследуя оленя с охотничьим дротиком в руке.

Мальчишка настиг оленя, как в былине — в прыжке через ручей, прямо в воздухе точным броском вогнав оружие под лопатку животному. Олень замертво рухнул на траву, рядом с ним тут же соскочил Женька с засапожником в руке — прыгнул на спину оленю, рывком за рога откинул голову и длинным полосующим ударом перерезал горло. Свистнула кровь, олень завалился вбок, и Женька, вогнав нож в землю, подставил под струю из артерии ладони, сложенные ковшиком, напился. Только потом, достав трос, начал подтягивать труп на толстенный сук дуба, чтобы как следует спустить кровь.

Когда Степка выехал на место окончания охоты, Женька уже ловко снимал шкуру с добычи, сбросив куртку и рубашку.

— Долго ездишь! — сверкнул он улыбкой. — Доставай пакеты и помогай.

— Черт бы тебя подрал, — Степка соскочил наземь. — Я чуть шею себе не свихнул, пока скакал.

— Да разве это скачка? — удивился Женька, локтем вытирая со лба пот. — Дротик вытащи, будь другом. Я лопатку пробил.

— Сейчас, — проворчал Степка, вылезая из куртки. — Это ведь олень?

— Был, сейчас это мсяо. То есть мясо… Давай, работай.

В четыре руки и два лезвия мальчишки оголили скелет почти полностью.

— Во, смотри, — Женька указал окровавленным засапожником в сторону кустов, — ждут.

Степка обернулся и невольно дернулся к коням за оружием — те, впрочем, стояли совершенно спокойно, хотя возле кустов сидел, чуть склонив на бок лобастую голову, крупный волк — серый с рыжей подпалиной на груди.

— Да ты чего? — Женька удержал Степку. — Это свой… — мальчишка чуть оскалился и к удивлению товарища… заговорил! Да, заговорил по-волчьи, если так можно сказать. Волк слушал похрипыванье и тихое подвывание внимательно, потом — лег на живот и уложил голову на вытянутые лапы. Прикрыл глаза, по временам пуская из-под век янтарные искры.

— Это что, по-волчьи? — Степка не сводил глаз с хищника.

— Волки не умеют разговаривать, — улыбнулся Женька, возвращаясь к разделке. — Но сигнальные коды у них есть, как и у всех животных, а я же зоопсихолог… Мы оставим ему все, что не заберем сами. У него логово, волчица и щенки.

— А можно его… — Степка сглотнул, — погладить? — вместо ответа Женька погладил его по голове и спросил дернувшегося в сторону Степку:

— Нравится?

— Понял, — кивнул тот. — Ну тогда передай ему, что все эти остатки и от меня тоже, ага?

— Он знает, — заверил Женька. — Давай заканчивать, а то, чего доброго, сейчас еще кто сюда пожалует…

…Они отмылись в ручье. В розовые облачка крови, распускавшейся в воде, тыкались треугольными мордами небольшие юркие рыбки — им, очевидно, не нравилось, и они поспешно плыли прочь. Волк неспешно перебрался ближе к останкам оленя и обнюхивал их — в нескольких шагах от совершенно спокойных коней.