Невеста принца

Лихорадочно она шарила по столу охранников, но ключа не нашла. Вновь услышав голоса, она поторопилась обратно в заброшенный ход и затаилась в темноте.

Охранники сменились. Новые караульные расположились за тяжелым столом и, даже не взглянув на Рафаэля, начали играть в карты.

Анни долго ждала, но у нее больше не представилось возможности приблизиться к Рафаэлю. В конце концов она решила возвратиться к мистеру Барретту. Возможно, ей удастся найти отца и он поможет…

Но, ползя обратно, Анни отказалась от этой мысли. Если Патрик Треваррен узнает, что его дочь в замке Сент-Джеймс, он тут же забудет о Рафаэле и постарается вернуть ее на «Колдунью». А в это время мятежники затащат Рафаэля на эшафот, накинут ему петлю на шею и повесят.

— Вы там были? — спросил Барретт, как только увидел голову Анни.

Она едва справилась со своими слезами.

— Да, — ответила она. — Была. Вы правы. Рафаэль в тюрьме.

Мистер Барретт легко вытащил ее из ямы и стал ждать, когда она заговорит вновь.

— Он ранен или болен. Окликнула его, а он только чуть-чуть пошевелился.

— Я сам пойду, — сказал Барретт, направляясь к дыре в полу.

Анни остановила его.

— Вам там не пробраться. Я и то чуть не застряла.

Барретт надолго замолчал.

— Поищу другой путь. Оставайтесь здесь и не высовывайтесь. Я принесу вам еду и воду.

Анни ничего не возразила. Ей оставалось только ждать. Не обращая внимания на грязь, она села на пол и подперла голову руками.

Барретт кашлянул.

— Не думаю, что вам это так уж важно сейчас, но я должен сказать. Анни, вы самая смелая и разумная женщина, которую я когда-либо встречал.

Не поднимая головы, она улыбнулась сквозь слезы.

— Смелость города берет, — глухо проговорила она.

Барретт, не ответив, открыл дверь и исчез.

Измученная переживаниями и путешествием по подземелью, Анни провалилась в беспокойный сон и проснулась, только когда вернулся мистер Барретт. Он поставил свечу на опрокинутый ящик и сел за стол, на который поставил две оловянных тарелки и чашку.

Анни не спрашивала, где он раздобыл мясо и хлеб, которые достал их холщового мешка. Барретт пил вино из пыльной бутыли, а она простую воду из единственной чашки.

— Я видел вашего отца, — сообщил Барретт после долгого молчания.

— Где? — встрепенулась Анни. — Как он?

— Все по порядку, — усмехнувшись, проворчал Барретт. — Сейчас он похож на дикаря. Мы конечно же не разговаривали. Но он, вроде, представляется бедным крестьянином.

Анни изумилась.

— Вы уверены, что видели Патрика Треваррена? Он ведь настоящий денди. Рубашки ему специально заказывают в Париже, и ботинки — только в Италии.

Барретт рассмеялся.

— Друзья и то его бы не узнали. Думаю, я узнал его только потому, что мне известны все здешние жители.

— Интересно, что он задумал?

Мистер Барретт сразу же посерьезнел и отхлебнул вина из бутылки.

— Что бы он ни задумал, мисс Треваррен, надеюсь, Господь его не оставит. От этого может зависеть жизнь Рафаэля.

У Анни перехватило горло, но она не позволила себе сорваться.

— Да, — ответила она и стала молиться, чтобы Рафаэль не умер от лихорадки, прежде чем они спасут его.

Поев, мистер Барретт опять ушел. Анни не хотела выходить из дома, но не из боязни мятежников (хотя и это, конечно, было), а потому что не хотела встречи с отцом.

Она ждала несколько часов, все больше и больше беспокоясь. В конце концов ей пришлось выйти из дома в кусты.

После этого она опять прыгнула вниз, желая быть как можно ближе к Рафаэлю, но не прошла и полпути, как начал обрушиваться потолок.

Анни похолодела, услышав всего в нескольких шагах от нее чей-то голос:

— Проклятые ходы. Здесь все надо разрушить до основания.

Варвары, подумала Анни, стараясь не дышать.

Когда ей на голову начал сыпаться песок, она представила себя заживо погребенной в подземелье и заставила себя вернуться. В доме она легла и заснула, а когда проснулась под утро, то с тоской подумала о неизбежном.

В этот день Рафаэля должны были повесить.

Возможно, умереть не так уж и плохо, думал Рафаэль, когда его подняли на ноги и потащили из камеры. Он уже совсем близко к смерти, насколько он мог судить, и, хотя ему было ужасно жалко оставлять Анни, смерть его не страшила.

Анни. Он улыбнулся, словно пьяный, и не стал сопротивляться, когда ему завернули за спину руки и связали их. Один или два раза ему показалось, что Анни зовет его, но это, конечно же, бред, ведь она, слава Богу, сейчас далеко отсюда.

Миновав коридор, Рафаэль и стражники поднялись по лестнице и вышли во двор. Горели факелы, словно притягивая свет из-за горизонта. Зрителей было немного. Это удивило Рафаэля. Он не знал, радоваться ли ему или обижаться на судьбу.

Теперь, когда замок взят, наверное, мятежники отправились в другие замки.

С кружкой воды к нему подошла девушка, в которой он узнал бледную как мел служанку Анни, Кэтлин. Она заботливо поднесла кружку к его рту, и он сделал несколько глотков.

— Да будет с вами Бог, ваше высочество, — прошептала она, и стражники подтолкнули его к нижней ступеньке эшафота.

Виселица неясно вырисовывалась у него над головой, и Рафаэль сделал к ней первый шаг. Ему вспомнилась песенка, которую в детстве пела его няня, что-то о лестнице Иакова.

Наверху его ждал священник, но это был не тот священник, который венчал его и Анни. Рафаэль никак не мог припомнить, чтобы раньше видел этого парня. Он нахмурился и хотел спросить, как его зовут, но, встретив его предостерегающий взгляд, промолчал.

Пожав плечами, он запел. Мы все поднимаемся… по лестнице Иакова…

Внимание Рафаэля привлек стук шагов за его спиной. Рафаэль обернулся, одновременно с палачом и священником, и увидел бегущую к нему Анни, всю в грязи с головы до ног.

Он сказал себе, не верь, это галлюцинация, но она, всхлипывая, бросилась ему на шею, и он осознал ее реальность. Его единственным утешением было то, что Анни в безопасности, и вот теперь он потерял и его.

Рафаэль услышал выстрел и упал на колени, думая, что попали в него. Не успев крикнуть Анни, чтобы она бежала, он заметил разорванную веревку. Рядом происходило что-то невообразимое, и деревянные доски трещали от града выстрелов.

Он успел крикнуть Анни и, получив легкий удар кулаком по затылку, потерял сознание и упал ничком.

— Беги, идиотка! — взревел священник, взваливая бесчувственное тело Рафаэля на мощное плечо.

Узнав наконец друга своего отца, Анни повиновалась и бросилась с эшафота. Внизу она наткнулась на Джосию Воэна. Сжав зубы, он стоял прямо перед ней с мечом в руке.

Вокруг творилось Бог знает что. Несколько солдат Рафаэля с оружием в руках старались помочь спасителям принца, и Анни отлично понимала, что у них всего несколько минут для бегства.

— Давай, Джосия, — сказала она. — Бей.

Он пристально вглядывался в нее несколько долгих, томительных секунд, и священник, стоявший сзади с тяжелой ношей на плече, не мог ничем ей помочь. Наконец Джосия неохотно отступил.

Неожиданно рядом появились лошади, и кто-то забросил Анни на спину одной из них. Ошеломленная, Анни почти ничего не видела вокруг, но заметила мистера Барретта, а потом знакомый голос отца прошипел ей на ухо:

— Ты еще ответишь за это, Анни Треваррен.

Она не обратила на него внимания.

— Рафаэль! — кричала она, не видя его.

Сильные руки Патрика крепко обхватили ее, и они помчались к главным воротам, где уже подняли решетку.

— Он сзади, дорогая, — успокоил ее Патрик.

В лицо Анни дул ветер, и копыта лошадей оглушительно простучали по подъемному мосту. Слышались выстрелы, но их заглушал стук ее сердца.

Шесть шлюпок ждали их на берегу. Патрик посадил Анни в одну из них, и она увидела, как бесчувственного или мертвого Рафаэля бросили в другую, где уже сидел мистер Барретт, положив руки на весла. Перебраться к мужу ей не дали. Опытный экипаж «Колдуньи» рванулся вперед, и пули мятежников лишь поднимали фонтанчики воды у них за спиной.