Страница 2 из 19
Как-то, года три назад, под Рождество, раздался осторожный стук в дверь. Он не смотрел в окно, он читал шарденовский «Феномен человека», удобно расположившись за кухонным столом. Все посторонние звуки перекрывало мерное тарахтение дизель-генератора за стеной, возможно, поэтому Никита и не услышал скрипа шагов нежданного гостя. «Входите», – рявкнул он, поднимаясь со стула.
Дверь распахнулась, и в клубах морозного воздуха через порог ступил отец Василий с хитрющей улыбкой на губах. «Здрав будь, лесниче!» – кротко произнес он, снимая шапку. Пола его овчинного тулупа подозрительно оттопыривалась. «И вам здоровья, батюшка, – ответствовал Никита. – Никак с сюрпризом пожаловали?» – «Да уж, приготовил тебе, отшельник, подарочек! А то ты всё один да один».
С этими словами отец Василий отогнул полу побольше, и из-под нее выглянула потешная щенячья мордочка. Так Никита обрёл верного друга. Назвал его странноватым именем Играй, вспомнив, что так кликали собаку в каком-то старом фильме. С тех пор Играй давно превратился в рослую веселую лайку «мужскаго полу», постоянно сопровождавшую хозяина во всех его предприятиях. Днем стало полегче, но ночами, когда пёс чутко дремал на своем половичке, жестокое видение продолжало преследовать Никиту...
По утрам он давно уже занимался «самосовершенствованием». Ежедневно. В любую погоду. Вставал в шесть, делал пробежку до облюбованной в незапамятные времена полянки, а там уж отпускал себя на полную катушку. Сначала – медленно-сосредоточенный древнекитайский комплекс «Тай-цзи цюань», потом – на скорости – бой с тенью, от «Малого красного кулака» до современной рукопашки с использованием подручных средств. Это занимало минут пятьдесят. И уже после всего – получасовая медитация, полное отключение от внешнего мира.
Зимой полянку, а также тропинку к ней приходилось еще и расчищать от снега. Верный пёс, находясь в щенячьем возрасте, сначала решил было, что все эти забавы для него, и прыгал на хозяина, широко растопырив лапы. Потом же, окончательно усвоив, что в такие минуты Никита сам по себе и не для него, носился кругами неподалеку, изредка оглашая лес коротким лаем...
Медитации помогли ему окончательно восстановить душевное равновесие, но за днем всегда приходила ночь, пора утраты контроля...
Пальцами босых ног Никита взъерошил шерсть на спине Играя и покосился на чайник. Чайник закипал. Мысли вяло толклись в голове, не вызывая особых эмоций. Похоже, он испробовал все средства за девять лет добровольной ссылки. Доступные ему средства. А ведь наверняка есть что-то такое, чего он пока не знает. До чего еще не доросло его сознание. Наверное, не зря этот сон преследует его. Чего-то он еще не сделал, чего-то главного... Иначе как вообще можно объяснить то, что с ним происходит? Каждый человек рождается не просто так. Он живет с определенной целью. С какой? Ведь не для того же, чтобы ублажать себя или убивать себе подобных? Так какова же цель? Вот, например, конкретно у него? Вопросы, на которые пока нет ответов... А он очень надеялся найти хотя бы часть ответа...
1
– Эй, на модуле, поднять якорь!
– Ага! Уже тащим! – Кобыш пощелкал клавиатурой, выходя в оптимальный режим. – Шутники... Ходовые испытания, а им все хиханьки...
– Да брось ты, Дим. Не обращай внимания. – Брюс умостился поудобнее и положил правую руку на джойстик. – Сейчас прыгать будем. Так что не отвлекайся.
– А ты молодец, капитан. Шпаришь по-русски, как на родном. Новая программа? Гипно? Ви-пи?
– Да. Новая программа. «Оксфорд-интер». Ви-пи. А, кроме того, после близкого знакомства с русскими парнями – это уже хобби. Мне нравится.
– Так держать, напарник. Надо и мне поплотнее заняться английским. А то дискриминация какая-то получается... А? Ты как считаешь?.. – и, не дождавшись ответа, добавил: – Ну, с Богом!
Створки люка раздвинулись, и модуль плавно выскользнул в открытый космос. В пяти километрах от Базы величественно парила абсурдных форм конструкция. Это и был «Пронизывающий пространство». Кратко «ПП». Среди конструкторов – ПП-1. Между своих, то бишь пилотов-испытателей, просто «папка». Внешние формы его никто не доводил. Не имело смысла. Неизвестно ведь, чем закончится первая серьезная проходка. Был бы результат, а вылизать обводы можно и потом. А сейчас весь персонал Базы занимали совершенно другие вопросы.
Творение безумного абстракциониста, рассчитанное, впрочем, на запредельные нагрузки и ведомое автоматикой, уже ходило к Луне в режиме прыжка сквозь пространство. Да не один раз, а, по крайней мере, пятнадцать. Никаких побочных эффектов приборы не регистрировали. Мыши, собаки и обезьяны, помещавшиеся в обитаемую капсулу, возвращались на Базу целыми и невредимыми. Поэтому наступило время увеличить дистанцию и вместо умных машин передать управление человеку. Да и научный контингент программы «ПП» жаждал получения непосредственных впечатлений от людей, которые побывают за гранью четырех измерений.
Реализация проекта, опекаемого ЮНЕСКО, проходила достаточно быстро. На основе разработок Международного института физики вакуума к концу первого года была создана опытная модель космического корабля, использующего принципиально отличающийся от существующих способ перемещения в пространстве. Теоретическую и аппаратную базу подготовили российские ученые во главе с академиком Вознесенским, а финансирование проекта взяло на себя НАСА. Поэтому «ПП» считался в основном российско-американским детищем. С примкнувшими к нему специалистами всех заинтересованных стран. Пока ученые, технологи и производственники занимались материализацией своих идей, исподволь сформировался отряд астронавтов-испытателей. Правда, было в нем всего семь человек, но отбирались они из многих и многих десятков желающих.
Новые разработки обещали весьма существенное сокращение расходов на освоение космического пространства, а учитывая то, что десятки миллиардов долларов, затраченные на 1-ю марсианскую экспедицию НАСА, практически не принесли каких-либо весомых результатов, программа «ПП» интересовала всех без исключения.
После памятного совещания в Берне, зимой позапрошлого года, когда, собственно, и утвердили эскалационное финансирование программы, работы по ее осуществлению пошли ударными темпами. В семистах километрах от Земли была выстроена орбитальная станция, основной задачей которой являлось обеспечение космического монтажа новых аппаратов и проведение их ходовых испытаний. Станцию, не растекаясь мыслию по древу, назвали «Базой» и отбуксировали на геостационарную орбиту, подвесив, для всеобщего удобства, точнехонько над Берном. И вот к концу третьего года непрерывной работы обещал наступить момент истины. Первые испытатели, Дмитрий Кобыш и Брюс Тернер, направили отсоединяемый модуль к кораблю-носителю.
Когда паутинное переплетение металлических конструкций заполнило практически весь экран, Кобыш сказал:
– Брюс, переключи-ка на автоматику. Уже пора.
– Не нервничай, Дим. Все под контролем.
– Ну-ну...
Модуль притормозил, отработал сложную траекторию сближения с носителем и завис над стыковочной площадкой. Тернер щелчком клавиши запустил программу соединения. Корпус завибрировал, как будто судорога прошла по его напряженным мышцам, опоры мягко скользнули в электромагнитные крепления, а пневматические зажимы плотно охватили стыковые узлы. В свое время Брюс шумно недоумевал, зачем кроме электромагнитной нужна еще и пневматическая система. На что гранд-инженер Боря Калмыков укоризненно ответил: «Мы ведь не знаем, что будет в полете с электромагнитными полями. А старая добрая воздушно-механическая система всегда пригодится». После этой фразы капитан ВВС США Тернер стал относиться к Боре с преувеличенным уважением. Как к столпу техники безопасности.
– Операция завершена, – уведомил электронный голос.
– Ну и ладушки, – отреагировал Кобыш, откинулся на спинку кресла и, подмигнув Тернеру, произнес. – База, это ноль первый. Мы на месте. Приступаю к проверке адекватности реакций систем носителя командам управления модуля.