Сэритей

Повздыхав пару минут, мальчик завалился на кровать.

Так как с нынешним своим положением он все равно поделать ничего не мог, оставалось только ждать. Так или иначе, убивать вот так сразу их не будут, должны же они узнать, кто шпионов послал и с какой целью?

Повалявшись в постели и поразмышляв над проблемой, мальчик и сам не заметил, как уснул. А во сне… А во сне с ним произошло что-то, ну очень, странное.

С самого детства Никас и Рэн были вдвоем, со временем связь их окрепла и они чувствовали друг друга, даже на расстоянии. Словно бы были единым целым. Благодаря этой связи они не ощущали себя одинокими, как другие мальчишки, что сидели вместе с ними в тюрьме Рандора. Мальчики те проходили обучение, чтобы выступать в кровавых боях с бывалыми воинами. В боях без пощады, на смерть.

Никас и Рэн тоже должны были начать обучение, чтобы через несколько лет встретить среброкрылого Фарея на арене, залитой кровью, под дикие вопли обезумевшей толпы. Так бы оно и было, если бы Телон Гордый не обратил на них свой взор.

Многие из мальчишек, что сидели в подземных камерах, были тайлонцами, потерявшими свои семьи в бесконечных боях, что велись между двумя величайшими королевствами и мальчики эти были самыми одинокими. Они даже друг с другом сдружиться не могли. Потому что, самым любимым развлечением рандорского короля было выставить пару в нескольких боях, чтобы ребята сдружились, стали друг другу опорой, а после - выставить их друг против друга.

Проигравший терял жизнь, победитель получал статус жителя Рандорского королевства. Только вот, насколько Никасу было известно, ни один из пары не выжил, ни разу. Потому что мальчишки, не смотря на то, что были всего лишь детьми, предпочитали смерть, вечному позору. А ведь это позор - ради статуса полноправного жителя Рандора убить сородича. И все же, позор - это не так страшно, как обнажить оружие против того, чье плечо служило тебе опорой.

Из всех узников, Никас и Рэн выделялись именно тем, что в глазах их не таились вечные спутники рабов -тайлонцев - тоска и одиночество. Потому что, они не были одиноки, они были вместе.

Но сегодня Никас почувствовал что-то совсем новое - он словно стал единым не только с Рэном, а с целым миром. Ник понял, что даже будучи вдвоем, они были одиноки, пустота поселилась и в их душах, хоть она и не затянула их обоих. Во сне, который, вроде бы и не был таким уж сном, он видел нити.

Нити, тонкие, но очень прочные, связали его, Рэна, того ненормального, который его в коридоре зажимал и еще кого-то, кто был очень далеко. Никас видел, что Рэн разговаривает с Эйзом, слышал каждое слово, но почему-то не мог ничего сказать. Когда Эйз сказал про Цепи Келлендар, на душу Никаса снизошел покой, какого он не знал раньше.

Словно бы он искал что-то очень важное, но забыл, что это, как это выглядит и где искать. От чего сердце тихо плакало, а душа страдала. И вот теперь он, то есть они, нашли то, что искали, а значит, можно спать спокойно. То есть - проснуться спокойно.

Чувство, оставшееся после пробуждения не было похоже ни на что. Словно… Словно у него появилась семья, огромная-огромная. Когда мальчик открыл глаза, поначалу даже и не понял, что уже не спит - перед глазами все еще стояли нити, ведущие неведомо куда, к неведомо кому.

Некоторое время Никас потерянно озирался, пытаясь понять, что же происходит и где он, вообще, находится? Как только сонная пелена спала, мальчик разглядел Теу, который стоял перед ним, с подносом в руках. На подносе стояла огромная чаша с пряным супом, от аромата которого у Никаса тут же закружилась голова. Громко сглотнув, он сказал:

- Это мне?

Теу кивнул и поставил поднос на пол. Постояв пару минут, он сказал:

- Эм, слушай… А вы зачем в девчонок вырядились?

Никас тяжело вздохнул.

Вот ведь, хинолы побери этого джейшу! Все, видать, уже разболтал…

Взяв в руку ложку, мальчик ответил:

- Чтобы веселее было.

Теу хмыкнул, повернулся к двери и, обернувшись на мгновение, сказал:

- Ну и развлечения у тебя…

Как только дверь за ним закрылась, Никас приступил к трапезе.

Если то, что ему привиделось - правда, то за Рэна можно не волноваться. Лучше потратить время с пользой - подкрепить силы и начать изучать магический барьер, выставленный Аленгардом. Еще ни разу Никас не сталкивался с магией, которая действовала бы на него, а барьер удерживает его в комнате, что странно.

Зачерпнув ложкой горячую похлебку, мальчик радостно улыбнулся.

Нет магических преград, которые он не смог бы преодолеть. Было бы время.

Эйз лежал на полу и устало таращился в потолок. Над ним склонился свечкоголовый, на лице которого было написано удивление.

Еще бы ему не удивиться…

Приступ, скрутивший Эйза, прошел так же внезапно, как и начался. Так что, теперь Эйз вкушал заслуженный отдых.

- Ты как?

Джейша наклонил свечку, заменявшую ему голову, к самому лицу Эйза. Черный Лис, поморщившись, выставил вперед руку.

- Не так близко, а то я тебя бояться начинаю.

Факелоголовый как-то подозрительно фыркнул и покачал факелом.

- Я вижу, все в порядке…

- Угу.

- Что произошло?

Эйз прикрыл глаза, раздумывая, как бы от Аленгарда отделаться? Можно, конечно, рассказать ему о Цепях Келлендар, в этом случае он, возможно, забудет о полной версии пророчества. С другой стороны, Эйз потеряет свое преимущество над джейшей, а этого ему не хочется абсолютно. С третьей стороны, вряд ли факелоголовый вообще в состоянии забыть о чем-то, так что можно прямо сейчас выложить ему всю подноготную, а то ведь не отстанет - так и будет ему в лицо свой нос совать, пока Эйз не сдастся.

Черный Лис уныло покачал головой.

И почему мозг джейши еще маразмом не разъело? В его возрасте пора бы уже. Ну, хотя бы, старческим склерозом, а?

Печально посмотрев в ясное лицо джейши, Эйз вздохнул, потому как никаких следов маразма или склероза, явных, во всяком случае, он не обнаружил. Если их вообще можно обнаружить, конечно.

- Подожди, в себя приду…

Аленгард кивнул и сел спиной к двери.

Это, видать, на случай, если Эйз сейчас рвануть от него решит.

Эх… Хорошо же он его изучил, бестия.

Вор, изображая неземные страдания, сел, держась рукой за голову и тихо постанывая.

Может, конечно и пройдет уловка - отвяжется от него морковкоголовый и у Эйза будет время все тщательно продумать. Вместо того чтобы сейчас выложить все, что знает, лишив себя, тем самым, даже столь малого преимущества. Кинув взгляд на джейшу, Эйз разочарованно покачал головой.

Судя по ироничной улыбочке, этот умник все его уловки знает и никакие из фокусов Эйза, в данном случае, не подействуют. Видимо, придется все рассказать, хоть и не хочется совсем.

Только Эйз открыл рот, чтобы, почти честно, поведать Аленгарду о Цепях, да и пророчество тоже, как здание тряхнуло. При чем не просто тряхнуло - ощущение сложилось такое, словно сама земля перевернулась вверх ногами и пустилась в пляс.

Эйза, который с огромным трудом умудрился сесть, вновь припечатало к полу, с такой силой, что у него все кости затрещали, в глазах потемнело, а уши вообще заложило. С трудом повернув голову в сторону Аленгарда, Эйз, несмотря на столь незавидное положение, едва сдержал смех - волосы джейши встали дыбом, так что он теперь и в самом деле напоминал факел.

Вот бы он навсегда таким и остался…

Злобная мыслишка мелькнула в голове, чтобы тут же исчезнуть. А все потому, что за окном мелькали молнии. Огромные, серебристо-белые, они били в землю, поднимая тучи пыли, деревья разметало в щепки, а стекла вылетели, разлетевшись на мелкие осколки.

Эйз с трудом встал на колени и обратил свое лицо к Аленгарду. В комнате царила гробовая тишина.

Ну, это если сравнивать со звоном выбитых стекол. Молнии за окном продолжали сверкать, каждую вспышку сопровождал гул, от которого желудок поднимался к самому горлу.