Ангел тьмы

Она вновь принялась безжалостно тереть кулаками глаза, пока они не покраснели и не опухли.

— К тому же у тебя есть порядочный парень — Логан Стоунуолл. И тебе наверняка никогда не приходило в твою тупую башку, что я тоже имею на него виды. Ты отняла его у меня, и я тебя за это ненавижу! Я не могу этого простить! Так что пора тебе рассчитаться со мной за все сполна. И не думай, что отделаешься какими-то жалкими подачками, которые тебе ровным счетом ничего не стоят, у тебя еще кучи долларов в запасе.

Не успела я и глазом моргнуть, как она бросилась на меня с кулаками!

Впервые в жизни я отвесила ей оплеуху. Она отлетела на кровать и захныкала.

— Ты раньше никогда меня не била! Это подло, Хевен Кастил, подло с твоей стороны!

— Одевайся! — оборвала ее я. — Я голодна и хочу есть.

Фанни натянула на себя короткую юбчонку из кожезаменителя, хлопчатобумажный свитер, который ей был явно маловат, нацепила на уши серьги кольцами и сунула ноги в мокрые туфли на тонкой пластиковой подошве с черными каблуками-шпильками высотой в пять дюймов. Содержимое ее пластиковой сумочки, которую она выронила из рук, увидев меня, так и осталось валяться на полу. Я скользнула взглядом по смятой пачке сигарет, рядом с которой лежало пять коробочек с презервативами, и с отвращением отвернулась.

— Извини, Фанни, но я жалею, что приехала. После ужина мы распрощаемся навсегда.

Мы пошли в итальянский ресторанчик на той же улочке, где жила Фанни, и за весь вечер она не проронила ни слова, занятая едой. Она сперва облизала свою тарелку, потом доела все, что оставалось на моей, хотя я могла бы заказать ей вторую порцию. Время от времени сестра бросала на меня исподлобья оценивающий хитрый взгляд, явно что-то замышляя. И все же ей удалось заманить меня в свою комнатушку.

— Ну пожалуйста, Хевен, — канючила она, — прошу тебя, как сестру, не бросай меня вот так, давай еще поговорим немного!

Но едва мы вошли в комнату, как она тотчас же переменилась в лице и с яростью в глазах закричала:

— А теперь слушай, что я тебе скажу, сестричка! — Она широко расставила ноги и уперлась кулаками в бока. — Что это ты о себе возомнила, черт подери? Думаешь, можешь вот так запросто приехать, кинуть мне какие-то жалкие шмотки и горстку денег, покормить в дешевом ресторане и этим от меня отделаться?

Я разозлилась: от самой Фанни я за всю свою жизнь не слышала даже доброго слова, не говоря уже о чем-то существенном.

— Почему ты не поинтересуешься у меня, как поживают Том, или Кейт, или Наша Джейн? — произнесла я.

— Меня никто из них не беспокоит, у меня хватает своих проблем! — выкрикнула злобно Фанни, загораживая мне проход к двери. — Ты у меня в долгу, Хевен. И тебе придется со мной рассчитаться. Ты обязана была заботиться обо мне, когда моя мать ушла, а ты позволила папаше продать меня этому Вайсу и его жене, и вот теперь они заполучили мою малышку! А ты знала, что я не должна была ее продавать им, ты могла остановить меня, но ты не приложила для этого достаточных усилий!

У меня даже челюсть отвалилась от подобной наглости. Разве я не пыталась отговорить ее не продавать ребенка за десять тысяч долларов?

— Но ведь я же пробовала переубедить тебя, Фанни! — раздраженно возразила я. — Теперь уже поздно к этому возвращаться.

— Нет, не поздно! И ты плохо старалась! Ты должна была найти нужные слова и предостеречь меня! А теперь у меня вообще ничего нет, ни девочки, ни денег! Я хочу, чтобы они вернули мне мою малышку! Я этого не вытерплю! Она мне снится каждую ночь, я люблю ее, она нужна мне, я не смогу без нее жить! Я только один раз и подержала ее на руках, а потом ее у меня забрали и отдали этой старухе миссис Вайс!

Я пыталась было изобразить сочувствие, но Фанни, похоже, в нем не нуждалась.

— И не пытайся убедить меня, что я сама во всем виновата! — орала она. — Я ошиблась и теперь в этом раскаиваюсь. А со всеми своими деньгами ты вполне можешь прокатиться в Уиннерроу и отдать им за меня десять тысяч зеленых, которые они заплатили мне за мою крошку. Дай им вдвое больше, но выкупи у них мою девочку!

У меня не находилось слов. То, что она требовала от меня, выполнить было просто невозможно.

— Ты поняла меня? — впилась она в меня горящим взглядом. — Ты должна выкупить мою дочь!

— Ты это серьезно, Фанни? Ты что, не понимаешь, что я никак не смогу этого сделать? Ведь ты же подписала бумаги, что отказываешься от дочери и согласна, чтобы ее удочерили чужие люди…

— Нет, я ничего подобного не подписывала! Я только дала свое согласие на то, чтобы миссис Вайс содержала мою малышку, пока я не достигну совершеннолетия и смогу сама заботиться о ней.

Правду она говорила или ложь, я не знала: Фанни всегда была хитрой и скрытной, и ее нелегко было раскусить. И все же я попыталась убедить ее рассуждать здраво:

— Как я могу забрать ребенка у людей, которые о ней заботятся? Судя по тем фотографиям, что ты мне показывала, они в ней души не чают и обеспечат девочку всем необходимым. А что можешь дать ей ты, Фанни? Нет, я не имею права доверить тебе ребенка при твоем образе жизни. Что ты будешь делать с этой малышкой? Ведь ей сейчас так много всего требуется! С кем ты будешь оставлять ее, когда станешь уходить, чтобы заработать для вас обеих на хлеб? Ты можешь мне это объяснить?

— Я ничего не обязана тебе объяснять! — сверкнув глазами, выкрикнула Фанни и расплакалась. — И если ты не сделаешь, как я говорю, я потрачу эту твою тысячу долларов на билет до Бостона! И уж тогда я расскажу твоей недоразвитой бабуле Джиллиан с внешностью чокнутой девицы все о ее ангелочке, которая сделала ноги из Бостона. Я ей все выложу, без утайки — и о том, что в лачуге, где она ютилась в горах, не было канализации и водопровода, и о том, что наш папаша торговал самогоном и сам пьянствовал, и о его пятерых братьях, не вылезающих из тюряги, и вот тогда твоя Джиллиан вмиг постареет. Не очень-то ей будет приятно узнать, как ее любимая дочка жила и что папаша даже после женитьбы на ней наведывался к девкам. Я ей расскажу и о налоговых инспекторах, и о сортире на улице, и обо всей той вони и том голоде, которые терпела ее дочь, и как она рожала без доктора, только с помощью нашей бабули. Я ей наговорю кучу гадостей, моя милая, и она возненавидит тебя, если только сперва не утратит остатки своего слабого рассудка!

Ошеломленная услышанным, я молча вытаращилась на Фанни, отказываясь верить тому, что она так сильно меня ненавидит. И это при всем том, что я всю жизнь заботилась о ней, как могла. Нет, с этой одержимой мне не о чем больше разговаривать, решила я и, нервным движением поправив прическу, шагнула к двери.

— Ты не уйдешь, Хевенли Кастил! — визгливо воскликнула Фанни, расчетливо напоминая мне о моей принадлежности к тому же презренному роду, к которому принадлежала и она сама. Сестра знала, как сделать мне больно.

Несмотря на то, что в комнате было совсем не холодно, я внезапно почувствовала сильный озноб.

— Я не оставлю тебя в покое, пока ты не заберешь мою крошку и не привезешь ее мне! — противным резким голосом крикнула Фанни.

— Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать, — устало сказала я, проклиная себя за то, что приехала сюда.

— Тогда что ты можешь для меня вообще сделать? Ты можешь дать мне то же, что имеешь сама? А? Можешь предоставить мне жилье в вашем громадном доме, все блага, которыми ты пользуешься? Если уж ты так меня любишь, как говоришь, тебе будет приятно каждый день видеться со мной!

Озноб заколотил меня еще сильнее. Вот уж кого я меньше всего хотела бы видеть, так это Фанни!

— Извини, Фанни, — ледяным тоном начала я, — но ты мне совершенно не нужна в моей жизни! Я обещаю, что ежемесячно буду высылать тебе деньги, так что ты ни в чем не будешь нуждаться, но пригласить тебя к себе я не смогу. Муж моей бабушки строго-настрого запретил мне приглашать кого-либо из своих родственников, чтобы они не внесли разлад в его налаженную и обеспеченную жизнь. И если ты собираешься шантажировать меня угрозами рассказать ему, что я навещала тебя, то учти, он не раздумывая выставит меня вон, не дав ни цента, и при этом даже не моргнет глазом. И тогда уже не будет никаких денег ни для тебя, ни для того, чтобы выкупить твою дочь.