Путь Знахаря

— Благодарю вас…

— Игнат, зовите меня просто Игнат.

— Благодарю вас, любезный Игнат, но, к сожалению, не могу воспользоваться вашим предложением. Я задержусь у вас, если позволите, на пару дней, чтобы проследить за состоянием Снежаны и убедиться, что ей действительно ничего не грозит. Но потом я должен буду вас покинуть. Мой путь и мой рок требуют этого.

— Понимаю… Требованиям рока и впрямь нельзя перечить. Ну что ж… Но вы достойны вознаграждения.

Дмитрия поселили в комнате для гостей, и два дня, пока он продолжал лечить Снежану, кормили самыми изысканными яствами, и поили напитками, о существовании которых он даже не подозревал. А когда состояние Снежаны полностью вернулось в норму, и он собрался уходить, хозяин вручил ему увесистый мешочек. В нем были золотые монеты — много золотых монет.

Дмитрий раньше никогда не видел денег. Там, где он вырос, в них и нужды не было. Пелагея не брала денег с односельчан за свое искусство, и Дмитрию завещала — никогда не требовать оплаты, но если дают, не отказываться. Односельчане расплачивались с Пелагеей кто мешком картошки, кто двумя десятками яиц, кто кувшином молока… Дмитрий не знал, сколько денег в мешочке, однако предполагал, что немало — но хозяин пресек все его попытки отказаться:

— Поверьте, деньги ничего не стоят по сравнению с тем бесценным сокровищем, которое вы сохранили для нас — жизнью дочери. Я состоятельный человек, и могу позволить себе расплатиться с вами щедро, хотя то, что я вам дал — лишь ничтожная часть подлинной цены того, что вы сделали. Помните, я в вечном долгу перед вами, и вы всегда можете прийти в мой дом за любой помощью и с любой просьбой.

Дмитрию ничего не оставалось, как взять деньги, и в последний раз переночевав в гостеприимном доме на мягкой пуховой перине, рано утром двинуться дальше. Хозяин объяснил ему, что местность, по которой предстоит идти Дмитрию, достаточно густо заселена, на его пути будут все время встречаться маленькие и большие города, и он всегда найдет харчевню, где можно пообедать, и постоялый двор либо гостиницу, где можно остановиться на ночлег. Кухарка, которой оказалась одна из тех женщин, что кричали под балконом над разбившейся молодой хозяйкой, успела собрать ему на дорогу заплечный мешок с едой и напитками.

К вечеру добравшись до дальней городской окраины, Дмитрий зашел в харчевню, решив пока поберечь полученные от кухарки припасы — мало ли что ждет в пути… Для начала он заказал себе местный напиток, название которого уже знал. И, попивая его, смотрел и слушал, сколько за что платят другие посетители харчевни — оценивал местные цены. После чего спросил у хозяина, сколько стоят хорошая похлебка, тарелка местных овощей и кисель. Оценивший сметливость путника трактирщик не стал жульничать и назвал цены такие же, какие Дмитрий уже слышал. Сделав заказ, молодой лекарь смог понять, что Игнат в благодарность за жизнь дочери отвалил ему действительно огромную сумму. По крайней мере, на остаток пути ему точно хватит — чтобы сытно обедать и не отказывать себе в приличном ночлеге.

Плотно поев и расплатившись, Дмитрий вышел из харчевни, буквально затылком почуяв, что вслед ему смотрят двое мужчин, сидевших за соседним столиком. И смотрят так, как, бывало, смотрели на него волк или рысь, скрадывающие себе добычу на пропитание. Но с тем, что также могут смотреть и чувствовать люди, а не звери, молодой лекарь столкнулся впервые. И это было неприятно.

Он сразу обратил на них внимание, потому что от них веяло чем-то недобрым. Дмитрий раньше не встречался ни с чем подобным. Словно какая-то странно неприятная волна шла от них, болезненная, как будто грубым наждаком водили по коже. Один из мужчин был рослый, могучий, чернобородый, второй — невысокий и по сравнению с первым даже как будто щуплый, но в его глазах проглядывалась какая-то нехорошая сила.

Зайдя в гостиницу при харчевне, он расплатился с хозяином за комнату, оказавшуюся весьма скромной, если не убогой. Дверь изнутри закрывалась на хлипкую защелку. Раньше Дмитрий никогда бы не обратил на это внимания — ему приходилось ночевать и в лесу, и в чистом поле, ничего и никого не опасаясь. Но сейчас хлипкая дверь почему-то вызвала его беспокойство.

Однако заснул он сразу, как только улегся на узкой, скрипящей кровати. А проснулся от того, что ощутил в комнате чье-то постороннее присутствие.

Была непроглядная тьма, даже зыбкий лунный свет не пробивался сквозь плотно закрытые ставни. Сквозь полуприкрытые веки Дмитрий увидел склонившуюся над ним черную фигуру. Прямо перед его лицом тускло сверкнуло лезвие ножа.

Пальцы Дмитрия сами собой, как будто даже помимо его воли, перехватили руку, занесшую нож, за мгновение до того, как лезвие готово было впиться в его шею. Тело как по чьему-то незримому приказу, скрутилось, скользнув с кровати вниз и увлекая, подминая под себя, тело непрошеного гостя, по дороге ломая ему сжимавшую нож руку сразу в двух местах. А зародившийся в глотке разбойника крик боли Дмитрий пресек, завершая движение, ударом локтем в кадык. И сразу же откатился вбок и стремительно вскочил на ноги, поскольку в комнате был еще кто-то.

И он сразу же напал — стремительно, ловко, обрушив на Дмитрия град умелых ударов. Да, вот где пригодилась вторая, воинская наука ведуньи Пелагеи. Привычно войдя в боевое состояние, он увел часть ударов и, оттолкнувшись от последнего, самого сильного удара ногой, качнулся вбок — вперед, резко присел, схватил одной рукой стоящий тяжелый табурет, а другой подтолкнув нападавшего в поясницу. И, распрямившись, одновременно развернулся на обеих ногах, от всей души врезав табуретом по башке провалившегося вперед нападавшего.

Миг — и второй непрошенный гость с разлету врезался в стенку. Дмитрий вдруг понял, что, как кошка, видит в темноте. Это были те двое, которых он заметил в харчевне. Чернобородый гигант не подавал признаков жизни, а второй, по виду хлипкий, оказался крепким и живучим. Видимо, он сумел таки отреагировать и на удар табуретом и на столкновение со стеной, потому что остался стоять на ногах и, тряся головой, разворачивался к Дмитрию, принимая стойку, выдававшую умелого бойца. Так что тому ничего не оставалось, как атаковать самому. Жилистый не собирался сдаваться, ловко уворачиваясь от ударов Дмитрия. Но продержался он недолго — молодой лекарь довольно быстро подсек разбойника и, добавив «в лет» ногой по ребрам и сбив дыхание, навалился сверху и скрутил тому руки. Уроки Пелагеи и впрямь пригодились, хотя воспользоваться ими Дмитрию пришлось и не по своей воле…

Подойдя к столу, он зажег свечу, и увидел, что оба бандита живы-тот, крупный и бородатый, просто без сознания, а этот, живучий и верткий, злобно скалится, пытаясь освободиться от ремня, которым Дмитрий связал ему руки. Использовав для этого кожаную плеть, которую, по совету Пелагеи, всегда носил с собой, благо учила его старая ведунья, как биться и этим гибким оружием, которое в умелых руках могло противостоять даже мечу. На шум прибежал трактирщик.

— Что ж ты, хозяин, своих постояльцев от грабителей не бережешь? Смотри, слава дурная пойдет! — только и сказал Дмитрий, одевшись и собрав свой нехитрый скарб. Он не собирался оставаться здесь даже до рассвета.

Хозяин лишь испуганно таращил глаза, явно опасаясь, как бы постоялец не потребовал назад деньги.

Но Дмитрий о деньгах даже не заикнулся. Выйдя из корчмы, по темным улицам он пошел прочь из города.

В тех краях, где он родился, зло было давно и надежно побеждено. О том и Пелагея ему рассказывала. Но здесь, в этих землях, дело обстояло не так. Здесь зло гнездилось и росло в чьих-то темных душах. И впервые столкнувшись с этим столь явно, Дмитрий почувствовал, что не должен уподобиться таким порченым людям, не должен дать злу взрасти в своей собственной душе. Ох, как не хотелось Дмитрию не только что убивать, но и наносить другому, пусть и злодею, даже малейшие физические повреждения… А пришлось. И тогда он впервые в жизни задумался о том, можно ли создать такую систему боя, чтобы и за себя можно было постоять, и не убивать при этом никого, а лишь сделать нападение бесполезным и глупым занятием. Да, о многом заставило задуматься молодого лекаря первое столкновение с явной агрессией.