Человек дождя

   Дорогая чёрная майка, порванная в нескольких местах, кожаные штаны. От парня несло помойкой, но бомжом он не выглядел.

   По погодке, в прикиде прилагалась куртка, но гадать не приходилось, украли вместе с обувью и носками.

   Рен присел на корточки, морщась от смеси запахов. Тронул пульс на шее, визуально осматривая остальное. Слабый стон подтвердил, что парень жив. Голова и плечо в крови, серьёзных травм не видно. Перегаром не разит. Незнакомец снова застонал, беззвучно прошептав бессмысленное

   - Каске...

   Каске? О чём он? А впрочем, не всё ли равно.

   Рен со вздохом покорности судьбе, аккуратно извлёк незнакомца из мусора.

   Обхватил безвольное тело поперёк, вызвав новый стон боли,

   крякнул и взвалил на спину. Несмотря на кажущуюся худобу, спасаемый оказался невероятно тяжёлым, так что близость квартиры оказалась как нельзя кстати.

   Аллен не раз попадал в скверные истории, и всегда находились люди, готовые выручить и прийти на помощь. Может этот случай, - испытание, посланное Рену проверкой на вшивость.

   Аллен не относил себя к числу укушенных альтруизмом добряков, но одно точно не мог сделать - оставить попавшего в беду человека подыхать на улице.

   Затащив полумёртвое тело в узкий коридор, Рен поднатужился, но не удержав ношу, рухнул на колени, пристукнув парня затылком об пол, рискуя вытрясти душу окончательно.

   - Зачем, я это делаю? - угрюмо спросил он сам себя.

   Выругавшись, подхватил под мышки, волоком потащил по полу. Однако весил незнакомец, будь здоров.

   Уложив раненного на матрас, Рен несколько секунд посидел в прострации, сам себе не веря. Встряхнулся, пожал плечами и отправился за водой и медикаментами.

   Работка представлялось долгой, муторной, а судя по следам крови на полу, и луже натекающей в матрас, действовать приходилось быстро.

   Не дай бог окочуриться. Объяснить полиции наличие трупа в хате... Такое даже в дурных комедиях не показывают.

   В кино герои выживают после крутых ран. Штопают себя иголками, заливаются водкой. В обычной жизни люди дохнут от интоксикации, болевого шока, захлёбываются блевотиной, проглатывают язык, когда начинаются судороги вызванные скачком давления, болью и множеством других причин. Эти вещи Рен видел и проходил не по наслышке. Мать постоянно калечилась, если он не успевал за ней уследить. Падала, разбивалась. Последняя травма закончилась переломом шейки бедра, после чего её забрали в больницу. И понеслись бесконечные счета, счета, счета. Правда в больнице ей обеспечивали неплохой уход. Долго совещались, решая, где оставить в онкологии, травме или перевести в психиатрию. Рен приходил каждый день. Кормил, общался с ней - совершенно переставшей его узнавать. От того, что она находилась в больнице, он испытывал облегчение. И давящее чувство вины, в понимании, что у него нет желания приходить в эту атмосферу безумия и смерти. Смотреть как медленно умирает мать, испытывать боль от собственного невыносимого бессилия, но... Существуют вещи, которые нам просто приходиться делать, потому что мы не можем иначе. Возможно, именно эти вещи, и делают людей людьми. Ответственность.

   Чтобы Морен не говорила по этому поводу. Живи и радуйся жизни. Смешно. Некоторые вещи невозможно перешагнуть. Перешагивая через них, люди оскудевают душой и становятся малодушными тварями.

   Лучше сделать свою работу, молча, стиснув зубы, забив на все свои "хочется, не хочется", оставив одно слово. "Надо".

   Рен осторожно раздел пострадавшего, брезгливо стаскивая грязные вещи.

   Привычно отключил эмоции. Промыть и обработать раны заняло около часа. Кто бы ни напал на пацана, избили от души. Не считая пробитой башки и странной раны на предплечье, происхождение которой Аллен не смог определить, распухшие лицо и тело парня представляли собой череду сплошных синяков и кровоподтёков.

   - Интересно, за что тебя? - вяло поинтересовался Рен, закрепляя последний тампон пластырем. Выбросил перчатки в окровавленный таз, где плавали салфетки, бинты и вата.

   Когда он полностью закончил и отмыл следы крови, время перешагнуло далеко за полночь. Зверски хотелось спать. А завтрашний выходной накрывался кажется медным тазом. О случившемся хозяйке лучше не знать. Самаритяне вымерли во времена Христа. Несложно представить её реакцию, когда она сообразит, что Рен - сохранившийся экземпляр такого показательного идиотизма.

   "Вы не создаёте проблем мне, я не создаю проблем вам" - первое правило идеальной аренды миссис Маршалл.

   - По нашим улицам не стоит ночью шлятся одному, - ворчливо заметил Рен, заканчивая последний штрих в комнате, и прежде, чем отправиться спать, украл гостя одеялом.

   Показалось или нет, но разбитые губы дрогнули в улыбке.

   ******

   Сато открыл глаза. Над головой светлый потолок с одиноким, висящем на нитке журавликом, дешёвый пластиковый плафон.

   Повернул голову, упираясь взглядом в низенький стол, заваленный грудой хлама, коробки, пакеты, банки из под пива.

   От простого движения затылок моментально взорвался болью, вызывая внутри вспышку злости и раздражения, поверх реакции на бардак.

   Грязная тарелка. Мелочь. А Изумо бесило.

   "Человек не способный убраться внутри себя, часто циклиться на внешнем" У Сато зацикленность приобретала невротический характер.

   В его положении о мусоре думать стоило в последнюю очередь, или  сам станет мусором. Где он?

   В голове всё смешалось в противный липкий туман, мешая думать и сосредоточиться. Мутило, но на фоне ощущений тела, разбитого вдребезги и неудачно собранного наспех, тошнота и головокружение, воспринималась мелочью.

   Изумо осторожно сел, стараясь отключиться от восприятия боли.

   Рёбра мучительно ныли, превращая каждый вздох в пытку, распухшая челюсть, воспринималась эпицентром атомного взрыва. Ощупав зубы языком, Сато убедился, что к дантисту не придётся по нему заскучать. Хорошо если не понадобится новый мост. Отрехтовали знатно

   Впрочем, он выбирался из переделок похуже мелкой уличной драки. Для дублёной шкуры подобные раны - царапины не стоящие долгого внимания.

   Обидно, что эти царапины едва не отправили Сато к праотцам. Унизительно. За это он рассчитается в полной мере. Попозже. Проблемы Изумо решал по мере поступления, сейчас не они занимали внимание. А то, что занимало...

    Грёбанное дерьмо. Чёртово грёбанное дерьмо.

   Изу автоматически ощупал себя пальцами, отмечая повязки, бинты, разделочную доску, использованную вместо шины.

   Кто - бы не оказал помощь, следовало признать, сработал грамотно.

   Доктор? Не отправил в больницу и не вызвал полицию. Кто - то из своих?

   Вопросы, вопросы, одни вопросы.

   Изумо осмотрелся внимательнее, одновременно проверяя мышцы и работоспособность конечностей на случай опасности.

   Комната выглядела уютной и относительно чистой, намекая, что Сато поторопился вешать ярлыки. Не считая разгрома на столе, в остальном царил идеальный порядок. Раздвижной шкаф встроенный в стену, две декоративные напольные лампы, - вот и вся обстановка. Небольшой постер на стене, но...Эту репродукцию Изумо выделял из тысяч других.

   "Человек дождя".

   Аналогичная фотография, висела в его комнате, не в пример более роскошной и просторной, занимая целую стену. Изу пришлось потратиться, но дизайнеры знали своё дело.

   Незнакомец на картине, стоял на мосту, держась за перила, запрокинув голову и закрыв глаза, подставлял лицо летящим струям. Дождь, целуя длинные ресницы, струился по чёрным, вьющимся волосам, лепя их к скулам и воротнику плаща. А на губах УЛЫБКА. Неуловимая, загадочная, совершенно крышесносная, исполненная мистической притягательности древнего бога. Этот нереальный пацан на мосту сводил с ума, и ни одна Джоконда не стоила нежного кусочка чужой души, случайно застигнутого камерой.