Частное расследование

— Вам надо уяснить себе одну вещь, доктор, — сказал Энгер. — С юридической точки зрения, деньги еще не принадлежат Мелиссе. Ей будет чертовски трудно получить их до того, как процесс завершится естественным путем. А как сказал Джим, колеса бюрократизма крутятся медленно. Процедура займет много месяцев. И все это время нужно будет оплачивать все текущие расходы — домашнее хозяйство, зарплата персоналу, ремонт. Не говоря уже о проведении инвестиций через лабиринт установлений и правил. Дела должны идти без сучка без задоринки. Как мне представляется, это лучше всего поручить опекуну.

— И кто будет этим опекуном? Дон Рэмп?

Даус прочистил горло и покачал головой.

— Нет Это противоречило бы если не букве, то духу завещания Артура Дикинсона.

— В таком случае, кто же?

Еще одна мертвая пауза. Где-то в доме послышались шаги. Завыл пылесос. Один раз звякнул телефон.

— Моя фирма, — произнес Даус, — давно служит этой семье. Есть определенная логика в том, чтобы эта служба продолжалась.

Я промолчал. Даус расстегнул пиджак, достал небольшой футляр из крокодиловой кожи, извлек оттуда белую визитную карточку и вручил ее мне с таким торжественным видом, будто передавал некую ценность.

Дж.Мэдисон Даус-младший,

адвокат

Рестинг, Даус и Кознер

820 С. Флауэр-стрит

Лос-Анджелес, Ка 90017

— Основателем фирмы был председатель Верховного суда Даус, — сказал он.

Он не прибавил «мой дядя» — видно, спутал явную осмотрительность с тактом.

Все испортил Энгер, ляпнув:

— Дядя Джима.

Даус прочистил горло, не открывая рта. Получилось что-то вроде низкого бычьего фырканья.

Энгер поспешил исправить свой ляп:

— Семью Даусов и семью Дикинсонов связывали долгие годы полного доверия и взаимного расположения. Артур доверил вести свои дела отцу Джима еще в те времена, когда эти дела были даже более запутанными, чем сейчас. В интересах вашей пациентки, доктор, будет поручить ведение ее дел самым лучшим специалистам.

— В настоящий момент, — уточнил я, — в интересах моей пациентки будет помочь ей в эмоциональном плане справиться с горем в связи с потерей матери.

— Вот именно, — подхватил Энгер. — Именно поэтому мы с Джимом и хотели бы вес уладить как можно скорее.

— Проблема, — сказал Даус, — лежит в области процедуры передачи, в установлении преемственности. До сих пор каждая стадия процесса должна была получать одобрение миссис Рэмп. Хотя она и не была обременена практическими, текущими управленческими функциями, но с юридической точки зрения, по процедуре от нас требовалось все согласовывать с ней. Теперь, когда она... когда такой контакт невозможен, мы обязаны...

— Иметь дело с ее наследницей, — закончил я фразу. — И это, должно быть, чертовски неудобно.

Даус застегнул пиджак и наклонился вперед. Его лоб сморщился и напрягся; казалось, он к чему-то принюхивается.

— Я ощущаю в вас некоторую агрессивность, доктор Делавэр, для которой имеющиеся в нашем распоряжении факты не дают никаких оснований.

— Возможно, — ответил я. — А может, мне просто не понравилось предложение солгать в пределах моей компетенции. Даже если вами движут благиенамерения. Мелисса вполне способна — ни о какой неспособности не может быть я речи. У нее не наблюдается ни намека на расстройство мыслительной способности или на какие-либо иные нарушения умственной деятельности, которые могли бы ослабить здравость ее суждений. Если же вопрос заключается в том, достаточно ли она созрела, чтобы распоряжаться состоянием в сорок миллионов долларов, то кто знает? Говард Хьюз и Лилэнд Белдинг были не намного старше, когда к ним перешли состояния родителей, и никто из них не прогорел. С другой стороны, известны случаи, когда банки и юридические фирмы отличненько все проваливали, не так ли? Какие там последние цифры по этой заварушке с Эс-энд-эл?

— Это, — сказал Энгер, покрываясь краской, — не имеет ничего общего с...

— Все равно, — заявил я. — Любое решение о том, чтобы передать кому-то управление состоянием Мелиссы, должно будет исходить от самой Мелиссы. И оно должно ею приниматься добровольно.

Даус сложил пальцы рук вместе, разъединил их, несколько раз повторил этот жест. Это могло быть пародией на аплодисменты. Его маленькие глазки смотрели твердо.

Он сказал:

— Ну, вам безусловно нет необходимости взваливать на себя бремя оценки, доктор. Учитывая ваше нежелание.

— Что это значит? Обратитесь к услугам наемных экспертов?

Его лицо по-прежнему ничего не выражало, когда он, продемонстрировав запонку с монограммой, посмотрел на золотые часы фирмы «Картье», казавшиеся слишком маленькими на его запястье.

— Приятно было познакомиться, доктор. — Он повернулся к Энгеру. — Сейчас явно неподходящее время для визита, Глен. Мы зайдем в другой раз, когда она будет лучше чувствовать себя.

Энгер кивнул, но казался выведенным из равновесия. Открытый конфликт был явно не его конек.

Даус прикоснулся к его локтю, и они оба прошли мимо меня, направляясь к выходу. И столкнулись лицом к лицу с Мелиссой, которая вышла из-за высокого книжного шкафа. Ее волосы были связаны в «лошадиный хвост». Она была в черной блузке, юбке цвета хаки до колен и черных сандалиях на босу ногу. В кулаке правой руки у нее было зажато что-то розовое — скомканная бумажная салфетка.

— Мелисса, — сказал Энгер, надев на лицо печальную мину человека, вынужденного отказать другому человеку в денежной ссуде. — Я очень сожалею о том, что случилось с твоей мамой, дорогая. Ты знакома с мистером Даусом.

Даус протянул руку.

Мелисса разжала кулак и показала бумажный комок. Даус опустил руку.

— Мистер Даус, — сказала она. — Я знаю, кто вы, но мы ведь ни разу не встречались, не правда ли?

— Очень сожалею, что это происходит при таких печальных обстоятельствах, — ответил адвокат.

— Да. Очень любезно с вашей стороны, что пришли. Да еще и в воскресенье.

— День не имеет никакого значения, когда речь идет о подобном несчастье, — заявил Энгер. — Мы приехали справиться о твоем самочувствии, но доктор Делавэр сказал нам, что ты отдыхаешь, так что мы уже уходили.

— Мистер Даус, — Мелисса проигнорировала Энгера и подошла на шаг ближе к адвокату. — Мистер Даус, мистер Даус. Пожалуйста, оставьте всякую мысль ободрать меня, ладно, мистер Даус? Нет, не говорите ни слова— просто уйдите.Сию же минуту — вы оба — убирайтесь вон.Мой новый адвокат и мой новый банк скоро свяжутся с вами.

Когда они ушли, она гневно вскрикнула и разрыдалась, бросившись мне на грудь.

По лестнице бегом спустился Ноэль, казавшийся испуганным, сбитым с толку и жаждущим утешить. Увидев Мелиссу, прижавшуюся к моей груди, он остановился на полпути.

Я показал ему кивком головы, чтобы он подошел.

Он приблизился к ней вплотную и позвал по имени.

Она продолжала плакать и так сильно давила головой на грудину, что мне было больно. Я погладил ее по спине. Это, похоже, ее не успокоило.

Наконец она отстранилась; глаза у нее покраснели, лицо пылало.

— О-о! — выдохнула она. — Вот ублюдки!Как они могли!Как они посмели! Ведь она... Ведь она... ведь ее же даже... о-о!

Задыхаясь, она давилась словами. Резко повернувшись и подбежав к стене, сильно заколотила по ней кулаками.

Ноэль взглядом попросил у меня совета. Я кивнул, и он подошел к ней. Она позволила ему увести себя в переднюю комнату. Мы все сели.

Вошла Мадлен с сердитым и одновременно довольным видом, словно подтвердились самые ее худшие предположения относительно рода человеческого. И опять я подумал, что она, наверное, знала немало.

Послышались еще чьи-то шаги.

Вслед за Мадлен появились и две другие горничные. Она им что-то сказала, и они поспешно удалились.

Мадлен подошла и погладила Мелиссу по голове. Мелисса подняла на нее глаза и через силу улыбнулась сквозь слезы.

— Я принесу тебе попить? — спросила Мадлен.