Страница 66 из 71
«Будь он курсантом у бессмертных, за такие штучки его бы точно сожгли!» — зло, почти с ненавистью подумал Джокт, констатируя уменьшение общего количества участников группы на одну боевую единицу.
Свет звезды перестал казаться тусклым серебром. Теперь это был слепящий расплавленный металл. «Зигзаги» проходили в опасной близости от зоны гравитационной завесы.
— Ксур, Валдис, Лазарь! Обгоняйте нас! После атаки «Кнопок» сразу отстреливайте Имы и равняйтесь с квадратом. Дадим бессмертным право первого залпа и после вашего перехвата бьём сами!
Три тройки, образовав вершины гигантского равностороннего треугольника, заключающего в себе пирамиду-остриё, вырвались чуть вперед и активировали Имитаторы ложных целей.
Полусфера бессмертных ускорила движение. Теперь они шли на четырех десятых световой. Отделение Джокта тоже пошло быстрее — на семи десятых.
Семь десятых и четыре — вражеских, в сумме, при встречных курсах — одна и одна десятая световой. Это какое же количество энергии высвободится, если столкнуться лоб в лоб?
Джокт дал команду для группы Монса.
— При достижении сто пятидесятого сектора я со своими ведомыми вытягиваемся в цепочку, — след в след, — а вы, Монс, запускайте пятнадцать… Нет! Десять ловушек перед тройками наших перехватчиков.
Это действие достигало сразу двойного эффекта.
Во-первых, генераторы гравитации приняли бы на себя часть торпед, предназначенных для троек Лазаря, Ксура и Валдиса.
Во-вторых, они сужали «зону ответственности» тех же троек, которые произвели бы перехват в более ограниченном секторе — только перед пирамидой.
Полусфера одним синхронным движением — прилежными стажерами оказались червяки! выровняли-таки строй! — свела круги в одну плоскость. И тут же ожил сигнализатор опасности. Теперь он уже не ошибался — в сторону всего отделения шли торпеды! И если бы не воздействие Индапов, неизвестно ещё, как бы почувствовали себя курсанты, впервые испытав торпедную атаку!
Страха не было и быть не могло. Наверное, он бы не пришёл даже тогда, когда корпус истребителя оказался искореженным близким ударом гравитационных орудий врага.
Десять, двадцать, тридцать, и наконец — шестьдесят торпед, сосчитал тактический анализатор. Значит, «Кнопки» израсходовали сразу по две торпеды. Да ещё с предельно дальней дистанции, откуда и опытным пилотам тяжело-то попасть. Восемнадцать торпед шло к группам перехвата, по шесть неразличимых, видимых только на экране вращающихся шаров — к каждой из вершин треугольника. Остальные сорок две — к пирамиде. Джокту даже показалось, что все они нацелены только на его «Витраж»
Ага! Значит, Индап не всесилен! По-крайней мере, его всемогущество ограничено неравными временными промежутками! — Джокт ощутил панику.
«Это — гибель! И голос в Приливе предупреждал о том же!» — Паника уже срывала шлюзы и ломала плотину самоконтроля, когда в действие вступила аптечка.
Пок-пок-пок! — быстрая работа пневмоинъекторов снова перекрыла поток неуправляемого страха.
А вот и обозначенный па экране сто пятидесятый сектор этого квадрата! Вообще-то квадрат — неверный термин. Правильнее было бы говорить — оперативный куб. С гранью в пять световых часов. Но традиции есть традиции…
Барон с Гавайцем перестраиваются в одну линию позади Джокта, теперь на экране Гаваец видит только сплошные помехи от работающего в сотне километров впереди двигателя «Лувра». А у Барона — то же самое из-за работы двигателей «Витража» Но это — необходимость. Группа Монса выстреливает ловушки.
— Монс! Почему пятнадцать?
— Надо, Джокт. Сейчас убедишься…
Ну всё верно. Он же — не настоящий командир, а всего лишь временно облаченный в чужое доверие. А раз так, то его приказы можно Почти исполнять.
Лидер группы постановщиков ловушек оказался пророком. И Джокт ему всё простил.
Едва торпеды бессмертных пересекают черту «принятия решения», «Кнопки» дают ещё один залп, по той же схеме: восемнадцать — на группу перехвата, сорок две — в пирамиду. И сигнализатор опасности становится просто невыносим!
Две и две — четыре. «Кнопка» несёт всего шесть торпед. Что они собираются делать потом, уж не надеются ли бессмертные уничтожить всё отделение первыми залпами?
Джокт недоумевал, а потом вдруг понял — они боятся! И поклялся расцеловать свой Индап по возращении в крепость.
Ужас, страх, паника — вот те субъективные факторы, что способны свести на нет какую угодно объективную данность, — и отличные тактико-технические характеристики, и высокую надежность любого оружия. Спасал ситуацию невзрачный приборчик, свернувшийся змеей вокруг шеи. Уж не его ли, этот прибор, прозорливо предугадали медики прошлых времён, избрав медицинской эмблемой?
«Мудр, как змий, и выпить не дурак» — ушло в избитости, давно устарело. Сейчас говорили «хочешь жить, терпи укусы!»
Вместо паники Индап давал спокойствие, ужас менял на расчётливость, страх обращал в харизматическое предчувствие победителя. Бессмертным приходилось летать без Индапов. Вот они и нервничали, спеша прикрыться потоком торпед.
Девять ловушек Монса генерируют огромные невидимые мешки, тут же обозначаемые на гравирадарах.
Все тридцать шесть торпед, предназначенных для троек Ксура, Валдиса и Лазаря, исчезают в этих мешках. Теперь пройдёт много времени, пока в торпедах, отработавших двигательный ресурс в попытках пробиться сквозь кривизну пространства, сработает система самоликвидации. Сигнал о самоуничтожении, посланный извне, торпеды из гравиловушки принять не могли.
Ещё шесть ловушек Монс и его ребята выставили прямо перед пирамидой. Джокту пришлось огибать препятствие, уводя весь строй в сторону. Но в этих же шести ловушках гибнут почти три десятка вражеских торпед. Остальные принимают на себя шестьдесят Имитаторов, запущенных тройками перехвата.
Какая прелесть на экране тактического анализатора! Точки, чёрточки, литеры, цифры…
Всё! Теперь можно атаковать!
Лелея надежду на скорый успех, можно не заметить мелочи, щепки, застрявшей в дверном косяке, не позволяющей закрыть дверь. С Джоктом такое уже случалось…
Желая разнообразить монотонность быта Плутонианской колонии для сына, отец отвёл его, тогда ещё школьника, в секцию классического бокса.
Среди интереса к вновь возрождаемым, забытым в триумфальном шествии технического прогресса, увлечениям Солнечной, бокс занимал особое место. Им грезили все подростки, мечтавшие когда-нибудь одеть форму штурмовика земной пехоты. Гладиаторы ринга, чей безупречный образ героев вновь культивировался повсеместно в прессе и по видео, представлялись суперменами, рыцарями «без страха и упрёка», способными встать в любую минуту на защиту общечеловеческих ценностей и сограждан по Солнечной. Дети и взрослые не отрывались от видеоэкранов, когда в очередной серии «Претендента» главный отрицательный герой — Рок, желавший остаться непобедимым чемпионом Солнечной, решился на нечестный шаг, и в нелегальной медицинской клинике прошел курс модификаций. На бой с ним вышел молодой, набирающий обороты, боксёр Невич, оспаривавший чемпионский титул Рока. Претендент даже не догадывался, какие возможности приобрёл его соперник.
Их схватка длилась двенадцать раундов, и всё это время зрители, знавшие, естественно, о модификации Рока, сопереживали второму боксёру. Ценой невероятных усилий, с рассеченными, кровящими бровями, Невич, дважды побывавший в нокдауне, выигрывает поединок, демонстрируя превосходство духа над физической силой.
Если бы знали те мальчишки, как это всё ненатурально! Но они не знали… Верили. И Джокт не знал и верил. Теперь, познакомившись поближе с Балу, он точно знал, каковы были бы шансы любого боксёра-профессионала, обладающего отменной техникой и реакцией, сойдись он на ринге со штурмовиком. Не надо Балу, любой действительный сержант убил бы профессионала сотню раз прежде, чем тот нанёс хотя бы один стоящий удар. Но тогда вся правда жизни оставалась за кадром, как это почти всегда происходит в кино.