Страница 5 из 28
— Не знаю… Да, наверное, ты права. В любом случае это лучше, чем ничего… Ладно, сестренка, спокойной ночи, целую тебя.
Действительно, блокнот — единственное, что осталось от дедушки. Но слова Солен меня заинтриговали: она своими глазами видела, что он в нем писал…
Ничего не понимаю. Что он мог писать? И зачем все стер?
Ладно, раз уж я веду себя по-идиотски, пойду до конца и сделаю, как он просил: открою блокнот, возьму ручку и напишу что-нибудь на первой странице. Вот только что? Как принято общаться с волшебными блокнотами?
Напишу первое, что придет в голову, а там посмотрим.
- 1 -
Здравствуй
Я сижу и жду. Неужто надеюсь, что он мне ответит? Время идет, но ничего не происходит, хотя я сделал над собой усилие и старательно вывел каждую букву.
Ничего.
Так я и знал, дедушка был…
О, нет! Черт возьми! Не может быть!..
Мое «здравствуй» только что исчезло прямо у меня на глазах! Чернила сначала посветлели, а через две секунды страница снова стала чистой! Блокнот проглотил мое приветствие! Дедушка не соврал, он волшебный! Черт побери, это невозможно!
Так, надо разобраться. С блокнотом действительно происходит нечто странное. Но вряд ли дедушка так дорожил бы им, обладай он лишь одним этим умением! Слишком напоминает розыгрыш… Значит, я что-то упускаю. Блокнот не станет вести со мной беседы. Дедушка говорил, что исписал все страницы, и теперь у меня даже есть доказательства. Может, все, что он писал, хранилось только до его смерти, а потом исчезло вместе с ним… Или стерлось, когда не осталось ни одной чистой страницы?
Даже не знаю, что делать.
Солен только что подсказала мне путь к разгадке, а может…
— Алло, Мари? Это я.
— Как дела, братик?
— Хорошо, спасибо. Просто хотел расспросить тебя о дедушке и его блокноте.
— Все еще переживаешь из-за этой истории?
— Да. Я только что говорил с Солен, и она подтвердила, что видела там какие-то записи. Скорее всего, она не ошиблась, потому что… э-э-э… короче, думаю, так оно и есть.
— Не понимаю, к чему ты клонишь!
— Я просто решил — вдруг дедушка рассказывал тебе об этом блокноте?
— Вроде нет.
— Ну давай, подумай хорошенько.
— Помню только, как однажды поддразнила его, но, по-моему, в этой истории нет ничего необычного…
— Неважно, расскажи мне!
— В общем, мы все удивлялись, почему он хранит эту штуку как реликвию, и я спросила между делом: «Что, дедушка, сочиняешь для нас роман?»
— А он?
— Он внезапно побледнел и несколько секунд сидел не двигаясь и глядя перед собой. Потом внимательно посмотрел на меня и ответил: «Знаешь, я пишу не для того, чтобы придумать, чего не было. В моем возрасте писать — это вспоминать». Он выглядел так странно… Будто ему ужасно грустно… или он очень взволнован. Да, это слово больше подходит: взволнован. Поэтому я и запомнила тот эпизод.
— И больше ничего?
— Вроде нет.
— Спасибо, сестренка.
«Писать — это вспоминать»? Значит, дедушка писал, чтобы вспоминать…
Ну конечно! Какой же я идиот! Un ricordo per pagina! Одно воспоминание на страницу! Вот для чего этот блокнот — для воспоминаний!
Мог бы и сам догадаться!
Нужно написать по одному воспоминанию на каждой из ста страниц, и тогда что-то произойдет. Нечто волшебное, не иначе! Может, когда я дойду до конца, все исчезнет и блокнот исполнит мое желание? Или три, как в сказках! О, было бы великолепно! Здоровья, денег и любви — вот чего я хочу! Или мира во всем мире для очистки совести, а два желания для меня лично: здоровья и денег. Вот так.
Я смогу позволить себе все, что угодно…
Ладно, кажется, я увлекся. Сто воспоминаний — это много, но игра стоит свеч. Так, начнем… Быстренько какой-нибудь момент из жизни, первый попавшийся… Естественно, только пытаешься что-нибудь вспомнить, мысли разбегаются в разные стороны!
Вот! Одно есть.
- 1 -
Урок флейты у мадам Фразье
Не ахти какое воспоминание, но это первое, что пришло в голову. Я тогда ходил в начальную школу и…
А-а-а! Боже, я ничего не вижу! Этот блокнот проклят, он…
Нет, вроде полегчало. Сквозь кромешную тьму пробивается лучик света, всего один, но мне уже спокойнее — я буду видеть. Постепенно вокруг становится светлее, проступают очертания предметов. Ого, я так испугался, что даже не заметил гул в ушах! Но он, к счастью, стихает по мере того, как возвращается зрение. У меня был инсульт, не иначе, наверняка где-то застрял сгусток крови… А ведь я совсем один, некому помочь, вызвать врача…
Уф! Вроде я снова слышу…
А что это за голос? Кто-то пробрался в квартиру?
Я хмурюсь, пытаясь сосредоточиться и разглядеть очертания предмета перед собой. Не понимаю, что происходит: с меня градом льет пот, и тело какое-то странное…
Силуэт впереди становится четче. Я вижу голову… детский затылок… это маленькая девочка с двумя хвостиками. Черт возьми, я, наверное, сплю! Проходит еще какое-то время, и я различаю перед собой все больше детских голов, пытаюсь оглядеться по сторонам, но не могу пошевелиться, словно шею держат невидимые тиски.
Внезапно ко мне возвращаются зрение и слух, и я понимаю: я в школе, в кабинете мадам Фразье. Вот она передо мной: старая, морщинистая, сидит на небольшом возвышении и держит флейту с деревянным мундштуком. Иногда кто-то из класса поворачивается, и я тотчас всех узнаю, хотя думал, что давно забыл: веснушчатый Фредерик, тощий Кристиан, Северина с прической, как из конструктора «Playmobil»…
Я вернулся в прошлое, оказался в своем детском теле, но теперь не могу его контролировать, а только наблюдаю за происходящим, как за фильмом.
— Все очень просто, ноты написаны на доске. Кто их прочитает? — слышу я голос мадам Фразье.
— Я, я!
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это говорю я, одновременно неистово тряся рукой. Удивительно, какой у меня высокий голос. Остальные дети поворачиваются ко мне, я снова всех узнаю.
— Соль, соль, соль, ля, си, ля, соль, си, ля, ля, соль. Это песня «При свете луны», мадам!
— Молодец! Я сейчас сыграю ее, а потом кто-нибудь из вас повторит.
Она подносит флейту к губам, наигрывает — надо сказать, довольно скверно — простую мелодию и опускает инструмент. Вот ключевая точка моего воспоминания: на мундштуке отпечаталась губная помада, ее ярко-красный цвет контрастирует со светлым деревом. В это мгновение моя голова сама собой поворачивается, и я с недоумением узнаю физиономию Мика. Мое тело подрагивает, я чувствую, как с губ срывается тихий смешок.
— Фу-у-у! — шепчет Мик. — Надеюсь, мне не придется играть на ее флейте. Это все равно что поцеловать ее!
И мы оба заходимся смехом, тщетно пытаясь сдержаться. Меня раздирает на части: с одной стороны, безумное веселье маленького мальчика, которым я был когда-то, с другой — сегодняшние переживания молчаливого свидетеля, проникшего в свои же детские воспоминания.
Я чувствую себя двумя людьми одновременно.
Очень медленно перед глазами опускается завеса тумана, а уши наполняются гулом. Я понимаю, что возвращаюсь в настоящее, и не паникую.
И вот я снова дома: сижу за столом, держу ручку и внезапно вижу, как на все еще открытый блокнот падает одна капля, за ней вторая. У меня из глаз льются слезы: фраза, которую я написал на первой странице блокнота, стала реальностью. Образы, звуки, запахи и даже эмоции. Я вернулся в детство, в тот момент, который, сам не знаю почему, так запомнился мне. Красный мундштук флейты мадам Фразье и наш глупый смех. Волосы на руках встают дыбом, горло сжимается.
Я только что пережил чудо.
Несколько часов я просидел, ничего не делая, лишь разглядывал блокнот и пытался ответить на один из тысячи крутившихся в голове вопросов. Со мной произошло невозможное, немыслимое, невообразимое. Тяжело поверить, но это действительно было. Оказывается, чудо ждало меня не на последней странице блокнота! Каждая запись позволяет стать свидетелем волшебства.