Спящий бык

— Кто ты?.. — Хрипло переспросил потрясенный Эйнар.

— Не думай, — кто я. — Прошелестела тень. — Лучше перестань думать о том – кто ты. Человечий детеныш, которого гордый отец отдал на лесные обряды. Порченная кровь, черное семя, от которого чахнет и умирает любая девушка. Потерявший старый род, и не способный создать новый. Волчий побратим. Не все ли равно – кто ты? Будь тем, кем стал. Будь тем, кто ты есть.

— Последний раз говорю, — назовись. — Процедил Эйнар, половчее перехватывая рукоять ножа и деля шаг к столу.

Налилась нарастающей взрывной болью ладонь. Охнул Эйнар. Внезапно раскалившийся нож вывалился из обожженной руки. В тот же миг неодолимая сила смяла, пушинкой приподняла дроттина в воздух, перевернула вверх ногами и со страшной скоростью метнула в бревенчатую стену. Эйнар заслонил голову руками и попытался свернуться клубком. Стена вдруг замерла буквально в нескольких сантиметрах перед его носом. с мягкой осторожностью великана, что пытается не раздавить мышь, невидимая сила развернула Эйнара к тени что сидела за столом, перевернула вверх ногами и поставила на ноги.

— Колду-ун. — Сжав зубы прошипел Эйнар мутясь от боли, схватив за запястье обожженную руку. Кинжал остывал на полу, из под дощатого пола там где он упал, вился тонкий паленый дымок.

— Не сравнивай меня с теми знахарями, что заговаривают мелкие недуги, — с холодным пренебрежением отозвалась тень. не сравнивай меня даже с колдунами свааси, которые завязывают ветер в мешок. Не то крупно ошибешься. И не советую тебе шуметь и пытаться скликать на помощь дружину. Мне от того вреда не будет, а вот я пока вас вразумлю, зашибу того-другого ненароком. Это жаль будет. И ты, и они мне еще нужны. Ну так что – будешь шуметь?

— Погожу пока… — Процедил Эйнар.

— Правильно решил. Ну теперь иди сюда, покажи ладонь.

Эйнар подошел и протянул тени ладонь. Кожа на ней уже сползала огромными лопнувшими волдырями, обнажая красное мясо.

Тень протянула руку, осторожно взяла руку дроттина и подвела его ладонь ближе к своему темному лицу.

"Теплая, человечья…" – отстраненно подумал Эйнар.

Тень надула щеки, дунула Эйнару на ладонь, прохладным щекотным воздухом, и пузыри на ладони рассосались, мясо затянулось новой кожей, будто ничего и не было.

Эйнар поднес повернул ладонь к себе, провел по ней пальцами второй руки, ощущая гладкость кожи. Несколько раз сжал и разжал пальцы.

— Полегчало? — Поинтересовалась тень?

— Полегчало, — согласился Эйнар, выдернул с пояса другой маленький нож и молниеносным движением вогнал тени в грудь.

Плоть разошлась с привычным знакомым хрустом. Немало ударов наносил в своей жизни Эйнар.

Тень удовлетворенно крякнула, будто не нож в грудь приняла, а испила добрую чарку крепкой браги.

— Добрый нож. Молодец, волчонок. Скучен ты бы мне был, если бы я одел на тебя ошейник с первого раза. Ну, теперь садись за стол, поговорим без суеты.

Эйнар машинально потянул нож. Посмотрел – лезвие было чистым.

Тень ждала.

Эйнар сунул нож в ножны, пятясь отошел, пододвинул скамью и сел напротив не сводя взгляда с тени.

— Хорошо. — Сказала Тень. — Ты дроттин Эйнар, сам того не ведая, влез в мои планы. Захотел ты дочь бонда Вермунда, и когда он тебе отказал, убил и его и его семью.

— Что же за планы я нарушил? — Помолчав сказал Эйнар.

— Это не твоего ума дело. Ты мне лучше скажи – чтож ты остановился на полдороге? Почему упустил Вермундого сына, и одного из его работников?

— А что ты меня спрашиваешь? — Сам залезь в голову, и посмотри, как про кубок.

— Когда мысли напрямую идут, читать легче. — Пробурчала тень. — А в долгой памяти твоей копаться, что в куче компостной…

— Небеспредельны твои силы, значит. — Прищурился Эйнар.

— Беспредельные силы только у создателя всего сущего, — ответила тень. — Потому он сам и ничего сделать не мог, что сила беспредельна. Пришлось посредничков создавать… А как мои силы на предел поверять, ты уже видел. Ну, отвечай добром – почему не добрал сынка и работника?

— Думал, мои люди их убили. — Нехотя процедил Эйнар. — А как встретился с людьми, оказалось, что работника они упустили, а сына Вермунда и вовсе не видели.

— Ну, и ты?..

— Послал своих волков сделать засаду у разграбленного хутора, да порыскать. Думал, через некоторое время мальчишка так или иначе туда выйдет. Или хоть след его мои волки учуют.

— Учуяли?

— Во дворе кто-то прибрал и сжег трупы. Мои пошли по следу и запаху. Следы были двоих. Один взрослый, другой помельче. Вели в лес. Да там дождь смыл следы…

— А ты после этого?

— А что я? У нас земли и леса обширные. Где ж их теперь сыскать? Делать нечего. Думаю подадутся они теперь к знакомым, и возможно скоро против меня поднимутся оскорбленные бонды. Ну чтож, — доброе выйдет веселье.

— Ты прав. — Согласилась тень. — Конечно они подались к знакомым. Но до оповещения всех бондов и восстания дело пока не дошло. Так что есть у тебя еще возможность прекратить это дело по-тихому, без народного возмущенья. Завтра возьмешь дружину, и поедешь за головами хозяйского сынка и работника.

— Где ж я их сыщу? — Нахмурившись Эйнар высматривал тень. Отсутствие глаз у собеседника раздражало. — Или ты подскажешь?

— Нет нужды, — отозвалась тень. — Нашелся тебе и без меня подсказчик.

— Где же он?

Тень помолчала.

— Послушай Эйнар, сказ про одного бонда. Звать его Хёскульд – происходит из большого рода, но сам считается хозяином не слишком удачливым, если сравнить с тем, что ему оставил отец, и что он имеет сейчас. Но однажды повезло ему уговорится выдать свою дочь Осу за сына другого бонда именем Вермунд, который был выходцем из чужих краев, имел мало работников и обработанной земли, но зато по слухам нажил немалые богатства в викингских походах. Дело было слажено и объявлено на альтинге. Это должен был быть удачный брак, ибо о большем выкупе за дочь-невесту договорился хитрый Хёскульд, и немало бы он поправил свои дела. Но потом выяснилось, что бонд Вермунд, чей сын Лейв должен был взяь в жены дочь нашего хитрого бонда, поссорился с местным дроттином. Тогда дроттин разгневался, и убил всю семью бонда, кроме его сына Лейва, которому удалось скрыться. Лейв же задумал на время уехать с острова, а для этого обратиться к Хёскульду – отцу своей будущей невесты. И вот, подумал Хёскульд – раньше брак моей дочери с сыном Вермунда обещал мне многие выгоды, а теперь сулит одни убытки. Раньше получил бы я богатый выкуп, а теперь этот Лейв беден как полевая мышь. — Тень покачалась на стуле. — Мог бы Хёскульд отказать Лейву выдать за него дочь, до тех пор пока Лейв не разбогатеет чтобы выплатить оговоренный в свое время его отцом выкуп, и это было бы по закону. Но это все были дела будущего, а что было делать Хёскульду, здесь, когда Лейв просит его помощи в настоящем? Помочь Лейву тайно скрыться – значит навлечь на себя гнев могучего дроттина, если тот вдруг узнает. Отказать Лейву в помощи, — значит навлечь на себя неодобрение бондов, если вдруг всплывет это дело. Долго ворочался Хёскульд в ночь дня, когда пришел к нему за помощью Лейв, и долго не шел к нему сон. Но наконец решил Хёскульд, что удача приходит к ловким, и надо бы попробовать играть двумя щитами. Он сообщил Лейву, что рад помочь, да не имеет денег, и поехал занимать деньги у своей родни, не объявляя однако тем истинной причины займа, и также не объявляя, о том что совершил дроттин. Одновременно с этим Хёскульд тайно послал и своего доверенного слугу, чтобы тот ехал к дроттину и сообщил, где прячется Лейв и работник его отца. Рассчитал Хёскульд все так, чтобы дроттин узнав где скрывается Лейв приехал за ним еще до того, как вернется домой Хёскульд разъезжающий по родне, дабы никто не мог упрекнуть его в нежелании помочь нареченному дочери. Дроттин же, по мысли Хёскульда будет благодарен ему за тайную помощь. Слышишь ли приближающийся стук копыт, Эйнар?