Спящий бык

Когда дедуган окончил сказку, все на какой-то момент замолкли, и я решил, что надо пользоваться моментом. Эх, попробуем…

— А слышал ли кто из вас – спросил я громко и тщательно подбирая слова, — правдивые истории о людях, которые были неведомым образом перенесены в ваши края из далеких мест и других времен?

Все начали переглядываться, покачивать головами. Над людьми пошел негромкий отрицательный гул.

— Нет, не слышали, — наконец сказал какой-то парень с простецкой физиономией – Давай рассказывай!

— Рассказывай! Рассказывай! Да! — Радостно поддержали парня другие.

Тьфу! Они решили что я хочу попотчевать их новой сказкой. Чтоб им…

— Я сам не знаю этой истории в красивом связном виде, чтоб её можно было красиво рассказать, — пробубнил я. — Просто слышал о случаях, когда неведомая сила приносила сюда чужаков. И они не могли понять, какая сила унесла их так далеко от дома в мгновение ока.

— И что они делали потом? — Жадно подался ко мне сиплый дядька.

— Думаю… искали путь назад. Ходили по людским сборищам, и расспрашивали не слышал ли кто, каким образом с ними могло случиться такое несчастье…

Все замолчали.

— Брехня! — Наконец махнул рукой основательный дядька. Одно дело, истории о великанах-трётлях, или о сокрытом народе аульвов – о которых все знают, что они на самом деле существуют. Или же о шаманствах проклятых заклинателей ветров свааси. Или же рассказы о диях-владыках, которым все подвластно. Эти истории и слушать интересно, потому что все это правда. Или по крайне мере могло бы быть правдой. А про неведомо откуда мгновенно явившихся людей – это брехня! И стыдно было бы нам, людям трезвомыслящим, и разводить такие разговоры.

Он собирался сказать еще что-то, но тут старый дедуган громко кхекнул, сморщил лоб и пожевал губу, готовясь что – то сказать, и основательный умолк. Видать дедуган тут был в авторитете.

— А если диям, как ты верно говоришь, все подвластно – наконец изрек дед, — то, своего промысла ради, разве не могли бы они перенести живого человека между мирами?

— Ну… — Завис обогащенный новой мыслью основательный бонд.

Дед тем временем развивал.

— Многое из того, что знаем, мы не видели своими глазами, и не видели даже наши отцы и отцы-отцов. Мы знаем об этом только из древних песен, что исполнялись людям на забаву. И хотя мы не знаем правда ли эти рассказы, но знаем точно что мудрые люди считали это правдой. Скальды рассказывают как правду, что мировое Ясень-Древо и пронизывает и связывает, и кладет предел всем мирам. Корнями оно уходит в туманный мрачный Хель, на ветвях его располагаются многие миры, а на самой вершине жилище диев – Асхейм. И если доподлинно известно со слов мудрых людей, что всесильный дий-владыка Один провел всех наших предков из места которое называется Мидгард, сюда в место которое называется Свёльгард, и где мы живем и доныне… То почему тебе трудно предположить, что он смог сделать то же самое для одного человека?

Скептичного бонда видимо поколебала такая логика. Он сделал задумчивое лицо, и собирался что-то спросить, но не успел.

Прямо над нашими головами раздался громкий вороний грай.

Все подняли головы – на верхушке шеста палатки восседал большой иссине-черный ворон. Ворон поглядел вокруг, поворачивая голову своими ломанно-быстрыми движениями, переступил с лапы на лапу, подправил сложенные, блестевшие будто лакированные, крылья, и глядя на нас еще раз оглушительно и громко каркнул.

— Вран Одина… — Пробормотал старик поглядев на птицу.

— Вран, вран… — опасливо зашептались люди у костра.

Естественно я уже слышал и о диях-владыках, которых можно было не ошибаясь назвать здешними богами. И о главном из них – Одине. Но сегодня я впервые сталкивался с верой этих людей в высшие силы в их конкретном и зримом проявлении. И судя по тому, с какой настороженностью восприняли люди. И я подумал, что видать богов они себе создали суровых.

— Он слушал нас… — Обводя глазами людей прошептал малый с лицом простака.

— Это… Это ты виноват. — Сразу зашел с козырей дедуган и тыкнул пальцем в скептичного бонда – Ты начал рядить, что правда, что неправда, — и тем усомнился в могуществе Одина!

Никто вроде не пересаживался, но вокруг скептичного бонда как-то сразу образовалось пустое место.

— Ничего я не усомнился, — облизал губы недавний скептик – всем известно могущество Высокого. Я ли не первый славлю его на жертвенных пирах? А если я и сказал чего лишнего, так это не подумав, а не по злобе. Одину нет причин гневаться на меня…

— Не хватит ли вам пугать друг-друга, точно старым бабам? — Подступил ближе высокий мужчина в войлочной шапке. А ты, юноша… — Он повернулся ко мне. — Жаль, что не знаешь ты целиком эту историю о перенесенном меду мирами. Я скальд, меня зовут Армод. Я бы с удовольствием написал про это песню, если бы нашелся тот, кто мог бы мне рассказать её целиком.

— Мне и самом жаль, что я не знаю такого человека. — Сказал я, и пошел обратно к палатке Вермунда.

Шумная беседа колыхалась как река в бурное половодье. Голоса плыли невнятным общим шумом, в котором вдруг как всплеск вскипало вдруг чье-то более громкое, различимое понятное слово, и тут же снова тонуло в общей болтовне. Мы сидели в том самом огромном "бараке", который я увидел впервые въехав за частокол. Пир шел полным ходом. Сидели же мы так: в самом дальнем от входа конце барака стоял длинный стол, за которым гнездились дротты-дружинники, а так же гости из малой дружины. Они получались от нас наособицу, потому что перед ними стоял еще один стол, за которым со своими ближними, на стуле с высокой – и как мне казалось неудобной спинкой сидел сам дроттин Эйнар, с ближними людьми. Вот стол Эйнара и образовывал верхнюю перекладину буквы "П", от его краев вдоль по стенам тянулись длинные столы со скамьями, за которыми сейчас со вкусом едали и выпивали собравшиеся бонды. Я сидел за левым столом почти у входа, на самом конце ножки "П", вдали от дроттина и его центрового стола, и расположившихся ближе к верхнему столу уважаемых, зажиточных людей. Учитывая мой социальный статус, я вообще удивился, что попал на общий пир, но тут, видать, похлопотал Вермунд. Сам он сидел на одной из ножек "П" ближе к перекладине – солидное место. В остальном, кроме распределения мест по козырности, в зависимости удаления от дроттина, иных различий за столом не наблюдалось. Ну да разве еще посуда. Ближе к дроттину ели на золоте и серебре, и пили из аналогичных кубков. У нас на концах столов пили из деревянных долбленок, и ели с деревянных мис. Тарелки и кубки тут кстати изначально на столах не были, и приносились с собой. Хорошо, что об этом Вермунд еще дома случайно упомянул, и я прибыл со своим деревянным столовым прибором… Еда же на столах была насколько я могу судить практически одинаковой и добротной. Лежало на столах мясо, да рыбья строганина, зернь, да птица, с равным промежутком, чтоб никому было не обидно, и каждый мог дотянуться и со всем вежеством отрезать себе пласт ножом, или культурно отщипнуть пальцами. Так же пальцами не стеснялись передавать жратву, если сосед просил до чего не мог дотянуться… Если долбленые ложки для жидкости здесь уже освоили, то в сторону такой вещи как вилка даже еще и не начинали думать. Обходились ножом и руками. Я к этому привык еще у Вермунда, однако брал только, до чего мог сам дотянуться… В центре зала между столами стояли котлы, из которых периодически разливали. Люди с черпаками периодически подбегали к котлам, набирали, и разливали страждущим, не забывая каждый раз потом снова заботливо прикрывать котлы деревянными щитами – чтоб ни одна замаскировавшаяся среди добрых гостей сволочь не сглазила добрый напиток да не наслала на пьющих порчу…