Спящий бык

Но ведь был у книжных героев и второй путь. Уважение местных, и всякие ништяки они завоевывали за счет продвинутых познаний в науке и технике, которые позволяли им сильно двинуь прогресс отсталого местного населения. Этот путь был хорош тем, что он не зависел от того, является ли мир в который ты попал прошлым твоего мира, или альтернативным. Прогресс везде прогресс. Однако, вскоре после того как я начал размышлять об этом варианте, я с унынием выяснил, насколько же малы мои познания. Я очень хорошо представлял себе, что должно появиться в будущем, и насколько это облегчит людям жизнь. Но я совершенно не знал, как это работает. Мое время стало временем узких специалистов. Я мог составлять алгоритмы, но совершенно не представлял как устроена мельница, паровой двигатель, из чего состоит пенецилин, и так далее, далее, далее. Приходилось признать, что я анемичное дитя города ХХI го века. Как ни горько признавать, мой современник который занимался бы чем-то вещественным, например работяга с завода, дал бы мне здесь сто очков вперед. А уж выпускник какого-нибудь советского ремесленного ПТУ 70х годов, возможно действительно смог бы сделать в этом мире несколько полезных нововведений. Мои отсталые советские сверстники в то время конечно не знали таких классных вещей как "чайлд фри", и "полигамия", у них даже и интернета-то не было. Но в чем-то они были поразвитее нас. А я… Чем больше я думал, тем отчетливее понимал, что железных дорог я здесь по рельсам не пущу и дирижабли в небо не взмоют. Единственное на что я мог рассчитывать, это на какие-то простейшие в изготовлении вещи, которые были у меня в мире, но о которых здесь еще не знали. Но даже и к таким простым вещам я не очень знал как подступиться. Но вот в тот момент, когда Вермунд сказал Лейву о том, чтоб тот держался крепче, меня осенило. Всплыли в памяти и картины смешно подпрыгивающей княжьей дружины… Местные ведь ездят на лошадях при помощи одной только узды…

— Вермунд – воскликнул я. — ты знаешь, что такое седло?

— Сед… — Запнулся Вермунд. — Сидеть? Сиденье?

— Да, седло. Специальное сиденье, для того чтобы более удобно сидеть на лошади!

— А разве на лошади неудобно сидеть? — Удивился обычно невозмутимый Вермунд.

— Можно еще удобнее. Вот смотри, нужно выстругать из дерева специальную сидушку со спинкой. Понимаешь. Спинка поможет удобнее держаться на коне, спина быдет отдыхать.

— Устроить стул на спине коня…

— Да, только без ножек. На той стороне что прилегает к коню, будет вырезан специальный изгиб по форме спины.

Вермунд подумал.

— Когда ездишь верхом, то конь трясется. Даже на крепких кожаных штанах постепенно остаются отметины на икрах, бедрах и промежности. Это потому что всадник ногами елозит по шкуре коня. Но кожаные штаны мягкие, и живая шкура коня от них не портится. А если положить на лошадь деревянный стул, и сесть сверху, — ты не проедешь и пятой части расстояния до тинга, как сотрешь коню спину до костей.

— Да, верно… — Я вспомнил. — Нужна еще, как её… попона вроде! Или потник?.. Короче, прокладка из ткани, чтобы не сбить лошади спину.

— Грубая ткань здесь не пойдет. А тонкая будет быстро рваться, да она и дорого стоит… — Вермунд скептически посматривал на меня. — Кроме того, как бы точно ты не выстрогал свое сиденье по спине коня, от конского шага это сиденье все равно свалиться.

— Надо его закрепить… этой… подпругой… — конечно я весьма смутно представлял, как седло крепиться к лошади. — Надо его прикрепить веревкой. Пропустить веревку от одного края сиденья к другому, через живот коня.

— Так веревка тоже будет тереть живот. А твое сиденье все равно будет елозить вперед назад.

— а мы еще одну веревку, вдоль, по груди и хвосту.

— Веревку под хвостом конь тебе загадит… И все эти хлопоты только для того, чтобы было удобно ездить на коне, ан котором и так удобно ездить?

— Подожди… Подожди, Вермунд. Стремена! Вот в чем главное удобство. — К седлу с двух сторон привязаны… веревки с петлями на конце. В Эти веревки при езде вставляются пятки ног. Выпрямляя ноги на этих веревках можно приподниматься над сиденьем, — это дает отдохнуть и твоему заду и спине коня!

— Вот это уж точно глупость. — Фыркнул Вермунд. — Если я вдруг упаду с коня без твоего сиденья, я просто намну себе бока о траву. А если я упаду с твоей сидушки и у меня нога застрянет в твоей… как там?

— Стремя.

— Вот-вот, если нога застрянет там, то меня будет тащить за конем на всем скаку. В лучшем случае, я сломаю ногу. А в худшем конь вышибет мне мозги ударив своим задним копытом. — Вермунд фыркнул. — плохая идея Димитар.

Я закрыл рот.

Если учесть, что меня и так определили как человека ограниченного в правах, и не совсем годного к тутошней жизни, то наверно не стоило упорствовать в вещах которые кажутся моему хозяину глупостью. Наверно надо было не рассказывать Вермунду о седле, а сделать его – и показать. Это было бы наглядно, и сразу исключило дурацкие споры. С другой стороны, поскольку я представлял седло только приблизительно, не исключено, что я попортил бы спину Вермундову коню, и все это могло окончится для меня печально. Ну ладно – не хотите, так и не надо. В конце-концов я не стремлюсь построить здесь Кремниевую долину на несколько тысяч лет раньше срока. Моя задача выбраться отсюда домой, как можно скорей. Не хотят прогресса – мне-то что? Но вот она – человеческая косность мышления! Как однако же трудно приходилось Леонардо да Винчи, Архимеду, и прочим изобретателям, чтобы убедить обывателей в полезности нововведений! Так наверно Гипподамию Милетскому ретрограды бубнили, что не надо строить города по четкому плану, Эпаминонду старые вояки пеняли за косой строй, а Архимеду умники советовали просто сидеть в ванной, и ни о чем не думать… И так до самого изобретения колеса и палки-копалки…

— Попадай в шаг коня, сын, — закричал Вермунд. — Ты должен помогать ему, а не висеть на спине кулем!..

— Я уста-ааал, — признался Лейв проезжая мимо – растянуто, в несколько выдохов, на каждый удар конского копыта о землю.

— А устал, — так слезай. — Махнул рукой Вермунд. — Отдохнешь, снова залезешь.

Лейв наклонился к шее коня, перекинул через него одну ногу, слез на землю, и пошел к нам раскоряченной походкой старого чапаевского кавалериста. Хвитфакси плелся за мальчишкой вскидывая ноги чуть выше, чем это было нужно для шага. Мне при взгляде на коня вспомнились боксеры, что пританцовывают перед противником, чтобы показать как много сил у них еще в запасе…

— Хочешь проехать? — Спросил меня Вермунд.

— Хочу, — кивнул я.

Я подошел к коню, и взял у Лейва поводья, и снова накинул на шею коню.

— Ну-ка постой смирно минутку Хвит, — попросил я белогривого.

Хвитфакси повел на меня ярым зраком, но послушался. С того укуса прошло много времени, мы узнали друг-друга лучше, и поладили. Хотя начиналась дружба с меркантильных подачек вкусненьким. Естественно моих ему… Поскольку ни седла ни стремян не было, то взбираться на спину коня приходилось исключительно за счет ловкости. — (вот еще для чего нужно стремя, жаль что я не догадался вовремя сказать это Вермунду). Я хекнул подпрыгнул вверх и перевесился на конском крупе как колбаса – голова и руки с одной стороны, ноги с другой. Потом охватил шею Хвита левой рукой, в то время как правую ногу, изогнувшись червяком забросил на конскую спину. Пара судорожных движений, и я оказался верхом на коне. Неплохо, неплохо… Лейва Вермунду пришлось подсаживать…

— Вперед, малыш, — похлопал я коня по холке, и легонько подстукнул пятками. Хвитфакси задорно взял темп. Я трясся на нем, время от времени натягивая поводья. Это было почти как на велосипеде, с той только разницей, что больше трясло, не было такой уверенной посадки, и направление ты задавал лишь примерно, все таки руль из поводьев и ноги коня жесткой связи не имелии. Хвит в очередной раз прогалопировал мимо коров, смачно с брызгами вступив в зеленую лепешку и попытался наскочить на лежавшего на дальнем конце поля Виги, после чего пес оскорблено лая бежал за нами треть круга, примериваясь сбоку ухватить Хвитфакси за бабку. Хвит начал тревожно косить глазом. Я грешным делом испугался – и того что конь поддаст Виги задним копытом, и того что я при этом кубарем полечу на землю. Все-таки ездить по ровному месту одно, а сидеть на брыкающимся коне совсем другое.