Наследие Тубана

К счастью, когда девочка вошла в кухню, пар почти полностью рассеялся. Посудомоечная машина, как всегда, плохо выполняла свою работу, и прямо перед девочкой уже возвышалась стопка тарелок, которые нужно было перемыть заново. София потратила на кухне значительную часть времени. По окончании работы у девочки звенело в ушах от непрерывной болтовни Джованны, на кухне от нее просто некуда было деться. Благодаря монахине выполнение уроков в общем зале больше уже не казалось Софии пыткой.

Это была большая комната с двумя столами и несколькими длинными лавками. Дети сидели через равные промежутки друг от друга и занимались посреди невообразимого гвалта.

София, как была в своем пропотевшем свитере, вся пропахшая кухней, так и вошла в зал. Не успела она открыть школьную сумку, как вдруг оттуда высунулась ящерица. Сидевшие рядом две девочки с криком вскочили на ноги. Животное бросилось наутек под хохот мальчишек и пронзительные девичьи вопли.

София успела заметить довольную физиономию Марко; без всякого сомнения, именно он и был автором этой проделки.

— Ну и что, София? Продолжаешь пакостить? — Как из-под земли выросла Джованна с метлой в руках.

— Я здесь ни при чем!

— Ну да, ты всегда ни при чем, однако стоит чему-нибудь приключиться, как ты обязательно оказываешься в самом центре событий.

— Я… — Слова застыли у девочки на губах. Не было никакого смысла доказывать свою невиновность. Нет ничего удивительного в том, что такие ничтожные люди, как она, постоянно подвергаются издевательствам. Поэтому она смиренно опустила голову и вытерпела нагоняй от Джованны, безжалостно распорядившейся удвоить время ее дежурства на кухне со следующего дня.

Вернувшись вечером в комнату, измученная София рухнула на кровать. Она наслаждалась тишиной и смотрела в окно на пожелтевшие листья большого платана. Небо стало темно-красным. Девочка обожала осень.

Лежа на койке, она принялась рассматривать пятна плесени на потолке, угадывая в них, как и в летних облаках, фантастические фигуры. Это был еще один способ уходить от тоскливой жизни, череды унижений, сопровождавших девочку с самого первого момента ее появления в приюте.

София была вся во власти своей грусти, когда в комнату вошла Джованна:

— Тебя хочет видеть сестра Пруденция.

Внезапно Софию объял страх. Весьма редко случалось, чтобы сестра Пруденция кого-либо к себе вызывала. В последний раз это произошло после того, как Лука украл что-то из кладовой. И это был единственный случай, когда мальчик в наказание получил подзатыльники.

— Меня? — недоверчиво спросила девочка, вставая с кровати.

— Именно так.

Переведя дух, девочка села на кровати. Голос Джованны выдавал ее обеспокоенность: она, должно быть, также подумала, что произошло что-то очень серьезное, и от растерянности обращалась к Софии без крика.

София осторожно слезла с кровати и пошла вслед за монахиней. Комнату девочки отделяли от кабинета сестры Пруденции два коридора и одна лестница, и это расстояние показалось ей бесконечным. Все это время она строила самые ужасные предположения относительно причины внезапного вызова.

Джованна тихонько постучала в дверь, и от этого звука все фантазии девочки вмиг улетучились.

Произнесенное директрисой «Пройдите» прозвучало мрачно и воинственно.

— Ну же, не бойся, — подбадривала ее Джованна.

София робко шагнула вперед. Никогда еще она не переступала порога этого кабинета. Все говорили о нем со страхом и благоговением, но лишь немногим доводилось побывать внутри.

Первое, что бросилось Софии в глаза, — это обилие красного дерева. Оно было повсюду: письменный стол, стоявший у стены, и книжный шкаф, битком набитый книгами, даже большое деревянное распятие, висевшее за спиной у монахини, — все было из красного дерева.

— Можно войти?

— Входи.

Сестра Пруденция сидела за столом над книгой, в которой что-то писала. София медленно вошла. Напротив стола директрисы стояло кресло, но девочка не знала, можно ли ей в него сесть. Это было большое красивое кресло, также красного дерева, обитое черной кожей.

— Присаживайся.

София послушно села. Как бы то ни было, ей не терпелось выполнить любое приказание директрисы. Сидя в этом внушительном кресле, она ощущала себя совсем маленькой и беззащитной.

Наконец сестра Пруденция подняла на нее глаза. У нее были узкие очки в золотой оправе. София впервые видела их на ней.

— Завтра у тебя будет свидание с одним человеком, поэтому ты освобождаешься от занятий.

Девочка оторопела. У нее не хватило духа задать вопрос, который так и вертелся на языке.

— Это один весьма уважаемый профессор, который хочет удочерить тебя.

Удочерить. Это слово обладало магической силой и было способно изгнать из головы Софии все прочие мысли. Даже страх куда-то улетучился.

— Удочерить… меня? — спросила она надломленным от захлестнувших ее эмоций голосом.

Сестра Пруденция многозначительно посмотрела на девочку.

— Да, тебя. Это профессор антропологии, и он вполне определенно просил встречи с тобой. Похоже, он был знаком с твоими родителями. Завтра он придет сюда, и если не возникнет никаких проблем, то совсем скоро ты вместе с ним покинешь наш приют.

Это был сон, и никак иначе. Оказаться за пределами приюта. Возможно даже, завтра вечером. Наконец-то она увидит Рим по-настоящему.

— А теперь можешь идти, — сухо произнесла сестра Пруденция.

София вздрогнула. Зябко потирая руки, она вскочила, второпях буркнула что-то вроде «Спасибо и до свидания» и направилась к двери.

Коридор был пуст. На его стенах отражался свет потолочных ламп. Девочка неподвижно застыла у двери. Только что произошло нечто невероятное. К ней никто никогда прежде не приходил. Никто никогда не смотрел на нее с интересом; она всегда была слишком робкой, слишком маленькой или слишком большой, чтобы какой-нибудь мужчина или женщина решились взять ее к себе и удочерить. И вот теперь появился какой-то профессор, который хочет забрать ее. София с трудом могла это себе представить. Воображение девочки рисовало смутную фигуру внушительных размеров, руку, вытаскивавшую ее из приюта, словно маленькую куклу из большого ящика.

2

Фея на берегу реки

Маттия пнул ногой валявшуюся на земле консервную банку, и она с жалобным звоном и стуком врезалась в сверкающий столб.

«Ну, прямо как у меня сейчас», — подумал мальчишка с некоторой досадой. Только что точно так же поступили с его сердцем, он пытался сдержать слезы, но это у него плохо получалось.

Время от времени ему приходилось смахивать их, прежде чем они успеют скатиться по лицу.

Все началось во время урока физкультуры. Он спустился в раздевалку спортзала с сумкой, в которой лежала спортивная форма, в самом благодушном настроении. Ну да, конечно, это был не самый лучший день, но, в сущности, он мало отличался от других. На перемене он в одиночестве перекусывал этим проклятым крекером, который мать упорно заставляла его есть: «В булочках столько всякой гадости! И потом, ты знаешь, доктор сказал, что тебе нужно худеть».

Поди объясни это ребятам из класса с обычными пакетами чипсов в руках. Довольно сложно заслужить благосклонность одноклассников, если ты пропащий зубрила. К тому же эти дурацкие диетические крекеры, которые «не обсыпаны солью», как гласит надпись огромными буквами на упаковке, сколько насмешек он вынес из-за них!

Когда он вошел в раздевалку, никто не обратил на него никакого внимания; и мальчик воспользовался этим, чтобы молча переодеться в углу. Он ненавидел своих одноклассников, всех до единого. Стройных, атлетически сложенных и хорошо одетых. В то время как ему приходится надевать поношенную футболку с изображением мышонка и полинявшие шорты.

Маттия безропотно оделся, готовый, словно мученик, принять на себя насмешливые взгляды Валерии и остальных. Его прозвали Свиньей, и ему нечего было возразить на это. Он знал, что толстый, а в этих шортах и вправду походит на поросенка.