Страница 74 из 127
Следы «золота Наполеона» известны и в окрестностях Могилёва. Заняв город и учредив в нём свою администрацию, французы обложили население налогами и реквизировали церковные ценности. В частности, 21 июля на архиерейский двор явилась рота французских солдат, обшарила всю церковь в поисках сокровищ, взломала полы топорами, вырыла под полами ямы и подвергла всё тщательному обыску. Но ничего найти не удалось.
8 ноября 1812 года на базарной площади Могилёва французы сожгли все лишние вещи из обоза, а 11 ноября ночью покинули город…
А 18 июля 1851 года дворянин Адам Щепковский донёс виленскому губернатору о том, что ему известны некоторые места, где «ретировавшиеся в 1812 году французские войска зарыли в землю ящики с деньгами». Показания Щепковского были доложены шефу Корпуса жандармов, который, в свою очередь, доложил об этом императору Николаю I. Император «высочайше соизволил разрешить для отыскания сих мест отправить Щепковского с одним из чиновников виленского военного губернатора с тем, что таковые поиски могут быть проведены и в других губерниях».
Щепковский избрал для своих поисков Копысский уезд Могилёвской губернии, где, по его словам, «на могильнике» в 1812 году отступающие французские войска закопали «два ящика в золоте денег». Могилёвский вице-губернатор предписал всем властям оказывать Щепковскому всевозможное содействие «и о том, что будет открыто, немедля донести». Работы на «означенном могильнике» начались 30 июля, а уже 2 августа копысский исправник отписал в Могилёв: «Работы окончены, и ничего не оказалось».
Во время трагической переправы через Березину часть «московской добычи» была, по слухам, зарыта и затоплена — вероятно, в нескольких местах. Известно, что в течение нескольких послевоенных лет окрестные помещики заставляли своих крепостных нырять в воды Березины и отыскивать на дне реки брошенные французами драгоценности. Всё, что удавалось найти — в основном золотые и серебряные вещи, — продавалось за бесценок. Сегодня можно с уверенностью говорить о том, что сведения о кладах французов, оставленных на территории Белоруссии, — там, где оставшиеся в живых солдаты Наполеона думали уже не о сохранении награбленных сокровищ, но единственно о сохранении собственной жизни, — принадлежат к числу наиболее достоверных версий о местонахождении «московской добычи».
Несомненно, что до самой Вильны значительная часть «золотого обоза» ещё была цела. Обоз шёл под охраной единственной части наполеоновской армии, сохранившей боеспособность и дисциплину, — Старой гвардии. С транспортировкой сокровищ от Борисова до Вильно связан эпизод, известный по делам русского Министерства иностранных дел.
Зимой 1838 года в Венеции к находившемуся там по делам службы русскому послу в Австрии Татищеву обратилась супруга генерал-адъютанта П. Д. Киселёва. По её словам, ей в силу стечения обстоятельств стало известно о том, что где-то в Минской губернии зарыт многомиллионный клад. Осенью 1812 года по приказу Наполеона батальон Старой гвардии эскортировал повозку, нагруженную тяжёлыми дубовыми бочками. Груз был очень тяжёл, и усталые лошади пали одна за другой. Тем временем распространился слух: «Казаки близко!» Одну бочку конвоиры разбили и золото растащили по карманам. А оставшиеся семь закопали в большой яме, выдолбив её в мёрзлой земле ломами и кирками.
Киселёва рассказала Татищеву, что её муж не придаёт значения её словам, но она уверена в достоверности этих сведений и берётся отыскать их. По распоряжению вице-канцлера Нессельроде виленскому генерал-губернатору князю Долгорукову было направлено указание, «чтобы со стороны местного начальства оказано было генеральше Киселёвой всякое содействие к отысканию помянутого клада». Но, насколько можно судить, ничего найдено не было.
В 1910 году нынешнего столетия виленские газеты опубликовали слухи о возможном кладе французов в местечке Селище на северо-западе Белоруссии.
По рассказам старожилов тех мест, во время отступления французов в 1812 году часть армии Наполеона двинулась по дороге из Борисова в Молодечно. Эти пункты соединяла тогда широкая столбовая дорога. Как раз в это время наступили особенно жестокие морозы. Истощённые недостатком фуража, обозные и артиллерийские лошади устилали дорогу своими трупами, на протяжении всего пути можно было видеть бесконечные вереницы брошенных фур и мертвых человеческих тел.
По этой дороге на Молодечно и далее на Вильно, бросив остатки голодной и замерзающей армии, ехал Наполеон. При нём находилась довольно значительная казна: несколько фургонов везли бочонки с золотом. У селения Мотыголь совершенно измученный император и его штаб заехали на ночлег в имение Селище, расположенное в нескольких сотнях шагов от большой дороги. Император поместился в старом господском доме. Здесь приближённые доложили ему, что дальше везти бочонки нельзя: почти все лошади пали, а достать свежих невозможно. Тогда Наполеон приказал зарыть золото в землю. Под покровом ночной темноты несколько штабных офицеров исполнили приказание императора…
Про клад ничего не было известно до 1840 года. Около этого времени в имении начали строить новый господский дом. Под его фундамент крестьяне свозили с поля камни.
Через некоторое время после постройки дома из Франции приехал какой-то человек с планом и объявил о цели своего прибытия — отыскание зарытых в 1812 году нескольких бочонков золота. Но спустя 28 лет местность уже не соответствовала плану, так как просёлочная дорога, ведущая от большой дороги к имению, была уже запахана, а вместо неё проложена другая. Кроме того, не оказалось и главной приметы — «острого камня», который точнее определял местность, где был зарыт клад. Таким образом, весь предполагаемый район поисков площадью в несколько гектаров остался без упомянутых в плане примет и ориентиров. Искатель клада поневоле вынужден был ограничиться расспросами у местных жителей: куда делся «острый камень»? Оказалось, его свезли под фундамент. После долгих поисков камень всё-таки нашли с правой стороны от крыльца в угловом фундаменте дома. На нём оказался высеченный знак в форме подковы. Однако настойчивые расспросы о том, откуда взят камень, ни к чему не привели — никто уже этого не помнил. Француз ни с чем вернулся в своё отечество…
Один из авторов публикаций 1910 года, некто Л. С., долгое время жил в этой местности и ему удалось собрать множество свидетельств о пребывании здесь французов. Так, на поле имения Селище им были найдены пуговица от французского мундира с изображением скрещённых пушек, стальной шомпол и «отделка от штуцера». Кроме того, местные жители рассказали, что близ деревни в небольшом озере французами был затоплен «денежный ящик». Но попытки отыскать заветное сокровище так ни к чему и не привели.
Реальна ли история о кладе в Селищах? Разрешить эту загадку могут только поиски.
Территория бывших Виленской и Ковенской губерний — юг и запад Литвы — район, наиболее плотно насыщенный следами событий 1812 года. Именно здесь разыгралась самая ужасная трагедия наполеоновской армии, трагедия, которая затмила в памяти уцелевших все предыдущие испытания. Об этих событиях писалось довольно мало. Впрочем, это правильно — даже в наш жестокий век не хочется описывать те неслыханные сцены человеческих страданий, которые разыгрывались здесь в конце ноября — декабре 1812 года…
В начале XX века местные жители указывали сотни братских могил солдат французской армии. Вот как выглядела, например, одна из них, у деревни Покальнишки: «Могила представляет из себя два рядом стоящие холма… Часть могилы немного обнажилась и на песке видна масса костей: черепов, челюстей, больших и малых берцовых костей, лопаток… Судя по костям, здесь погребено не менее 500 человек». А всего в литовской земле нашли своё последнее пристанище не менее 60 тысяч наполеоновских солдат и офицеров.
На протяжении десятков лет крестьяне находили здесь ружья, сабли, тесаки, фрагменты обмундирования и амуниции, пуговицы, пряжки, металлические предметы, монеты. И — кости, кости, кости… А среди этих находок было немало следов «московской добычи» и «золота Наполеона».