Страница 103 из 116
Еще до полудня вагон фельдмаршала прибыл в Тэрсо. Китченер вышел, как всегда подтянутый и аккуратный. Его сапоги и ремень были начищены до зеркального блеска, наплечные знаки и пуговицы сияли, военной выправкой фельдмаршал служил образцом для солдат и офицеров. У пирса уже стоял небольшой миноносец «Оак», на борту которого министр и его свита пересекли пролив Пентленд-Ферт и вошли в бухту Скапа-Флоу. Это была главная база британского военно-морского флота. Командующий Джеллико ждал Китченера на флагманском корабле «Айрон Дюк».
В проливе дул свежий ветер, бежали довольно высокие валы, а здесь, в бухте, со всех сторон защищенной островами, море едва плескалось о борта судов. Только два дня назад Гранд-Флит вернулся в Скапа-Флоу после Ютландского сражения. Боевые корабли еще несли следы пожаров, палубные надстройки искорежены взрывами вражеских снарядов, в корпусах зияли пробоины. Почти везде шли ремонтные работы.
«Оак» подвалил прямо к адмиральскому трапу линкора, Джеллико встретил военного министра на палубе. Потом флагман повел показывать свой корабль. Офицеры и команда горячо приветствовали самого популярного из деятелей своей страны. Адмирал с особенным удовольствием показывал Китченеру боевые раны корабля, нанесенные германской артиллерией. «Немцы стреляют метко и быстро», — отдал он дань уважения противнику.
Уже в салоне, где ничто не напоминало о войне, Джеллико рассказал Китченеру о ходе Ютландского боя, посетовал, что Адмиралтейство не извлекло выводов из предыдущего, хотя и значительно меньшего сражения на Доггер-банке в январе 1915 года. Как и тогда, британские снаряды не обладали должной силой, огнеприпасы чересчур быстро воспламенялись в башнях и погребах от пожаров и раскаленных осколков, броневая защита многих кораблей была непрочной, дальномеры оказались хуже германских…
Побеседовав, Джеллико предложил фельдмаршалу отобедать перед дальней дорогой.
Несмотря на всю сдержанность лорда, к концу обеда Китченер позволил себе с горечью поведать Джеллико о затруднениях, которые стал испытывать при обсуждении разных вопросов в кабинете министров, о давлении, которое на него без конца оказывает разведка, о попытках политиканов и финансистов затянуть войну, чтобы наживаться на поставках недоброкачественных вооружений и другого снаряжения. Фельдмаршала просто бесило, что американский миллиардер Морган без конца сует нос в его дела, а «банковские патриоты» из Сити поднимают всякий раз визг, когда военный министр требует порядка в поставке вооружений.
Поднимая очередной стаканчик с джином, Китченер признался адмиралу, что поездку в Россию он рассматривает как своего рода отдых, но постарается быстрее вернуться оттуда, ибо до запланированного на 1 июля наступления на Сомме остается чуть более трех недель. Там должны дать бой гуннам вновь сформированные Китченером части. Фельдмаршал хотел быть рядом с ними, когда они пойдут в атаку.
Поговорили о возмутительных порядках в России, куда вынужден отправиться от имени союзников сам военный министр Великобритании, дабы разобраться с положением на месте.
Джеллико поинтересовался, почему Китченер отправляется в Архангельск с такой маленькой свитой, ведь ему для работы потребуется штаб.
— Я ненавижу нашу дурацкую и сложнейшую систему делопроизводства в армии, — решительно откликнулся лорд. — Все эти входящие, исходящие, папочки, ящички и так далее… Мне хватает вот этого, — с гордостью постучал себя по лбу фельдмаршал. Джеллико чуть не расхохотался. Он вспомнил ходившие по армии рассказы о феноменальной памяти Китченера, о том, что, получая сотни телеграмм в день, фельдмаршал, прочитав их, запоминал, сортировал каким-то ему одному известным способом и рассовывал затем по карманам, вынимая в нужный момент как раз ту, которая требовалась для данного случая. Его адъютанту было очень трудно получать назад эти телеграммы, особенно с грифами «совершенно секретно», чтобы вести им учет и возвращать шифровальщикам.
— Время идет, — поднялся первым из-за стола Китченер. — Что за корабль, на котором я пойду в Архангельск?
— Крейсер «Хэмпшир» — отличное судно, милорд! — похвалил Джеллико. — Он только что прошел модернизацию… Водоизмещение его весьма прилично — 11000 тонн, скорость — двадцать узлов, пояс брони — пятнадцать сантиметров, на палубе — пять сантиметров. Капитан — Джон Севилль — старый морской волк… — отрапортовал адмирал. — Что касается обстановки, то мы дадим вам в эскорт два миноносца на случай встречи с подводной лодкой, что, на мой взгляд, сейчас совершенно исключено. В наших водах мы давно их не видели, а в открытом море крейсер пойдет полным ходом, и под водой субмарина его никогда не догонит! Мин мы также давно не вытраливали, а плавучих еще не встречали в районе Оркнейских островов. Надеюсь, что все будет о'кэй!
Адмирал, суеверный, как все английские моряки, постучал костяшкой пальца в деревянный стол.
Командующий Гранд-Флитом сопроводил военного министра на миноносце к крейсеру. Джеллико поднялся на борт, чтобы приказать командиру изменить курс при выходе из Скапа-Флоу. Надлежало идти не восточным фарватером, где бушевал сильный шторм, а западным, где под защитой берегов было относительно спокойно.
Миноносцы «Юпитти» и «Виктор» стояли в готовности, чтобы следовать за крейсером. Последние наставления адмирала командиру крейсера, крепкое рукопожатие с военным министром, и Джеллико покинул крейсер.
В семнадцать тридцать «Хэмпшир» с эскортом выходит в море. Сразу же дают о себе знать капризы погоды. Северо-восточный ветер стих, и вместо него поднимается северо-западный.
Теперь корабли идут, открытые сильному волнению моря. Миноносцы теряют ход, то и дело зарываются в волны так, что кажется чудом, когда корабль вновь оказывается на поверхности…
Велено хранить радиомолчание. Сигнальщик с крейсера семафорит флажками приказ командира: «Миноносцам возвращаться в базу». Малютки поворачивают назад, а тяжелая громада крейсера со скоростью 19 узлов удаляется в одиночестве в штормующее море. Его курс лежит пока вдоль Оркнейских островов.
…В маленькой прибрежной деревушке Бирзай, на северо-востоке самого большого острова группы, еще полно народу на площади, обращенной к морю. Несмотря на свежий бриз, десятки рыбаков и их жены коротают вечер в разговорах и в созерцании крейсера, величественно проходящего милях в трех от берега. До темноты еще очень далеко — в июне ночь в этих широтах длится всего два часа.
Крейсер начинает удаляться. Время семь с половиной вечера. Вдруг на корабле появляется яркая вспышка, ветер доносит грохот взрыва. Еще одна вспышка, еще один взрыв…
…Когда раздался первый взрыв где-то в недрах крейсера, лорд Китченер в каюте беседовал со своими экспертами по вооружению и снабжению. Словно огромный молот стукнул по кораблю. Затем еще удар, в каюте погас свет. Фельдмаршал вышел на мостик. Он увидел, как командир Севилль командует спустить шлюпки. Десятки матросов облепили тали, пытаются выполнить приказ, но крейсер валит с борта на борт, он теряет ход и делается игрушкой огромных волн. Шлюпки невозможно поднять на тали и спустить на воду.
Китченер, стоя со скрещенными на груди руками, наблюдает за усилиями моряков. Он еще не осознает всей трагичности ситуации и полагает, что выход будет найден.
Корабль начинает медленно погружаться в пучину, люди на палубе в панике. Огромные волны добираются до надстройки, июньская Атлантика обжигающе холодна…
На берегу в деревушке мечутся рыбаки. Кто-то сообщил по телефону на ближайшую спасательную станцию, но моторная лодка из-за сильного волнения выходит только через несколько часов. Она напрасно утюжит тот квадрат моря, в котором произошла катастрофа. На поверхности нет ни обломка, ни лодки, ни следов крейсера и шестисот пятидесяти человек.
Спаслось с корабля только двенадцать. Сначала, когда им удалось сбросить с борта корабля непотопляемый плот и взобраться на него среди бушующих волн, их было четырнадцать. Плот погнало ветром на прибрежные скалы, и двое были так изранены ударами об острые камни, обессилены в борьбе с морем, что к утру скончались. Судьба выживших также оказалась трагичной. Они были доставлены в Тауэр [48] и расстреляны…
48
Государственная тюрьма в Лондоне, где во время войны расстреливали немецких шпионов.