Страница 46 из 165
— Где же вы живете?
— На Королевской площади, 24, на четвертом этаже.
— Под каким именем вы там живете?
— Под моим… Под именем Рене Мулена… У меня нет никакого повода жить под чужим именем.
— Вы живете в меблированных комнатах?
— Нет, у меня своя квартира.
— Это ваши ключи? — спросил следователь, вынимая из бюро связку ключей, взятых у Рене во время ареста.
— Да, мои.
— Ключ от квартиры здесь?
Опять вопрос, которого Рене не ожидал!
Он понял, что отсутствие этого ключа, объяснить которое он, по очень понятной причине, не мог, повредит ему в глазах следователя.
— Что же, отвечайте! Мой вопрос кажется очень прост… Укажите между этими ключами ключ от вашей квартиры.
— Его тут нет, — ответил в смущении Рене.
— Может быть, вы оставили привратнику?
— Нет, господин следователь.
— Однако это странно! У вас, конечно, были важные причины скрыть его?
— Не скрыл, а просто потерял…
— Когда?
— Во время ареста.
— Значит, он не был на кольце вместе с прочими?
— Нет, я носил его отдельно.
Следователь недоверчиво улыбнулся.
— Это очень маловероятно, — сказал он, — и меня удивляет такая бесполезная ложь, ведь вы должны понимать, что отсутствие этого ключа не помешает произвести у вас обыск.
— Я это знаю и знаю также, что там не найдут ничего подозрительного.
— Увидим.
Рене начинал оправляться от своего смущения. Он видел, что уже поздно производить обыск в этот день, а завтра таинственная бумага, которую он хотел скрыть, будет уже в руках Анжелы Леруа.
Камю-Брессоль взглянул на часы.
— Увидим, — повторил он. — Обыск будет произведен в вашем присутствии, может быть, ночью вы одумаетесь и утром будете более расположены к откровенности.
Механик вздрогнул от радости.
«Я не ошибся, — подумал он, — обыск будет завтра, все спасено!»
Письмоводитель прочел вслух вопросы следователя и ответы обвиняемого.
— Теперь подпишите, — сказал Камю-Брессоль.
Рене взял перо и твердой рукой подписался под протоколом со своим обычным сложным росчерком.
Следователь велел увести обвиняемого.
Рене поклонился и вышел в сопровождении двух сторожей.
Камю-Брессоль положил протокол допроса в папку и, взяв лист бумаги, написал:
« Начальнику сыскной полиции.
Завтра утром произвести обыск на квартире обвиняемого Рене Мулена в его присутствии. Изъять все бумаги и подозрительные вещи».
Приколов этот лист на папку, он позвонил.
В кабинет в ту же минуту вошел один из чиновников.
— Отнесите начальнику сыскной полиции, — сказал Камю-Брессоль.
Чиновник взял папку и вышел.
— Ну, на сегодня довольно, — прошептал следователь, — пора и обедать.
Между тем Тефер бродил по зданию суда, ожидая конца допроса Рене Мулена.
Он видел, как увели обвиняемого, который прошел мимо, не заметив его.
«Хорошо, — подумал инспектор, — кончено… Теперь я должен во что бы то ни стало узнать, дал ли он свой адрес…»
И он продолжал свою прогулку, подстерегая письмоводителя Камю-Брессоля, уверенный, что в качестве инспектора полиции ему удастся добыть от того нужные сведения, несмотря на тайну следствия.
Он увидел, как один из чиновников бросился по звонку в кабинет следователя и тотчас же вышел с папкой в руках, читая слова, написанные на приколотом к ней листе. Тефер остановил его.
— А! Это вы, Ламбер? Куда бежите?
— Недалеко, господин Тефер… Вам скоро будет дело.
— Почему вы так думаете?…
— Потому, что приказано произвести завтра утром обыск.
— У кого? — спросил с беспокойством Тефер.
— У какого-то Рене Мулена.
От радости вся кровь хлынула в лицо полицейского.
«Так он дал адрес! — подумал он. — Хорошо… не дольше как через час я узнаю все, что мне нужно».
— Я провожу вас, — сказал он вслух Ламберу.
И пошел с ним, но ни о чем больше уже не спрашивал.
Ламбер понес бумаги в канцелярию, а Тефер поспешил пройти в свою комнату, бывшую рядом с кабинетом начальника сыскной полиции.
Он знал, что тот назначит для обыска или его самого, или кого-нибудь из его товарищей, и, стало быть, драгоценные сведения скоро будут в его руках. Тем не менее он волновался и сидел как на иголках.
Наконец дверь отворилась и показался пристав с бумагами.
Тефер был один в комнате.
— Передайте, пожалуйста, это патрону, — сказал пристав, — теперь уже поздно, и я спешу.
— Хорошо, давайте.
«Это протокол допроса, — сказал себе Тефер. — Случай мне положительно благоприятствует… дело идет как по маслу».
И он вошел в кабинет патрона.
— Что вам, Тефер? — спросил начальник сыскной полиции.
— Вот тут бумага от господина Камю-Брессоля. Пристав сказал, что речь идет об обыске у того человека, которого я арестовал несколько дней назад и который ни за что не хотел сказать своего адреса.
— Господин Камю-Брессоль нашел средство развязать ему язык, — сказал, смеясь, начальник. — Он мастер вести допросы. Посмотрим…
Он взял бумаги из рук Тефера, который остался тут же, готовый предложить свои услуги, если о нем забудут.
Начальник полиции стал просматривать протокол.
— А! А! — вскричал он вдруг. — Молодец знаком с итальянскими агитаторами в Англии! Поздравляю вас, Тефер.
Инспектор поклонился, краснея от радости.
Решительно ему везло! Думая служить только герцогу Жоржу де Латур-Водье, он оказал в то же время услугу правительству! Его ждет награда, повышение!
Какие сладкие мечты для полицейского!
Начальник полиции продолжал:
— Он был там знаком с самыми опасными заговорщиками: Орсини, Бенедетти, Брюсони… Ну, его дело плохо!… Вообще этот Рене Мулен слабоват… Чтобы объяснить свое возвращение во Францию, он прибегает к самым глупым выдумкам… Уверяет, что тут замешана какая-то семейная тайна, которую он не имеет права рассказывать. Плохо придумано, плохо!
Тефер внимательно слушал, стараясь запомнить каждое слово.
— Завтра, — заключил начальник, складывая бумаги, — завтра обвиняемого надо будет взять из тюрьмы и отвезти на его квартиру и при нем произвести обыск. Я поручаю это вам. Я сейчас напишу приказ тюремному начальству. Завтра в восемь часов вы поедете в Сент-Пелажи и возьмете Рене Мулена и повезете в карете на его квартиру на Королевскую площадь, 24, четвертый этаж… Я буду ждать вас там в половине девятого. Вот вам приказ. Смотрите же хорошенько за этим молодцем! Его арест очень важен, особенно сейчас, когда за границей составляют заговор против жизни главы государства.
— Будьте спокойны, я отвечаю за обвиняемого…
Тефер вышел из кабинета, не помня себя от радости.
— Четверть восьмого! — прошептал он, взглянув на часы.
Он отдал приказания на завтрашний день двум агентам своей бригады и поспешно вышел из префектуры.
На площади Дофина он взял фиакр и поехал к герцогу де Латур-Водье на улицу Святого Доминика.
Госпожа Леруа была поражена приходом посланца Рене Мулена, и ее очень беспокоило его сообщение, что за их домом следит полиция.
Что это значит? Это не предвещало ничего хорошего.
Берта, затворив дверь за торговцем билетами, вернулась в комнату матери в сильном волнении.
— Милая мама, — сказала она нетвердым голосом. — Я не хотела тебя ослушаться… Этот человек уверял, что должен говорить с тобой одной… Я ушла, но эта тайна меня тревожит и пугает… Боюсь, что он сказал тебе что-нибудь неприятное.
— Успокойся, милая Берта, твои опасения ни на чем не основаны. Этот человек принес мне надежду.
— В самом деле?
— Да, и я скажу это с еще большей уверенностью, когда прочту принесенное им письмо.
— Я опять должна уйти?
— Нет, моя крошка, останься. Приготовь мне утреннее платье.