Страница 35 из 165
Это были Тефер и два агента.
Рене не обратил на них никакого внимания.
В назначенный час тело Абеля Леруа было вынесено из дома в сопровождении пятидесяти человек, большая часть которых была рабочими и служащими завода, где молодой человек занимал место старшего механика.
Сам хозяин тоже явился на похороны.
Жильцы дома и несколько соседок, с которыми Анжела и Берта обменивались иногда двумя-тремя словами, дополняли шествие.
Нет надобности говорить, что Этьен Лорио сопровождал несчастных женщин. Он не старался их утешать; он дорого бы дал, чтобы мать и дочь не провожали покойника.
Мадам Леруа сначала казалась спокойной, но спокойствие это было только внешнее; она была как бы в лихорадке, глаза ее то пристально глядели в одну точку, то блуждали, как у безумной.
Когда гроб подняли, Анжела не могла больше скрывать свою печаль.
Берта рыдала, ломая руки…
Ровно в восемь часов к решетке кладбища с трех различных сторон подошли трое мужчин.
Последний сделал знак остальным подойти.
— Что прикажете? — спросил один из них.
Тефер ответил:
— Все очень просто: вы поместитесь по правую сторону ворот, а я — по левую, вы будете ходить взад и вперед, стараясь не обращать на себя внимания, но в то же время не теряя меня из виду. Ко мне подойдет господин с кладбища. По всей вероятности, он будет идти следом за тем, которого мы должны арестовать. Я подойду к последнему, и, как только вы увидите, что я разговариваю с ним, вы подойдете к нам так, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Все должно произойти без шума, если это возможно. Поняли?
— Поняли.
Агенты снова поклонились и направились на назначенный им пост.
Не прошло и пяти минут, как перед кладбищем остановилась наемная карета.
Из нее вышел герцог де Латур-Водье.
Он был одет очень просто, но тем не менее в нем сразу же можно было узнать знатного барина и аристократа.
Тефер подошел к нему и почтительно поклонился.
— Вы видите, герцог, все ваши приказания исполнены.
— Благодарю, Тефер. Где ваши помощники?
— На карауле по другую сторону ворот.
— Хорошо.
— Позвольте узнать, герцог, на что вы решились?
— Ни на что, так как все будет зависеть от того, что я узнаю здесь. Не отходите от ворот. Я приду указать вам на опасного заговорщика.
— Вы можете быть спокойны, что найдете меня там же, где оставите. Но каким образом я узнаю, надо ли арестовывать этого человека или же только следовать за ним?
— В том случае, если его надо арестовать сейчас же, у меня будет на голове шляпа. Но если я найду более удобной слежку — я сниму шляпу. Помните, Тефер, что я рассчитываю на вас. И вы не раскаетесь, что служили мне.
— Счастье служить вам, герцог, уже само по себе достаточное для меня вознаграждение.
Герцог улыбнулся немного недоверчиво, но ничего не ответил.
Он вошел на кладбище и поспешно направился к роскошному памятнику семейству де Латур-Водье.
Герцог раздвинул ветви деревьев у могилы казненного и огляделся. Но все было пусто, на кладбище не было ни живой души.
Он оперся спиной о дерево и, опустив голову, стал ждать.
Он думал о соседней могиле, в которой лежал невинно казненный за его преступления.
Но герцог не раскаивался и, если бы надо было, снова совершил бы его, чтобы получить состояние и титул. Он дрожал при мысли о том, что через двадцать лет неизвестно откуда явился мститель.
Жорж был не способен к раскаянию, ужас заставлял сильнее биться его сердце. Между тем время шло, а к могиле Поля Леруа никто не подходил.
Герцог поглядел на часы, было половина девятого.
— Сторож сказал, каждый четверг от восьми до девяти, — прошептал он глухим голосом. — Ничего нет удивительного, что вдова опоздала, но почему этого человека еще нет?
Он с большим нетерпением ждал минуты встречи… Что, если он не придет? Что, если тот уже нашел эту женщину и поверил ей свою тайну?
При мысли, что враг может ускользнуть, герцог Жорж испытывал неодолимый ужас. Крупные капли холодного пота выступили на его лбу.
Пробило девять часов. С каждой минутой волнение Жоржа усиливалось.
«Все погибло, — думал он. — Нет сомнения, что эти люди уже виделись. Их отсутствие служит доказательством этого… Что же теперь делать?»
Погруженный в свои невеселые мысли, герцог медленно направился к выходу. Он был уже недалеко от него в ту минуту, когда Рене Мулен остановился перед кладбищем, не обращая внимания на трех незнакомцев, которые начинали находить, что ожидание продолжается слишком долго.
Вскоре показались простые, но приличные дроги.
Сердце Рене забилось сильнее, и глаза наполнились слезами.
Механик стал искать глазами в толпе мать и дочь, но не видел их.
«Неужели я ошибся?» — подумал он.
Но его сомнения быстро рассеялись.
Когда шествие остановилось на минуту перед воротами, из экипажа вышли две женщины в сопровождении молодого человека. Длинные креповые вуали закрывали их лица, но Рене догадался, что это Анжела и Берта.
Они прошли мимо него. Мать шла, опустив голову, прижимая к губам платок, чтобы заглушить рыдания.
Рене Мулен присоединился к провожающим.
Все шествие тихо направилось к могиле, которую Анжела купила накануне на пять лет.
Вдова Поля Леруа не могла купить для своего сына вечную могилу, как сделала это для мужа. Место находилось в конце кладбища.
В ту минуту, когда шествие входило в ворота, какой-то человек, вышедший из боковой аллеи, остановился и снял шляпу.
Это был герцог де Латур-Водье.
Вдруг он вздрогнул: он увидел того, кого он столько времени ждал напрасно у могилы казненного.
— Это он, — прошептал герцог. — Я не ошибся — это он. Но кого же хоронят? Я должен узнать.
Смешавшись с толпой, он последовал за гробом.
Когда гроб стали опускать в могилу, несчастная мать раздирающим душу голосом закричала:
— О! Мой сын!… Дитя мое!… Дорогой Абель!…
Берта громко рыдала.
Все присутствующие при этой тяжелой сцене были растроганы до слез.
— Бедное дитя!… Дорогой Абель!… — повторяла Анжела, наклоняясь к гробу, который уже исчезал под землей.
Берта потеряла сознание, и ее отнесли в экипаж.
— Пойдемте, — сказал Этьен Анжеле. — Все кончено… Вы утомились… Пойдемте к мадемуазель Берте и уедем.
Но вдова вдруг выпрямилась.
— Доктор, — сказала она медленным, почти спокойным тоном, — я сильнее, чем вы думаете. Мои слезы иссякли, я так много плакала, что, думаю, их больше нет. Идите к Берте и позаботьтесь о ней.
— Как! Вы нас оставляете?! — вскричал молодой человек.
— Да, это необходимо.
— Почему?
— Не спрашивайте: я не отвечу… Могу сказать только то, что я должна исполнить священный долг. Я дала обещание моему сыну…
— Я не могу оставить вас одну!
Но Анжела не слушала его. В эту минуту к Этьену подошел какой-то человек и тихо сказал:
— Уходите спокойно, сударь, я позабочусь о мадам Монетье.
Это был Рене Мулен, которого герцог де Латур-Водье, спрятанный за деревьями, не терял из виду.
Доктор Лорио взглянул на своего собеседника и тотчас же почувствовал к нему доверие.
— Хорошо, — прошептал он, — позаботьтесь о ней.
— Будьте спокойны и идите к мадемуазель Берте.
Доктор еще раз взглянул на Анжелу, которая снова опустилась на колени около только что зарытой могилы и тихо молилась, но уже не плакала.
Этьен немного успокоился и, пожав руку незнакомцу, удалился.
Провожающие, положив венки, разошлись. Около могилы остались только трое: мадам Монетье, Рене Мулен, стоявший в нескольких шагах от нее, и наконец герцог де Латур-Водье.
«Кого это похоронили?» — спрашивал он себя.
С того места, где он стоял, он не мог видеть, была ли какая-нибудь надпись на черном деревянном кресте.
Тогда он перешел так, чтобы стать напротив креста, и прочел простую надпись «Абель».
— Абель! — прошептал он. — Это ровно ничего мне не объясняет.