Страница 114 из 165
— Допустим…
— Тогда кто знает, может быть, сам фиакр расскажет нам, куда ее отвезли.
Пьер Лорио покачал головой:
— Сомневаюсь. Я думал то же самое и старался найти какое-нибудь указание, но тщетно.
— Мы снова поищем вместе.
— Я должен передать вам важную вещь, Рене, — перебил Этьен. — Для того чтобы увезти Берту, воспользовались вашим именем.
— Кучер фиакра номер 766 уже сказал мне это.
— Вероятно, кто-нибудь знал, что вы имели намерение привезти мадемуазель Монетье к мистрисс Дик-Торн?
— Нет, никто.
— В таком случае, это событие кажется мне необъяснимым.
— Так же, как и мне. К несчастью, нельзя спорить против очевидности.
— Послушайте, господин Рене, — продолжал Этьен, — кого вы подозреваете?
— Я не подозреваю, я прямо обвиняю могущественных врагов, тех, кто арестовал меня, заставил судить и даже рассчитывал отправить в Кайенну за преступление, которого я не совершал.
— Как бы ни были могущественны эти враги, — возразил Этьен, — мы пойдем к ним вместе и принудим отдать Берту, угрожая, в случае отказа, донести на них полиции. Они испугаются и уступят.
— К несчастью, это невозможно, — возразил Рене.
— Невозможно, почему?
— Не выдавая тайны, которая не принадлежит мне, я могу вам сказать, что враги, против которых я и мадемуазель Берта предприняли борьбу, нам неизвестны.
Этьен сделал жест удивления.
— Я понимаю, что это вас удивляет, кажется невероятным, а между тем это так. Случай навел меня на след, который я считаю верным и который должен помочь открыть истину. Один из негодяев пробрался в мою квартиру на Королевской площади, чтобы украсть доказательство преступления, совершенного им когда-то. Мадемуазель Берта находилась там в одно время с ним, чтобы спасти это доказательство от обыска, который должен был быть сделан на другой день. Она видела его и может узнать, но мы его не знаем.
— Обратитесь к имперскому прокурору.
Рене покачал головой:
— В настоящее время правосудие только помешало бы нам, мы должны действовать одни, без всякой помощи, до того дня, когда, получив доказательства, будем вправе сказать представителю закона: «Вы дали упасть голове невиновного, в настоящую минуту мы указываем вам подлинного убийцу доктора из Брюнуа, исполняйте ваш долг и восстановите доброе имя мученика». Я уже надеялся, что достиг этой цели, но злодеи не дремали, и Берта исчезла, а без нее я не могу ничего сделать. Вы ее любите и убеждены, что она достойна вас, помогите мне найти и освободить ее!
— О! Я готов! — воскликнул Этьен. — Я готов умереть за нее!
— А меня забыли? — сказал Пьер Лорио. — Я тоже хочу получить свою долю хлопот. Что надо сделать?
— Мне пришла в голову одна идея, — сказал Этьен. — У меня есть друг, занимающий высокое положение. Он вам известен — Анри де Латур-Водье. Его положение как адвоката открывает ему двери суда, а как сын сенатора, он имеет влияние в префектуре. Не можем ли мы использовать его?
— Каково бы ни было влияние господина де Латур-Водье, — возразил Рене, — он не получит помощи префектуры, не дав объяснений, а он не должен ничего знать.
— Да, понимаю, — перебил Пьер Лорио, — но то, чего не можете сделать вы, могу сделать я.
— Вы, дядя?… Каким образом?
— Очень просто. Я уже говорил, что убежден в том, что мой фиакр использовали для похищения девушки. Конечно, негодяй не хотел компрометировать себя, наняв экипаж или использовав собственный, а нашел простое решение: взять на время мой номер 13. Не забудьте, что у меня украли лошадь и карету в двух шагах от улицы Нотр-Дам-де-Шан.
— Вы, должно быть, правы! — воскликнул Рене.
— Конечно, я прав.
— Но к чему вы ведете?
— А вот к чему. Если мой фиакр был сообщником, то надо узнать, где он был.
— А! Если бы это можно было сделать!
— Конечно, можно. У моего фиакра нет языка, чтобы ответить, но полиция ответит за него.
— Не надейтесь, — сказал Рене. — Полиция просто откажется производить расследование по поводу потерявшегося и снова найденного фиакра. Да и на чем вы можете основывать вашу просьбу?
— Черт возьми! Это не очень трудно придумать. Я скажу, что под подушкой моего фиакра было сложено пальто, а в кармане пальто лежали важные бумаги и что у меня украли и бумаги, и пальто.
— Идея недурна, — сказал Рене.
— Итак, я иду домой за деньгами, — сказал Пьер, — и вернусь подать жалобу имперскому прокурору, и мы увидим тогда, найдут ли наших негодяев.
— Вам нечего беспокоиться, дядя, я сейчас вам дам нужную сумму.
— Хорошо. В таком случае, давай деньги, и я сейчас же отправлюсь.
— Прежде чем идти, — вмешался Рене, — я хочу осмотреть ваш экипаж.
— Это очень легко: он внизу. Его сторожит комиссионер.
— С той минуты, как фиакр найден, в нем ничего не изменилось?
— Ничего.
— В таком случае, идем.
Рене и Пьер пошли вперед. Этьен с любопытством следовал за ними.
Пьер открыл одну из дверец:
— Посмотрите, все подушки выпачканы грязью, а они были обиты заново.
— Да, действительно, — ответил Рене, с любопытством осматривая внутренность экипажа. — Вот грязный след от засаленных панталонов. С одной стороны на полу также грязь. Человек, сидевший в экипаже, проделал часть пути пешком.
— Черт возьми! Как вы наблюдательны, — сказал старый кучер.
— Я просто смотрю и делаю заключения.
— Продолжайте, — сказал Этьен, которого сильно интересовали замечания Рене.
— Я начинаю думать, — сказал вдруг Рене, — что ваш экипаж использовали для похищения мадемуазель Берты. Во всяком случае, в нем сидела женщина.
— Вы нашли какие-нибудь доказательства? — поспешно спросил Этьен.
— Посмотрите!
И Рене показал им маленькую вещичку.
— Это пуговица от женского ботинка, — сказал Пьер. — А перед тем как у меня украли мою коробку, я только что вычистил ее.
— Дама или девушка, — продолжал Рене, — садилась с правой стороны, — здесь ковер только слегка запачкан. Очевидно, что особа, сидевшая тут, только перешла через тротуар. Вы видите, что ваш фиакр начинает говорить?
— Да, правда, — с восторгом прошептал Пьер.
— Похитителей должно было быть двое, — заметил Этьен.
— Без сомнения, один сидел внутри кареты, наблюдая за бедной девушкой, а другой — на козлах, переодетый кучером, — закончил Рене, продолжая розыски.
Поднимая подушку, Рене нашел штук пять билетиков, таких же, как тот, который Берта сунула себе в перчатку.
— Это номера, которые я кладу в карету для путешественников: они их спрашивают, — сказал Пьер. — Прежде чем ехать, я положил туда полдюжины.
Рене пересчитал листки.
— Все ли? — спросил Пьер.
— Нет, недостает одного. Может быть, вы ошиблись, когда клали?
— Может быть, но это меня удивило бы…
— Мы сбиваемся с пути, — перебил доктор. — Все это не указывает нам, где мы должны искать.
— Но то, чего не сказала нам внутренность фиакра, может быть, скажет внешняя сторона.
И Рене, захлопнув дверцы, стал осматривать колеса. Они были густо покрыты желтоватой грязью. Большие лепешки грязи покрывали кузов.
— Фиакр выезжал из Парижа, в этом нечего сомневаться. Он ехал по немощеной дороге — посмотрите на подковы лошади. По дороге кучер сходил на землю и затем снова сел на козлы, так как на подножке мы видим ту же самую грязь, которая покрывает колеса экипажа и ноги лошади. Человек, сидевший внутри, также выходил, об этом можно судить по тем следам, которые он оставил на ковре внутри кареты.
— Но, — заметил старый кучер, — во многих местах можно, не выезжая из Парижа, ехать по такой же желтой, глинистой дороге, например, на Монмартре у Пер-Лашез.
— А где нашли фиакр? — спросил Рене.
— На набережной Рапе.
— В котором часу? '
— В половине первого ночи.
— Лошадь была очень утомлена?
— Да, сильно заморена. Нет сомнения, что Милорд проделал дальний путь.
— В котором часу вы заметили исчезновение фиакра?