Страница 106 из 165
Дюбье остановился.
— Брось это! — с гневом вскричал он. — Теперь, когда мы богаты, было бы глупо носить с собой фальшивые деньги. У тебя голова пошла кругом!
— Что же ты думаешь делать с этими бедными монетами?
— Выбрось — вот что.
Термонд повиновался, хотя и с сожалением. Он вынул из кармана маленький кошелек и с размаха бросил его через стену.
Кошелек описал кривую линию и упал на довольно большом расстоянии на краю оставленной каменоломни, в глубину которой свалился.
Во время падения шнурок разорвался, и одна фальшивая монета, вывалившись из кошелька, осталась на земле.
Мошенники вернулись к фиакру.
— Садись рядом, — сказал Дюбье, — нам надо поговорить.
И оба уселись на козлах. Дюбье ударил бичом лошадь Пьера Лорио, и экипаж исчез во мраке, а через три четверти часа они без всяких приключений переехали через заставу, остановили фиакр на набережной и сошли. Дюбье вынул уздечку изо рта Милорда, снова надел ему на голову мешок с овсом, снял свой кучерский костюм, шляпу, парик и бакенбарды и надел фуражку, которую вынул из кармана.
— Что ты будешь делать с этими тряпками? — спросил Термонд.
— Конечно, брошу в Сену.
— Очень жаль: они что-нибудь стоят.
— Да, конечно, но могут нас скомпрометировать.
Термонд взял вещи, свернул их и спустился к реке, чтобы исполнить приказание Дюбье.
Последний намочил свой платок в луже и отклеил черную бумагу с номеров фиакра.
Термонд вернулся с пустыми руками.
— Все потонуло, — сказал он.
— Отлично.
— А теперь отправимся на железную дорогу, потому что как раз время.
Негодяи поспешно побежали на станцию, а несколько минут спустя обход городских сержантов обнаружил фиакр без кучера и отвел его на полицейский пост.
Берта Леруа без крика и сопротивления вошла в мрачный дом на холме.
Сенатор и Тефер удивлялись ее молчанию и покорности. Негодяи, которые ее привезли, говорили, что она возмущалась по дороге, и утверждали, что принуждены были угрожать ей, чтобы заставить молчать. Почему же теперь она была так спокойна?
— По всей вероятности, она надеется на освобождение, — сказал герцог. — Но что может быть причиной этой надежды? Без сомнения, она рассчитывает на Рене Мулена!
Тефер пожал плечами.
— Какое нам дело? — прошептал он.
— Может быть, больше, чем вы думаете. Рене Мулен очень ловок, — более ловок, чем вы, мой милый, так как мы потеряли его след и думали, что он уехал в провинцию, тогда как он не оставлял Париж.
— Почему вы это предполагаете, герцог?
— Я не предполагаю, а уверен. Разве вы не слышали, что рассказал один из ваших людей несколько минут назад? Час, назначенный вами для похищения, почти минута в минуту совпал с часом свидания, назначенного Муленом этой девушке. Поэтому она так легко попала в западню. Но где ждал ее этот человек и под каким именем скрывается? — вот что надо узнать. И теперь, когда вы думаете, что он далеко от Парижа, он, по всей вероятности, готовит мне бесчестье и разорение.
— Эх, герцог, — возразил Тефер, — все это не важно, так как Берта Леруа исчезнет. Нет сомнения, что Рене Мулен в Париже и работает против нас, но он напрасно будет искать ту, которая была его силой. У льва обрублены когти. Мои предосторожности приняты, люди, которые нам помогали, будут завтра за границей. К тому же они не знают ни моего лица, ни моего имени, для них я — Про-спер Гоше. Через час пожар уничтожит дом, и кто заподозрит, что под горящими обломками скрывается обгоревший труп женщины? Прогоните бесплодный страх. Смерть сироты делает вас полным хозяином положения.
— Значит, ее смерть необходима? — прошептал Жорж.
Тефер с изумлением поглядел на герцога.
— Вы это спрашиваете? Спрашиваете, когда я все подготовил по вашему приказанию? Разве вы не клялись, дрожа от страха, что не будете иметь ни минуты покоя, пока Берта Леруа жива? А теперь вы колеблетесь! Нет, герцог, колебаться невозможно: мы зашли слишком далеко, чтобы отступать. То, что произошло сегодня ночью, удесятерило бы опасность, если бы Берта снова стала свободной. И я боюсь! Мы доведем дело до конца. Вот чернильница и перо, подпишите обещанный чек, и будем действовать!
— Хорошо, — прошептал Жорж, — я сейчас подпишу и предоставлю вам свободу действий, но, мне кажется, вам следовало бы поручить это одному из ваших помощников. Неужели вы собственноручно убьете ее?
— Убить ее? Зачем?
— Чтобы она умерла.
— Она умрет, но ни одна капля ее крови не будет пролита, мы даже не увидим ее. Подумайте: она наверху, дверь ее комнаты крепка, окна с решетками, — огонь за нас сделает все. Подпишите!
В эту минуту герцог и Тефер вздрогнули. Над их головами раздался крик о помощи, затем второй еще более громкий и продолжительный.
— Она открыла окно, — сказал полицейский, — надо было связать ее.
В ночной тишине раздался третий крик.
— Что делать? — спросил герцог.
— Конечно, то, что сейчас казалось мне ненужным: убить. И убить как можно скорее. Как ни удобно расположение дома, всегда надо принимать во внимание случай, — кто-нибудь может прийти, и мы погибли. Идемте, герцог!
— Ах! — воскликнул Жорж. — Пусть она умрет, умрет!
И он бросился по лестнице.
Тефер странно улыбнулся и, остановив герцога за руку, сказал:
— Возьмите, по крайней мере, это! — И протянул ему нож.
Полицейский со свечой поднимался вслед за ним.
Что же произошло и почему Берта, решившая сначала покориться судьбе, вдруг изменила решение?
Увидев, что дверь комнаты затворяется на ключ, Берта сказала себе:
«Я пленница, но, по всей вероятности, моя жизнь не подвергается опасности. Меня привезли сюда не для того, чтобы убить. Без сомнения, враги Рене узнали его планы и желают изолировать меня, чтобы разлучить с ним. Что же, я терпеливо подожду, пока мои тюремщики скажут, чего они от меня требуют, и, если это необходимо, чтобы получить свободу, я дам им какое угодно обещание. Когда надо бороться с подобными врагами, всякое оружие простительно; ложь законна, чтобы обмануть негодяев».
Она стала припоминать все странные события последних двух часов, напрасно стараясь объяснить себе их, и вспомнила про клочок бумаги, найденный на подушках фиакра. Может быть, в этой бумажке заключалось какое-нибудь указание.
Берта вынула ее и, подойдя к столу, на котором Термонд поставил свечку, развернула.
Это был один из тех билетиков, которые кучера обязаны передавать путешественникам, когда везут на железную дорогу.
Наверху стояла цифра 13.
«Это номер фиакра, в. котором я ехала, — подумала девушка. — Драгоценное указание! Когда я освобожусь, номер, может быть, поможет мне навести Рене Мулена на след наших врагов».
Вдруг она тихо вскрикнула и задрожала.
— Нет! Нет! Это невозможно! — прошептала она.
«Пьер Лорио, хозяин фиакра, улица Удино, 7», — прочла Берта.
— Пьер Лорио? — повторяла она. — Это дядя Этьена. Человек, из-за которого я уже так много страдала! Экипаж принадлежит ему!… Он сидел на козлах и был сообщником лжи!… Благородная роль!… Меня завлекли в западню негодяи, желающие моей гибели, и мои враги!… Он — ближайший родственник того, кого я люблю. Это ужасно… Мне надо бежать!…
Имя Лорио совершенно перевернуло ее мысли. Какое-то безумие охватило ее. Она знала только одно: надо бежать, и, бросившись к окну, открыла ставень, стукнулась лбом о железную решетку и стала громко звать на помощь.
Единственным ответом на ее крик было эхо. Вокруг царствовало мрачное молчание.
Берта закричала во второй раз, потом в третий.
Тогда герцог бросился по лестнице.
Услышав, что дверь с шумом отворилась, Берта, вздрогнув, обернулась и отступила при виде двух людей, из которых один был в маске, тогда как лицо другого — завязано платком.
— Несчастная! — сказал Тефер, подбегая к окну, которое поспешно захлопнул. — Вы произнесли свой смертный приговор!