Отец монстров

Марина вдруг замолчала и погрустнела. Кажется, ей стало неинтересно об этом говорить. Поднявшись, она подошла к окну и стала смотреть на улицу. Я тоже молчал. Я не хотел вспоминать то, что произошло у нас в жилище уродливого барабашки, но это воспоминание без моего желания само вставало передо мной. Теперь я знал, что это будет приходить само, когда не зовешь, вдруг всплывать в памяти души, в памяти тела, в памяти запахов и ощущений, вплывать вместе с ароматом ее волос… И мое тело вспоминало и тянулось к этой стоящей у окна девушке, и я непроизвольно подавался вперед…

— Вот черт! — Марина вдруг бросилась в сторону от окна.

— Что случилось? — спросил я, поднимаясь из-за стола.

— Да нет, так, ничего. Знакомый парень просто. Только бы не заметил.

— Знакомый парень?..

Мне вдруг кровь ударила в лицо, стало не по себе. «Знакомый парень…» Ведь я совсем не думал о том, что у Марины могла быть своя жизнь, что у нее мог иметься «знакомый парень», были какие-то привязанности, постоянный молодой человек или даже несколько. Чувство ревности, непреодолимое, темное и тягучее зашевелилось у меня внутри. Как известно, мужчины ревнуют к тем, кто был у женщины до него, а женщины — к тем, кто у мужчины будет после… Ну или что-то в этом роде. Но я вдруг разозлился, очень разозлился! Значит, у нее до меня была какая-то жизнь…

— Друг твой, что ли? — ехидно спросил я.

Хотя какое право я имею на эту девушку? Но когда говорит ревность, здравый смысл умолкает и пугливо прячется в темных углах.

— Да так, приятель старый.

Марина не замечала изменившегося моего тона и не придавала значения моим расспросам, а зря. Я заводился все сильнее, хотя виду старался не подавать, но в душе у меня все бурлило.

— И давно вы с ним дружите?

— Да нет, год всего — на дискотеке познакомились. Он в Гидромете учится.

— Понятно, — сказал я, все больше возбуждаясь. — Ну а у вас… — Я хотел задать самый глупый вопрос из всех, которые мог задать в эту минуту, но, к счастью, не успел.

В дверь раздался звонок.

— Не открывайте! — воскликнула Марина, бросаясь ко мне. — Прошу вас, не открывайте!..

Лицо у нее было испуганным, и, конечно, видя девушку в таком смятении, в другой раз я ни в коем случае не открыл бы дверь, но не сейчас. Внутри у меня поднялась неосознанная злоба.

— Ну отчего же не открывать, — спокойно, с ехидством сказал я. — Давай посмотрим на твоего кавалера.

Почему это дикое чувство собственничества проснулось во мне? Ревность и здравый смысл не уживаются в одном человеке.

— Ну отчего же не открыть… — зло повторил я и направился в прихожую.

Звонки в дверь не смолкали. Марина осталась в комнате; должно быть, она не понимала перемены в моем отношении или истолковывала его как-то иначе.

Я подошел к двери и посмотрел в глазок. На лестнице стоял рыжий молодой человек, которого я совсем недавно видел в квартире у Марины. Я протянул руку к замку, но что-то вдруг остановило меня. «А стоит ли лезть в чужую жизнь? — пронеслось вдруг в голове. — Рушить то, что уже создано, если знаешь, что сам не сможешь создать ничего нового». Но это было лишь мгновение.

Я открыл замок. Молодой человек смотрел на меня, наклонив чуть набок голову. Хотя шевелюра у него была рыжей, на лице не было следов обычных в таком случае веснушек, кожа у него была белой, белыми были и ресницы, и брови.

— Вам кого, молодой человек? — спросил я, сурово на него глядя.

— Мне Марина нужна, она у вас скрывается?

— А кто вы такой? И по какому праву… — Начал я с возмущением, но молодой человек бесцеремонно прервал меня. Ну никакого воспитания!

— Послушайте, мне нужна Марина. — Он через меня постарался заглянуть ко мне в квартиру. — Я видел ее в вашем окне. Она мне очень нужна. И если вы не пропустите, я войду сам, — пригрозил рыжий, нахально глядя мне в глаза.

— Ну рискни. — Я ухмыльнулся — с этим-то пацаном я как-нибудь слажу.

— Чего тебе нужно? — раздался за моей спиной голос Марины.

— Я хочу с тобой поговорить, — через мою голову сказал молодой человек.

— Нам не о чем говорить, — грубо отрезала Марина, остановившись рядом со мной. — Мы с тобой уже все обсудили.

— Так это он и есть? — Молодой человек окинул меня презрительным взглядом и скривился в пренебрежительной усмешке. — Пи-са-тель!

— Не твое дело! — грубо сказала Марина.

— А вас что, на молодую потянуло?.. Старушки надоели или для вдохновения… — ехидно сказал он мне и перевел глаза на Марину. — Он ведь бросит тебя. Ты ему не нужна. Он ведь писатель, таким верить нельзя!..

Я впервые оказался в такой ситуации и не знал, как реагировать на его слова — закрыть перед ним дверь, дать в нос… или еще что-нибудь.

— Все, ты надоел! — воскликнула Марина и ринулась закрывать дверь, но молодой человек поставил ногу, и ей это не удалось.

— А я тебя люблю, понимаешь! Что тебе с этим стариком, у него, небось, простатит-радикулит… А ты, значит, уже в халатике — после душа, значит!!

— Дурак!! — закричала Марина и изо всех сил шарахнула дверью ему по ноге, но он и тогда ее не убрал.

— Так, молодой человек, — вмешался я в их сцену. Радикулит, еще куда ни шло, у меня случается, но простатит — это уже оскорбление. — Проваливайте-ка отсюда, пока я милицию не вызвал!

Я сделал решительный шаг к двери, взяв под руку Марину, отстранил ее, потом, деловито взявшись за ручку двери, другой рукой оттолкнул молодого человека на лестницу. Он не сопротивлялся.

— Он же бросит тебя!! — кричал он в это время. — Он же писатель! Нужен тебе женатый мужик!!

Стараясь пропускать грубости мимо ушей, я потянул на себя дверь.

— Здравствуйте, Сергей Игоревич, — из-за плеча рыжего парня выглядывала соседка Клара Ивановна. Рядом с ее ногой, глядя такими же глупыми глазенками, как у хозяйки, выглядывал вернувшийся с вечерней прогулки свиномордый бультерьер. — Ой, и Мариночка здесь, — заглянула она в квартиру. — Здравствуй, деточка.

— Да он бросит тебя! — продолжал между тем кипятиться молодой человек, не обращая внимания на соседку.

Я захлопнул дверь. Как вы меня все достали! И мимо стоявшей так же Марины прошел в кухню. Я молча налил себе чаю и уселся за стол. Немного погодя вошла Марина и, остановившись в дверях, молча стала смотреть на меня. Я делал вид, что не замечаю ее: я размеренно пил чай, механически делая глоток за глотком, хотя и пить не хотел — просто от злости.

— Я ему говорила, что вас люблю, — вдруг негромко проговорила Марина.

Я вздрогнул и посмотрел на нее. Она стояла, привалившись плечом к дверному косяку, наклонив головку чуть набок, в своем коротеньком голубом халатике — нижние полы его чуть разошлись открывая дивное белое, как мрамор, бедро. Она глядела на меня прямо, не мигая. Что выражал ее взгляд, я не знал. Но меня бросило в жар, сердце заколотилось. Я готов был броситься к ней, обнять, целовать, целовать ее лицо, глаза, губы… А там будь что будет! Пропадай все на свете! Ведь я тоже тебя люблю!! Как не любил никого на свете! Как уже и не буду любить. Никогда…

Зазвонил телефон; не отрывая от девушки глаз, я взял со стола трубку и поднес к уху. Закашлялся…

— Да… Хорошо, что ты позвонила… — Звонила жена из Феодосии. — А что? Да нет, ничего с голосом, простыл немного. Тебе-то как отдыхается? Как погода? Я?! Конечно один, вот сижу… Роман?! С кем роман?.. Ах роман… Идет потихоньку… Ну конечно, скучаю. Звони почаще… Погода и у нас ничего. И я тебя целую.

Я отключил трубку. Посидел минуту, глядя на нее, потом поднял глаза на Марину, которая не переменила позы, но что-то неуловимое изменилось в ее лице.

— Ладно, пойду поработаю, — сказал я спокойным безразличным голосом, вставая.

Марина молчала.

Но наверное прошло, еще полчаса, прежде чем я смог приступить к работе, а эти полчаса я сидел, тупо глядя в компьютер — ни о чем не думая и ни о чем не мечтая.

Глава 11

ПОХИЩЕНИЕ ВИСЕЛЬНИКА

Последние слова:

— А! Это ты, Петр; здравствуй!