Страница 18 из 85
Умение совершать поступки, считающиеся недопустимыми для всех остальных людей, придает нам, сотрудникам КГБ, ощущение тайной гордости. Оно возвышает нас над миром. Ведь мы поступаем так в интересах Родины! Однако когда судьба нас сводила с теми, кто тоже совершает запретные действия, но не по долгу службы, а просто из корысти глупости и пи всего лишь из злонравия, нам очень легко найти к ним подход. Нам понятна логика их поведения, и нам не составляет особого труда склонить их к сотрудничеству.
И напротив, настороженно-удивленное, а потому и враждебное отношение вызывают те, кто никогда не совершает дурных дел, и в первую очередь — духовенство, истинно верующие люди. Словом, делом, помышлением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием и всеми другими чувствами они обязаны воздерживаться от недостойных поступков, не поддаваться дьявольским искушениям. Жизнь их полна самоограничений.
Но человек — существо слабое, и мы, если представляется случай, всегда стараемся нарушить его хрупкое душевное равновесие, с чувством мстительной радости подтолкнуть в объятия греха, например научив молодого баптиста курить и пить…
— Этот прием применяется нами для вербовки агентуры в баптистской среде, — посмеиваясь, вещал немолодой преподаватель в минской школе контрразведки — Бывает, подловим начинающего активиста баптистского движения с помощью милиции и предлагаем пройти в отделение как бы для выяснения личности Баптисту что остается делать? Он подчиняется: ведь в провинции-то жаловаться некому, баптистов все наши власти не любят. Там ему, конечно, объясняют, что, мол, ошибка произошла, обознались, никаких претензий к вам нет, но вот зайдите, пожалуйста, в соседнюю комнату, там товарищи желают с вами познакомиться…
А в соседней комнате сидим мы, выпиваем, специально по этому случаю милицейскую форму надели. Приглашаем его присесть с нами: никогда, мол, живых баптистов не видели! Он, конечно, соглашается, не догадываясь, что имеет дело уже с КГБ. Он полагает, что перед ним какие-то дураки-милиционеры, и начинает талдычить свое.
А мы ему: «Сначала выпей!» И наливаем что-нибудь полейте, сухого там или даже пива, чтобы не развезло.
Он, конечно, сразу меняется в лице, руки вперед простирает, мол, религия ему этого не позволяет. «Как же так, — говорим, — ведь Христос пил! Не веришь — посмотри Библию!» И действительно — в этой книге содержится очень много упоминаний о вине. В жарких странах его пьют вместо воды, потому что оно лучше утоляет жажду и вдобавок убивает бактерии. У нас в СССР этот обычай сохранился в Грузии.
«Вот выпьешь с нами, будем слушать твои нравоучения! Может, в твою веру и обратимся! Тем более, что никого из ваших тут нет, никто не увидит!..» — так мы его, значит, обрабатываем.
Ему отказываться-то и неудобно: молодой, а мы все в возрасте. Ну, он и отхлебнет глоток для приличия. Мы его послушаем и снова предлагаем: «Давай!» Ему и возражать-то неловко: раньше, значит, можно было пить, а теперь нельзя? Нет, браток, коготок увяз — всей птичке пропасть!..
Преподаватель торжествующе улыбнулся и продолжал:
— А этот парень был у них вроде комсомольского вожака, ценный кадр для вербовки. «Ну, — говорим, — иди, складно рассказываешь. Еще, может быть, встретимся!..»
После этого мы организовали еще несколько таких вот случайных встреч, сопровождавшихся шумным застольем. Смотрим, постепенно ему это дело понравилось. Тогда мы помогли ему провести пару молодежных митингов в лесу, на поляне: ведь баптистов же отовсюду гоняет милиция!.. А тут мы с ней договорились, чтоб не трогала, но, конечно, разбросали вокруг наши сучья, в которых были вмонтированы микрофоны. Хорошо было слышно!.
А вообще, товарищи, подслушивание в лесу — не такая простая вещь! — заключил он и рассмеялся, видимо что-то вспомнив. — Недавно, например, был такой случай. Сидели в лесу у костра ночью несколько диссидентов и вели доверительную беседу. А рядом лежало наше полено, мы сумели его подбросить. Группа работников оперативно-технического управления пряталась неподалеку в кустах и вела запись. И вдруг слышат — в наушниках треск: полено в костер бросили! А утрата оперативной техники считается серьезным должностным нарушением. Что делать? Решили срочно его спасать! И вот представьте себе изумление диссидентов, когда зашуршали кусты, из них выскочило несколько мужчин и, ни слова не говоря, принялись ворошить костер, отыскали нужное им полено и так же молча удалились!..
Переждав, когда затихнет наш смех, преподаватель продолжил рассказ о баптисте:
— Ну а ему мы дали послушать кое-что из записанного. Он наконец все понял и стал сотрудничать с нами сознательно. Баптистское руководство тем временем решило, что он и впрямь такой выдающийся конспиратор, и сделало его вождем областной баптистской молодежи. А мы уже вовсю обучали его курению!
Достали американских сигарет «Филипп Моррис»! В продаже их нет, и начальник управления КГБ специально звонил в обком партии, просил помочь нам приобрести в их буфете блок импортных сигарет для оперативных нужд.
Пригласили мы его на явочную квартиру, открываем пачку, а из нее такой пьянящий тонкий аромат пошел по всей комнате!.. Смотрим, улыбается, но не столько запаху американских сигарет, сколько свободе! И затянулся под наши одобрительные возгласы. Потом стал самостоятельно покуривать… И надо же такому случиться: смышленые баптисты почувствовали запах табака один раз, другой — и догадались, что это КГБ ведет с ним игры. Поговорили начистоту — и сняли его со всех постов! Так мы ли шились этого агента, считавшегося особенно ценным Ведь он стал раскольником!
Видя, что мы никак не реагируем на эти слова, преподаватель, хитро прищурившись, продолжал:
— А вы слышали что-нибудь о расколе в баптистской Церкви?
Все мы отрицательно покачали головами.
— Еще бы, ведь наша печать ничего об этом не сообщала! — самодовольно усмехнулся преподаватель. — А этот раскол устроили-то не баптисты, а мы, КГБ! Хотели, понимаете ли, ослабить баптистов, создать две враждующие группировки! — Он вдруг умолк и как-то сник. Судя по всему, в этом расколе он принимал личное участие. Не за эту ли неудачу и сослали его сюда на преподавательскую работу?..
Преподаватель между тем оживился и продолжил свой рассказ:
— Написали мы, как положено, план, утвердили у товарища Андропова и стали крушить баптистов! Но баптисты почему-то не захотели следовать нашему плану! Хотя агентура в баптистском руководстве спровоцировала конфликт и подвела дело к расколу, большая половина верующих взяла да и ушла в подполье! Мы называем их раскольниками, но на самом деле их большинство! Какой уж тут контроль КГБ над баптистским движением! Мы утратили многое из того, что имели! Ведь среди баптистов-раскольников у нас агентуры практически нет! А по подполью работать, знаете ли, трудно… Если кому-нибудь из вас доведется собственными глазами увидать баптиста-раскольника, не упустите этот случай, постарайтесь использовать его в интересах профессионального роста…
Такой случай представился мне, и весьма скоро. После того как я, по окончании минской школы, был направлен в разведку.
Большинство обычных чекистов завидовали разведчикам, потому что у разведчиков по сравнению с ними довольно много преимуществ: и более высокий оклад, и выезд за границу, и освобождение, из соображений секретности, от обременительных повинностей, которые несут все сотрудники Комитета государственной безопасности, как то: дежурство на шоссе, соединяющем Кремль с Шереметьевом, и под проливным дождем, и на морозе, пока Брежнев или Черненко не проследуют туда и обратно; патрулирование злачных мест Москвы, чтобы прибывший к нам очередной американский президент не углядел чего-нибудь плохого; или, наконец, сопровождение Председателя Совета Министров СССР товарища Рыжкова в Чернобыль…
Причем сам-то Рыжков пробыл в смертельно опасной зоне минуты четыре и уехал, а бедных чекистов, выстроенных на всякий случай вдоль правительственной трассы, ведущей к Чернобылю, никто не подумал снять, и они простояли там очень долго… Говорят, все они получили определенную дозу облучения, но ни один из них не предъявил руководству КГБ каких-либо претензий. Считать ли этот поступок признаком гражданского мужества или, наоборот, трусости, я не знаю, тем более что некоторые из них состоят ныне на службе безопасности Украины…