На острове

Мои надежды мигом воспарили.

– Ти-Джей, где сумка с аксессуарами?

Ти-Джей заглянул в контейнер и вытащил оттуда еще один водонепроницаемый пакет.

Трясущимися руками я разорвала целлофан, проделав достаточно большую дыру, перевернула пакет и высыпала содержимое на песок. Мы перебрали добычу, постоянно соприкасаясь руками, и осмотрели каждый предмет.

И не нашли ничего, что привело бы нас к спасению.

Никакого аварийного передатчика. Ни радиомаяка, ни спутникового телефона, ни рации.

Надежда исчезла так же быстро, как появилась.

– Думаю, они решили, что покупать расширенный набор необязательно.

Ти-Джей медленно кивнул.

Я представила, как бы все упростилось, если бы среди вещей отыскался радиомаяк.

«Его достаточно просто включить и ждать, пока за тобой прилетят?»

На глаза навернулись слезы. Смаргивая горячие капли, я принялась внимательно изучать содержимое сумки с аксессуарами: нож, аптечка, брезент, два одеяла, веревка и два складных двухлитровых пластмассовых контейнера.

Открыла аптечку: тайленол, бенадрил, антисептическая мазь, крем от рубцов, лейкопластырь, дезинфицирующие салфетки и имодиум.

– Дай-ка мне руки, – сказала я Ти-Джею.

Он вытянул ладони, и я намазала его волдыри антисептиком и заклеила лейкопластырем.

– Спасибо.

Я подняла бутылочку бенадрила.

– Это может спасти твою жизнь.

– Как?

– Остановит аллергическую реакцию.

– А вот это? – спросил Ти-Джей, указывая на белый флакон.

Я глянула на него и отвела взгляд.

– Имодиум. От поноса.

Ти-Джей фыркнул.

Спасательный плот надувался с помощью баллона с углекислым газом. Стоило нажать на кнопку, и он так быстро наполнился газом, что нам пришлось отскочить.

Мы прикрепили к плоту тент и бак для дождевой воды. Плот напоминал один из тех надувных домиков, где любили играть мои племянники, хотя и был гораздо меньше.

– Сюда поместится литров десять воды, – сказала я, указывая на бак. Снова испытывая жажду, я надеялась, что дневной дождь начнется пораньше.

По бокам тента висел нейлоновый полог, прикрепляемый к плоту липучками. Если в течение дня оставлять его поднятым, можно проветривать палатку. Ролетные двери образовывали небольшие проходы.

Мы оттащили плот поближе к шалашу и подкинули в костер дров, прежде чем прогуляться к кокосовой пальме. Ти-Джей срезал с кокоса шершавую кожуру. Затем расколол орех, воткнув в него лезвие ножа и стукнув кулаком по рукоятке. Я поймала выплеснувшуюся жидкость в пластмассовый контейнер.

– Я думал, он будет слаще, – сказал Ти-Джей, отпив глоток.

– И я.

На вкус кокос был горьковат, но вполне съедобен.

Ножом Ти-Джей выскреб мякоть. Умирая от голода, я готова была съесть все валяющиеся на земле кокосы. Мы уплели пять штук, прежде чем голод притупился. Ти-Джей заглотил шестой в одиночку, дав мне повод гадать, сколько же нужно пищи, чтобы прокормить шестнадцатилетнего подростка.

Час спустя начался дождь. Мы с Ти-Джеем вымокли до нитки, радуясь и улыбаясь при виде наполненных доверху многочисленных контейнеров. Упиваясь этим изобилием, я пила и пила, и наконец больше не могла вместить ни капли, а при движении в желудке плескалась вода.

В течение часа мы попеременно снова сбегали пописать. Отпраздновали это событие, разделив еще один кокос и два плода хлебного дерева.

– Кокосы мне нравятся больше хлебных плодов, – заметила я.

– И мне. Хотя теперь, когда у нас есть огонь, можем попробовать их поджарить или запечь и проверить, не вкуснее ли эти фрукты в приготовленном виде.

Мы собрали еще дров и нашли длинные палки для ловли рыбы. Набросили на шалаш брезент и закрепили веревкой, чтобы вернее защитить костер от дождя.

Ти-Джей вырезал на стволе дерева пять зарубок. Ни он, ни я больше не упоминали о самолете.

На закате мы бросали в огонь дрова, пока не возникла угроза спалить шалаш. Ти-Джей залез в палатку на спасательном плоту. Я последовала за ним в футболке, которую мальчик выдал мне на замену ночной рубашки. Задвинула за собой ролетную дверь – хотя бы от москитов удалось защититься.

Мы опустили нейлоновые пологи и липучками прикрепили их к плоту. Я расстелила одеяла и положила в изголовье подушки сидений. Одеяла кололись, зато сохранят тепло, когда солнце сядет и температура понизится. Подушки были тонкими и пахли плесенью, но спать на надувном плоту было намного удобнее и мягче, чем на земле.

– Здорово, – сказал Ти-Джей.

– Точно.

Так как плот был чуть меньше двуспальной кровати, между мной и Ти-Джеем оставалось всего несколько дюймов. Но я слишком устала, чтобы беспокоиться о соблюдении приличной дистанции.

– Спокойной ночи, Ти-Джей.

– Приятных снов, Анна. – Судя по голосу, его уже одолевала дрема. Мальчик перекатился на бок и, похоже, сразу же уснул.

Спустя несколько секунд я тоже провалилась в сон.

Посреди ночи я проснулась, чтобы проверить костер. Остались только тлеющие уголья, и я подкинула еще дров и разворошила золу палкой, отчего в воздух взвились искры. Когда огонь снова разгорелся, я вернулась в постель.

Ти-Джей проснулся, когда я легла рядом с ним.

– Что случилось? – насторожился он.

– Ничего. Просто подкинула дров в костер. Спи.

Я закрыла глаза, и мы проспали до рассвета.

Глава 8 – Ти-Джей

Я проснулся со стояком.

Так частенько бывало, и непохоже, что я могу это контролировать. Теперь, когда смертельная опасность миновала, тело, должно быть, решило, что все системы должны работать. А если я буду спать так близко к девушке, особенно такой красивой как Анна, то стопроцентно проснусь со стояком.

Анна лежала на боку лицом ко мне и пока что спала. Порезы на ее лице заживали, и к счастью для нее, ни один из них не казался достаточно глубоким, чтобы оставить шрам. Ночью она сбросила с себя одеяло, и я невольно глянул на ее ноги – серьезная ошибка, учитывая живчика в моих шортах. Если она откроет глаза, то сразу увидит, как я ее разглядываю, поэтому я поскорее выполз из палатки и решал в уме задачки по геометрии, пока эрекция не прошла.

Анна проснулась минут через десять. Мы позавтракали кокосами и плодами хлебного дерева, а потом я почистил зубы, прополоскав рот дождевой водой.

– Держи, – протянул я щетку и тюбик.

– Спасибо. – Она выдавила немного пасты на щетину и почистила зубы.

– Может, сегодня над нами пролетит еще один самолет, – сказал я.

– Возможно, – мигом отозвалась Анна, опустив глаза.

– Хочу немного осмотреться. Поискать, что еще есть на острове.

– Нужно ступать поосторожнее, – предупредила она. – У нас нет обуви.

Я выдал ей пару носков, чтобы Анна не ходила совсем босиком. Зашел за шалаш и переоделся в джинсы, чтобы защитить ноги от москитов, и мы отправились в лес.

Влажный воздух капельками оседал на коже. Я прошел через рой мошкары, держа рот закрытым и отмахиваясь от гнуса руками. Мы заходили все дальше вглубь острова, и с каждым шагом все сильнее пахло гниющими растениями. Листья над головой почти полностью блокировали солнечный свет, а единственными звуками были треск веток под ногами и наше дыхание. Одежда пропиталась потом. Мы шагали молча, и я прикидывал, как долго придется брести, чтобы выйти из леса на другом конце острова.

Мы выбрались на берег пятнадцать минут спустя. Анна немного отстала, поэтому я заметил это первым. Замерев на месте, обернулся и жестом предложил ей поспешить.

Она догнала меня и прошептала:

– Что это?

– Не знаю.

В пятнадцати метрах от нас стояла деревянная лачуга размером примерно с трейлер на одного. Возможно, на острове живет кто-то еще. Кто-то, решивший с нами не знакомиться. Мы осторожно подошли поближе. Входная дверь болталась на ржавых петлях, и мы заглянули внутрь.