Страница 6 из 40
Вперед выступил предводитель четверки. Из-под косматой шапки волос его глаза сияли, как алмазы чистой воды, крылья трепетали, словно на них действовала напряженная обстановка бара. На вид он был не старше Сабрины, но держался суверенностью взрослого.
— Они хотели протащить к боссу нежелательную персону, — прохрипел второй охранник, пытаясь освободиться от железной хватки Каниса.
— Отпусти охранника! — приказал Канису эльф.
Тот поставил гоблина на пол, а потом сделал нечто, от чего Сабрина содрогнулась: понюхал гоблина и хищно облизнулся.
— Я чую твой страх, братец, — сообщил Канис. — До чего вкусно пахнет!
Бабушка снова положила руку мистеру Канису на плечо.
— Друг мой! — мягко сказала она, и на этот раз от ее слов старик успокоился и, приняв свой обычный вид, стал озираться, словно не понимал, где оказался.
С недоумением он разглядывал левую руку, которая, в отличие от остального тела, не изменилась, а осталась покрытой густой бурой шерстью.
Предводитель эльфов повернулся к Свинсону, державшему на руках закутанного в одеяла Пака.
— Дайте взглянуть на вашего эльфа, — распорядился он.
Свинсон убрал одеяло с лихорадочно горевшего лица Пака. Предводитель побледнел, потом осторожно забрал у Свинсона еле живого мальчика и стал ласково его покачивать.
— Ему сильно досталось, — сказала бабушка Рельда. — Мы надеялись найти помощь у вас.
— Ступайте за мной, — приказал эльф, и его крылышки исчезли.
— Но, Горчичное Зерно, твой отец… — стал возражать один из охранников.
Горчичное Зерно сурово глянул на гоблина.
— Мой отец об этом не узнает. Ясно? Гоблин от страха зажмурился.
— Ни в коем случае! — пробормотал он.
Эльф кивнул и шагнул к дверям. Гриммы поспешили за ним. Эльф повел их по длинному узкому коридору мимо бесчисленных дверей. В самом конце коридора он открыл плечом дверь с табличкой "Только для персонала" и кивком поманил их за собой. Они очутились в просторной комнате с паркетным полом; в одном углу жарко горел камин, в другом стоял большой дубовый письменный стол. По комнате были в беспорядке расставлены кресла с высокими спинками. В одном из них сидела дама в платье леопардовой расцветки, с большими золотыми серьгами-кольцами в ушах, в пятнистых туфлях под стать платью. Сабрина дала бы ей лет сорок с небольшим. Броский наряд не портил ее благородного облика. У дамы были длинные каштановые волосы и такие же поразительно голубые глаза, как у эльфа по имени Горчичное Зерно. Хорошенькая девочка примерно одних лет с Сабриной стояла за спиной дамы и расчесывала ей волосы. Брови у девочки были приподняты, и это придавало ее личику выражение постоянного сомнения и подозрительности. Ее светлое платьице было соткано, казалось, из смеси шелковой нити и паутины.
— Горчичное Зерно, — обратилась дама к эльфу, — если ты ищешь отца, то его здесь нет.
— Благодарение небесам за чудеса! — проговорил юноша, усаживая Пака на диванчик. — Пак вернулся.
Женщина и девочка дружно вскрикнули и вместе подбежали к Паку. Упав на колени, обе принялись убирать спутанные пряди с его залитого потом лица.
— Сынок, сынок! — причитала женщина.
Сабрина не верила своим глазам и ушам. Она, конечно, допускала, что у Пака, как у всякого, есть мать, но представляла ее старой и немощной, совершенно сведенной сума бесконечными проделками и ребячеством Пака. Но его мама оказалась молодой, полной сил и в здравом уме.
— Мотылек, ступай за Паутинкой, и живее! — приказала дама девочке. — Пусть несет свои снадобья.
— Но…
— Бегом! — прикрикнула мать Пака. Девочку-фею по имени Мотылек как ветром сдуло, а женщина повернулась к Горчичному Зерну:
— Где ты нашел брата?
— Так ты его брат? — вскричала Сабрина. — Но ведь ты такой… чистенький!
Пак вечно был обсыпан крошками и перепачкан всем, чем только можно вымазаться в лесу. "Не иначе как Пак — приемный сын", — решила Сабрина.
— Это они его привезли, — указывая на Гриммов, ответил матери Горчичное Зерно.
— Что вы сделали с моим мальчиком? — Мать Пака впервые соизволила обратить внимание на гостей, на ее лице отражалось недоверие.
— Он вступил в бой с Бармаглотом, и тот оторвал ему крылья, — объяснила Сабрина, чувствуя себя виноватой в случившемся, ведь бедняга Пак пострадал, когда вступился за нее.
Дама холодно покосилась на Сабрину.
— Где же мой сын столкнулся с этим Бармаглотом?
— В Феррипорт-Лэндинге, — встряла Дафна. — Он живет там вместе с нами.
Женщина нахмурилась:
— Вот, значит, куда его занесло!
— Меня зовут Рельда Гримм, — представилась бабушка. — С некоторых пор я приглядывала за Паком. А это мои…
— ГРИММ? Опять эти смутьяны? — вскричала женщина, перебив бабушку Рельду.
Сабрина тяжело вздохнула. Где бы ее семейка ни оказалась, всюду вечножители встречали их негостеприимно. В чем тут дело? В старинной ненависти к Вильгельму или в том, что ее отец. Генри, вмешивался в дела вечножителей? У Сабрины упало сердце. Что, если ее отец втайне продолжал проводить свои расследования, хотя он для того и покинул Феррипорт-Лэндинг, чтобы больше ими не заниматься?
— Наверное, вы знали нашего отца. Генри, — обратилась Сабрина к матери эльфов, проверяя свое предположение.
— Вашего отца? Нет, я имею в виду Веронику Гримм.
— Веронику?! — хором воскликнули Гриммы.
— Вы знаете нашу маму? — спросила Дафна.
Женщина дернулась, словно получила пощечину.
— У Вероники Гримм были дети?
Тут в комнату вернулась девочка-фея по имени Мотылек.
— Ваше величество, Паутинка сейчас придет, — доложила она.
— Отлично. Горчичное Зерно, проводи этих людей на улицу. В их присутствии здесь более нет необходимости.
— Полегче, полегче, — сказал мистер Свинсон. — Предлагаю всем успокоиться. Все мы желаем Паку добра, так что…
— Выбирайте, как вам лучше удалиться: своими ногами или в ящике, — пригрозила женщина.
Тогда вперед выступил, сверкая глазами, мистер Канис. Но не успел он и рта открыть, как все услышали сердитый голос:
— Если кто и удалится отсюда в ящике, то это будешь ты!
Сабрина испуганно оглянулась и увидела троих здоровяков. Главным среди них был высокий, смахивавший на медведя эльф примерно одного возраста с матерью Пака. Лицо у него было одутловатое, волосы поредевшие. На нем был черный костюм в полоску и дорогие ботинки, на запястье — золотые часы. Его крылья гневно трепетали. Двоих других Сабрина узнала: громила в спортивном костюме и субъект с бульдожьей физиономией; она видела их, когда входила в "Золотое яйцо". Оба держали в руках футляры для скрипок.
Главный эльф подскочил к матери Пака, грубо схватил ее за руки и сильно встряхнул.
— Всё зашло слишком далеко, Титания.
— Убери руки, Оберон! — крикнула женщина, вырываясь.
— Вышвырните отсюда этого изменника! — приказал Оберон, тыча пальцем в Пака.
Двое его подручных шагнули к больному мальчугану.
— Он ранен! — предупредил Горчичное Зерно, преграждая им путь.
Тогда гнев Оберона обрушился на старшего сына.
— Ты решил стать изгнанником, как твой братец? Тоже хочешь заделаться liosta dubh?
Эльф Горчичное Зерно отрицательно покачал головой, но оставлять брата на произвол судьбы не намеревался.
— Пак — твой сын, и он ранен, Оберон! — взмолилась Титания.
— Он мне не сын! — проревел царь, нависнув со сжатыми кулаками над ослабевшим Паком. — Он меня предал, нарушил тысячелетние традиции. В прежние времена, в прежней стране, за такое неповиновение его голову надели бы на пику.
— Что такое "пика"? — шепотом спросила Дафна сестру.
— Длинная заостренная палка, — тихо ответила Сабрина.
Дафна прикусила губу.
— Прежняя страна давно сгинула, как и все твои традиции, — заявила Титания.
— Чушь! — воскликнул Оберон. — Скоро всё возродится.
Тут в комнату проскользнул высокий тощий субъект с черными волосами и темным лицом с красными опухшими глазами. В тонкой, ссохшейся руке он нес черный чемоданчик.