Сокровища на дне

Неподалеку от «колонной находки» одним из исследователей, Никосом Картелиасом были обнаружены четыре целых гранитных саркофага с крышками. Балластные камни в непосредственной близости от них и фрагменты черепицы указывали на то, что это были останки еще одного кораблекрушения. Стеклянный сосуд, найденный рядом, позволил определить время катастрофы — II или III век до н. э.

Само изучение груза и составление его плана без подъема на поверхность стали поистине этапными для специалистов, занимающихся римской торговлей мрамором. Многие не ясные до этой находки вопросы неожиданно обрели ответы. Именно об этой торговле упоминал Джон Уорд-Перкинс из Британской школы в Риме — специалист по древнеримским продажам мрамора, гранита и порфира, в письме к директору университетского музея в Филадельфии, называя ее «одной из наиболее многообещающих областей, открытых для подводной археологии». Перед началом измерительных работ в месте находки он высказался следующим образом: «Литературные и эпиграфические документы, каменоломни и мраморные мастерские, здания и скульптуры — все они говорят нам о важной роли данного вида коммерции, но для выяснения подробностей нам крайне необходимы очевидные данные. Например, известно, что многие изделия, такие, как колонны и саркофаги, регулярно доставляли в виде полуфабрикатов. Но до какой степени были стандартизированы размеры колонн? Где аттические саркофаги подвергались частичной обработке до отправки? Включались ли в груз полуфабрикатов капители и базы? Какие сорта мрамора считались предпочтительными для перевозки на кораблях? Это немногие из тех вопросов, ответы на которые может дать изучение мест кораблекрушений. Кроме того, поскольку источники мрамора более или менее известны, как известны и сравнительно ограниченные рынки сбыта, то крушения кораблей с грузом мрамора должны стать одним из самых достоверных источников сведений о древней морской торговле и торговых путях».

Фотографии и рисунки, выполненные Трокмортоном и его группой, работавшей под эгидой Греческой федерации подводных исследований на мысе Спита, показали, что изображения на саркофагах были только слегка намечены, детали полностью не выбиты. Это говорило о том, что в каменоломнях исполняли только «грубую» работу и отгружали подобные изделия из камня в незаконченном виде. Тонкую работу — проработку цветов и листьев (обычно саркофаги были украшены рельефом в виде гирлянды) надлежало доделывать каменотесу в пункте назначения.

Планы мест кораблекрушений, составленные на мысе Спита, стали первыми планами подводных раскопок на территории Греции и уверенным шагом в области изучения затонувших кораблей.

ГЕЛИДОНИЯ

1960 год. Западное побережье Турции, мыс Гелидония.

Лодка ходит кругами. На ее корме сидит уже не молодой, но сильный телом, загорелый мужчина. Его седые длинные волосы перетянуты на лбу скатанным в ленту платком, как это принято у ловцов губок. Он заглушает мотор, и лодка по инерции проскальзывает еще несколько метров. Сидящие в ней люди берутся за весла. То и дело кто-нибудь из них склоняется за борт, опуская в волны смотровое стекло, и пристально вглядывается в пронизанную солнечными лучами толщу воды. Внизу мохнатый ковер растительности. Между тем рыбаки уверяли, что дно должно быть песчаногалечным, а глубина — метров тридцать, не меньше.

Смотровое стекло — слишком ненадежный помощник в поисках. Поэтому Питер Трокмортон — таково имя одного из сидевших в лодке, надевает маску, акваланг, ласты и ныряет в глубину.

Внизу, под водой, тянутся густые заросли посейдонии, в которых прячутся большие ракушки. Постепенно растительность почти исчезает, дно становится похожим на скудную, выжженную солнцем, иссушенную ветрами степь. Потом по степи поползли извилистые змейки трещин и расщелин. Степной пейзаж сменяется пустынным.

«Да, именно о таком месте и говорил капитан Кемаль Арас, — вспоминает Трокмортон. — Он рассказывал, что корабль частично лежит между основанием острова и большим валуном…»

И тут ныряльщик видит среди водорослей буквально россыпь черепков.

Справа Трокмортон замечает темный холм. Несколько торопливых взмахов ластами — и подводник зависает над скоплением каких-то брусков. Рядом еще одно. В неверном, с трудом пробившемся сквозь толщу воды свете они представляются таинственными посланниками из прошлого. Очень далекого прошлого. Обрадованный удачей, Трокмортон всплывает на поверхность и подзывает лодку. Товарищи подают ему пластинку из винидура, на которой можно писать под водой, и ныряльщик снова устремляется в глубину. Зарисовывая место находки, он обнаруживает еще несколько рукотворных холмов и тяжелый слиток металла. Именно такой слиток бронзы, позеленевший от времени принес ему как-то один из бодрумских ныряльщиков.

Сколько же веков пролежали эти предметы на дне? И как они попали сюда? Может быть, это следы древнего города, скрытого на глубине водами Средиземного моря? Но старинные письменные источники не донесли о нем никаких упоминаний. Да и геологические данные тоже свидетельствовали против — на этом участке суша не опускалась.

Значит, следы древнего кораблекрушения?

Трокмортон берет с собой две вещи и, приметив ориентиры, возвращается в Бодрум.

Археологи, исследовав находку, приходят в восторг. Судя по способу обработки и по форме изделий, они относятся к древнейшим, гомеровским временам. Судно столь отдаленной эпохи еще никому и нигде не удавалось обнаружить.

Судно бронзового века! В ответ на эту сенсационную новость в Бодрум отправляется научная экспедиция, организованная при поддержке Пенсильванского университета и Института археологии Лондонского университета. В мае 1962 года она начинает работу под руководством молодого американского археолога Джорджа Ф. Басса и ветерана подводного плавания француза Фредерика Дюма. Не остался в стороне и Трокмортон. Ведь это благодаря его энтузиазму и «живости пера» удалось найти у мыса Гелидония древний корабль, заинтересовать ученых и, что самое главное, убедить спонсоров в важности его исследования. В экспедиции он стал техническим советником.

А все началось с бронзовой статуи богини плодородия и земледелия Деметры. Ее случайно нашел под водой в 1953 году ныряльщик Ака Ахмед. Вскоре она попала в руки профессора Стамбульского университета Бина и спустя некоторое время произвела фурор в кругах ученых искусствоведов. «В ярком свете дня голова статуи предстала перед нашими глазами во всей своей совершенной красоте, — сообщал один из увидевших ее специалистов. — Ее грустное и милое лицо тотчас убедило нас, что эта скульптура — подлинный шедевр. В этом лице волнует неподдельная сила чувств, какая присуща лишь созданиям истинно больших мастеров». По мнению ученых, статуя была оригиналом, относящимся к IV веку до н. э. — периоду расцвета классического искусства Древней Греции.

В конце концов статуя попала в музей Смирны (Измир), где через несколько лет ее и увидел Питер Трокмортон — американский журналист и страстный любитель подводного плавания. Обуреваемый страстью к приключениям и «великим» открытиям, он, скопив деньги, отправляется в Бодрум. Здесь молодой журналист по крупицам стал собирать сведения о затонувших кораблях, случайно «выловленных» рыбаками или поднятых собирателями губок, керамических «горшках» и других древних предметах. И без устали нырять в каждом интересном на его взгляд месте. Спустя некоторое время он наткнулся на историческую сокровищницу — настоящее корабельное кладбище. Вокруг островка Ясси покоились останки тридцати девяти затонувших кораблей разных времен — Античности, Средневековья и наших дней. Здесь рядом с древней галерой мирно «соседствовали» турецкий фрегат XVIII века и хорошо сохранившийся грузовой византийский корабль, а чуть в стороне — корпус подводной лодки времен Второй мировой войны. Впоследствии часть этих уникальных свидетелей прошлого будут исследованы археологами. Пока же Трокмортона и ученых заинтересовал корабль, затонувший у мыса Гелидония, с необычным грузом бронзовых изделий.