Страница 17 из 77
И протеста такое возможное развитие событий ни у кого не вызывало. В конце концов, три сломавшихся танка из десяти говорили сами за себя. Что же, Сталинской премией за такой результат награждать? Ладно, хоть месяц дали. За месяц должны успеть.
Слегка недоумевал только капитан-охранник. Садясь в любимый «Паккард», вождь, не обращаясь ни к кому конкретно, пробормотал: «Лучший танк войны. Шутник хренов». Какой танк подразумевался и кто был этот загадочный шутник – непонятно. Впрочем, капитан забыл эту странную фразу уже на следующий день.
* * *
Только представьте – в Германию через Брест идут эшелоны с хлебом, в «Правде» прославляются гитлеровские успехи, а в Западный военный округ ни с того ни с сего на смену генералу армии Павлову прибывает генерал армии Жуков. Зачем? Почему?
Непонятно.
Непонятно до той поры, пока мы не посмотрим – а чем же был знаменит Жуков к тому времени? А вот чем. В августе 1939 года Жуков провел блистательную операцию по окружению и разгрому 6-й японской армии в монгольских степях. Это был первый в XX веке сверкающий образец настоящего блицкрига.
Два генерала армии – Георгий Константинович Жуков и Дмитрий Григорьевич Павлов – стояли друг против друга по разные стороны стола. Несмотря на формальное равенство в званиях, определить начальника и подчиненного можно было с полувзгляда – Жуков, опершись на столешницу, буравил тяжелым взглядом лысину Павлова, а тот с ошарашенным видом бегал глазами по дрожащему в руках листу бумаги.
– Есть сдать округ и поступить в ваше распоряжение!
– Отлично. Приказываю вам после сдачи дел отбыть в Белосток и принять Шестой мехкорпус у генерал-лейтенанта Хацилкевича. Вот предписание Хацилкевичу отбыть в распоряжение Наркомата обороны. В течение трех суток представить рапорт о состоянии дел. Особое внимание уделить степени подготовки личного состава и техническому состоянию матчасти. Проверю сам.
– Разрешите забрать личные вещи и идти?
– Разрешаю!
Личных вещей у Павлова было немного. Сборы заняли не больше пяти минут. Под конец Павлов открыл сейф, достал из бронированного нутра бутылку коньяка и, с некоторой даже демонстративностью, затолкал в портфель. Откозырял и пошел к двери.
– Товарищ генерал армии! – Голос Жукова был резок. – Советую вам быть поумереннее… с личными вещами Мне приказано приготовить округ к возможным в ближайшее время боевым действиям. Любыми средствами. И если я увижу, что вы проводите время не во вверенных вам войсках, а за бутылкой, я лично прикажу вас расстрелять. Вам понятно, товарищ генерал?
– Так точно. Разрешите идти?
– Идите.
Павлов вышел в коридор и прислонился к стене. В глубине души он осознавал, что произошедшее было справедливо – пожалуй, он действительно не справлялся с управлением гигантским хозяйством Западного Особого округа. Но все равно – и само смещение, и то, что на его место пришел его удачливый соперник по зимней игре Жуков, и жесткость самого Жукова – явно санкционированная свыше – показывали, что за расстрелом, в случае чего, дело действительно не станет. Может быть, Павлову стало бы легче, если бы он узнал, что настроение Жукова тоже было не слишком радостным.
Уже знаменитая в РККА командно-штабная игра, на которой он, командуя «синими», раздраконил «красного» Павлова в пух и прах, теперь обернулась прямо противоположной стороной.
Это великий гроссмейстер Алехин мог себе позволить, загнав противника в безвыходное положение, развернуть доску и повторить экзекуцию. Жуков такие экзерсисы не любил. Пусть ситуация и не была прямо зеркальной. Да, за месяц-полтора можно многое подготовить, но прошлогодний разгром немцами Франции оптимизма не прибавлял. Противник был умелый, настойчивый, да еще и набравшийся с тех пор дополнительного опыта.
Встать в глухую оборону? Отвести войска на «линию Сталина», покусывая немцев в предполье? Ну стояли французы в обороне на линии Мажино чуть не год. Толку? Сконцентрируют войска там, где им удобно, благо, что с коммуникациями у них все в порядке, и проломят, как бывало уже не раз. Тем паче что «линия Сталина» французской системе укреплений, мягко говоря, уступала. Да и достроена толком еще не была.
Единственный способ – подрезать немецким танковым клиньям фланги. Благо, мехкорпуса в подчинении имеются. Но смогут ли вояки вроде того же Павлова (да что греха таить – и его самого, немцы – не японцы, ох, не японцы) грамотно провести такой контрудар? Если совсем уж честно, по гамбургскому счету – не смогут. И не в одном Павлове дело. Командиров в звеньях от взвода до дивизии с боевым опытом – раз-два и обчелся. А у немцев – как бы не больше половины.
Значит – гонять всех, гонять до седьмого пота. А это – время и моторесурс. А что того, что другого почти и нет.
Жуков вздохнул, опустился в еще теплое после предыдущего хозяина кресло. Из почти такого же, как у Павлова, портфеля – со стальной сеткой внутри и цепочкой, которой его цеплял к запястью жуковский адъютант – мелкомасштабную карту.
Черт его знает, откуда Берия эту карту нарыл и почему лично Сталин придавал ей такое значение. Карта вскрывала лишь самый общий замысел немецкой операции в полосе ЗапОво – сходящимися ударами окружить советские войска в районе Белостока и далее, опять же двойным охватом, взять Минск. Хороший план, и вполне в стиле немцев. Он сам в январе спланировал наступление за «синих» почти так же.
В принципе, зная замысел врага, этот план можно было парировать – но было несколько проблем.
Во-первых, как лично Берии, так и его «источникам в немецких штабах» Жуков, как и любой нормальный военный, не доверял. Штабы рисуют массу всяческих карт, и впарить чужой разведке один из проработанных (а потому правдоподобных), но отвергнутых вариантов, было проще простого.
Во-вторых, план был составлен в расчете на нынешнее размещение советских войск А устрой Жуков передислокацию – и направления немецких ударов будут совсем другими. А уж как быстро немцы умеют менять планы и как они могут организовывать танковые удары в самой, казалось бы, неподходящей местности – показала та же прошлогодняя французская кампания. Вот уберет он войска из Белостокского выступа – так с Браухича или Гальдера станется устроить повторение Арденн. Лови их потом по тылам.
В общем, с кондачка решать было нельзя. Дико захотелось курить – впервые с тех пор, как пять лет назад бросил.
– Воротников! – Адъютант возник на пороге, как чертик из табакерки. – Давай сюда свои папиросы!
Адъютант, может, и удивился, но виду не подал – достал почти полную пачку «Казбека», положил на стол. Жуков открыл крышку, достал папиросу. Понюхал… и треснул кулаком по столу. Один, понимаешь, коньяк вместе с секретными документами хранит, другой вон в табачище утешение искать пробует. А немцы ударят? Тоже напьешься, Георгий Константинович? А если действительно вломят нам, как в семнадцатом – по примеру балтийских матросиков на кокаинчик перейдешь? А вот вам хрен, товарищ генерал армии! Открыл дверь, поманил адъютанта, сунул пачку ему назад.
– Убери. И чтобы я больше этого не видел. – Может, адъютант и на этот раз удивился, но виду не показал. – И давай ко мне начштаба и начальника разведки.
* * *
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из тысяч грозных батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину – огонь! Огонь!
Выпускные экзамены в Острожском Артиллерийском Училище прошли на две недели раньше срока. Молодые лейтенанты весь день после выпуска, а потом и всю следующую ночь гуляли (большинство – шумными молодецкими компаниями, ну а кто успел обзавестись – наособицу, с девушками), пользуясь временным снисходительным отношением комендантских патрулей. Постоянный состав училища – преподаватели, бойцы и командиры батальона обеспечения учебного процесса – отдыхали.