Полигон

Я прикрыла рот ладонью, тихонько всхлипнула, но Ник все равно услышал и обнял меня за плечи:

– Аня? Не плачь, успокойся…

Но я отодвинула его руку, встала и пошла к ледяным глыбам: выстрелов больше не слышно, а туман продолжает стоять тревожной пеленой и прячет от меня, что происходит на льду. Не может быть, чтобы все, все они утонули!

Они могли просто растеряться, заблудиться, потерять направление. Нам надо просто помочь им найти дорогу к материку. Вытираю слезы, иду к плоту:

– Ник? Не помнишь, кто забрал файер?

– Посмотри в рюкзаке у Лешки…

– Точно! Нашла! – Чиркаю спичкой и наблюдаю, как с шипением разгорается пламя. С белым, горящим шаром в руках забираюсь на ледяную глыбу и поворачиваюсь в сторону моря: в тумане прокатывается какое-то смутное движение, выползает смутная пугающая фигура, потом распадается на три части: Дан и Веник что-то тащат…

Я подбегаю к ним и понимаю: этот промокший смерзшийся мешок – Лешка. Склоняюсь над ним, хочу дотянуться до голубоватой вены на шее и пощупать пульс, но его щеки покрыты корочкой льда! Укладываем его на плотик рядом с Иришкой и просто сидим молча.

Веник и Ник жгут второй файер, бегают по берегу и зовут Алекса.

– Они его не найдут, – вздохнул Дан. – Только время теряем.

– Куда нам теперь торопиться?

– Надо убираться подальше, пока стоит туман и невозможно поднять вертолеты.

– Думаешь, нас будут искать?

– А ты не поняла? Нас уже ищут!

– Почему?

– Потому что погнали за нами целый ледокол!

– Зачем мы им? – устало вздохнул Веник. – На студии уже много лет все знают, что победители договорные. Но никого не убили, никто ни за кем не гоняется…

– Но мы еще весь Остров вместе с охраной в клочья разнесли!

– И что? Таких охранников никто за людей не считает, их даже в социальных базах данных нет, а если сосчитают, то будут долго думать, откуда они вообще взялись и что делали на Острове. – Веник вынул руку из перчатки и хмуро обкусывал ногти. – По-хорошему надо дотащиться до ближайшего пункта самообороны и сдаться. Почему мы должны отвечать за каких-то кретинов? Ничего нам не будет! Мы все – жертвы недобросовестных организаторов Игры!

Не знаю, кто как, но я – не жертва!

Мой мозг работает четко и ясно, как ледяной кристалл. Я только что поняла, почему за нами гонятся и не хотят оставить в покое. Это все из-за карты, точнее, из-за Острова, на котором много лет назад экспедиция из забытой страны нашла что-то важное. Если бы Лысый был здесь и сейчас, я могла бы его расспросить, что именно его просил выудить из музейного архива загадочный Аноним. Не удивлюсь, если у него такая же обаятельная улыбка, вальяжный вид, модное пальто, как у Господина Ведущего. И такие же широкие связи, которые позволяют вытащить человека из тюрьмы, чтобы гарантированно избавиться от него на Игре…

Ничего такого говорить вслух я, конечно, не стала – сейчас никто мне не поверит, а Данила еще и посмеется, что это мои глупые детские фантазии. Так и представляю, как он иронично скривит губы и спросит: «Анечка, ты заскучала без Господина Ведущего?»

Никита будет думать, что я – потерянный для общества уголовный элемент, если могу подумать такое про взрослого, солидного человека. Значит, мне надо поскорее добраться туда, где сохранились образованные люди, и разузнать, что за ценность представляют камни, которые мы прихватили в старой шахте. Значит, эта догадка останется только моей тайной. В конце концов, каждый человек имеет право хранить свой собственный секрет. Он придает мне силы и бодрости.

Отмерять километры по этой бесконечной белизне без цели и смысла было бы невозможно. Но теперь у меня есть цель.

Я хочу, чтобы Игра закончилась – раз и навсегда.

Когда стало ясно, что искать Лысого бессмысленно, мы пригорюнились и медленно двинулись в глубь материка. Если постараться, мы отыщем железную дорогу, ту самую, которую Никита видел со скалы в тренировочном центре. Сейчас неважно, куда она идет, – самое главное, мы доберемся до города, а там уже решим, как быть и что делать.

Снег под ногами стал рыхлым, под ним можно было откопать чахлые растения – наверняка Лешка знает, как они называются, но он лежит на плотике из спасательных жилетов с закрытыми глазами, молчит и не дышит. Никто из нас не решается сказать, что он умер, и бросить его здесь одного. Зато Иришку пришлось пристегнуть ремнем – чтобы не свалилась. Она дергается, хочет куда-то бежать и лепечет в бреду…

Мы понуро брели вперед, еще несколько часов туман оставался нашим союзником. Но потом даже он истончился и растаял.

Вдруг – как из ниоткуда – перед нами возникла высокая палка. Целое стройное дерево с обрубленными ветками. Палка обвязана выцветшими тряпочками. На верхушку был насажен череп рогатого зверя.

Мы остановились.

– Корова?

– Олень!

– Кошмар!

Но черепов не боюсь и решительно тычу носком ботинка в палку.

– Это костер! Давайте подпалим эту палку?

Еды у нас все равно никакой не осталось, но хоть обсохнем и погреемся.

– Знаешь, – кашлянул Дан, – лучше такие штуки не трогать…

– А что это?

– Никогда не видел, но слышал. Это шаманский знак – вроде пограничного столба.

– И что он значит?

– Здесь живут какие-то северные духи…

– Очередная страшилка, я тебе не верю! – Честно, я очень злюсь на Дана из-за сказочки про людоедов.

– Байка или нет – какая разница, идемте! – торопит нас Веник. – Быстрее, пока не прислали поисковый вертолет…

– Нас уже ищут! – нахмурился Дан. – Только без вертолета.

Действительно, порывы ветра доносили звонкий собачий лай.

Но мы слишком устали – вместо того чтобы идти быстрее, остановились и топчемся около дурацкой палки. Собаки приближаются, их очень много, они лают громко и задорно, но…

Не похоже, что они гонятся за нами – звук где-то впереди.

Дан сбросил с плеча автомат.

– Пойду посмотрю, что там.

– Я с тобой!

Далеко бежать нам не пришлось – островерхий шалаш, покрытый оленьими шкурами, вырос перед нами так же внезапно, как палка с черепом. Словно выстрелил из-под земли. Он стоял на проплешине в снегу, а рядом с ним расположилась целая свора ухоженных собак. Лохматые, белоснежные и голубоглазые псы с лихо закрученными хвостиками быстро унюхали нас и подняли настоящий гвалт.

На шум из шалаша медленно и неохотно выполз старик в меховых штанах и такой же меховой куртке. Судя по сморщенному скуластому лицу, он такой древний, что не слышал про запрет на использование натурального меха в дизайне одежды, который ВЭС принял пятьдесят лет назад.

Дедуля посмотрел на нас – спрятаться нам все равно негде, – как мне кажется, подозрительно. Или просто с прищуром, глаза у него узкие и темные. Покачал головой, протянул руку к моему автомату, погладил его по стволу и пробубнил что-то невнятное.

Зубов во рту у него нет вообще, да и язык не похож на наш. Переспрашиваю:

– Что-что?

– Вроде хочет автомат.

Дан сделал показательный одиночный выстрел в снег.

– Смотри! Красота!

Он улыбнулся дедуле, потом показал две пятерни с растопыренными пальцами и кивнул на собак:

– Меняемся – собак на автоматы?

Меховой дедуля тоже беззубо улыбнулся и часто-часто закивал головой, тоже показал растопыренную пятерню, потом похлопал по одному автомату, затем сделал то же самое и похлопал по второму.

– Видала умника? Хочет меняться по пять собак за автомат…

– Дан, зачем нам собаки? Мы что, их будем есть? – Есть очень хочется, но я не смогу заставить себя сожрать такое симпатичное животное, правда!

– Нет, пока не будем. Мы на них поедем. Ладно, черт с ним – пусть забирает, все равно патронов мало… Дан – хороший шулер – ухитрился, считай без слов, выклянчить у мехового деда еще какие-то связанные бечевками деревянные санки, оленью шкуру и кусок мяса – якобы для собак. Еще мы сменяли наши затрепанные, но яркие куртки на меховые балахоны, в которых точно не заявишься в пункт самообороны, или огребешь года три исправительного центра за ущерб экологии.