Страница 17 из 55
— А ты здесь, потому что…
— Потому что я — логический выбор. Я не была до конца раскрывшимся агентом, несмотря на долгий стаж работы, поэтому директор не следит за мной. У меня не было еще серьезного расследования. Я не входила в специально созданную группу. Собственно говоря, я сейчас официально в отпуске, так как после последнего случая я оказалась в состоянии…боли.
Дани задала безмолвный вопрос, лишь приподняв брови.
— В меня стреляли.
— Ты…
Холлис отмахнулась от беспокойства собеседницы:
— Я в порядке. Я быстро лечусь. Это даже хорошо, ведь я, по всей видимости, держу пальму первенства — будучи членом особого отдела, меня ранили больше всех за время работы. По сути, единственный кто стоит передо мной в этом списке — Бишоп, так как ко всему прочему ещё и умирал. Его смерть бьет мои многочисленные повреждения.
Дани моргнула.
— Ты это ведь не серьезно.
— Ну, смерть действительно стоит выше многочисленных ран. Так решил Квентин. Просто умерев, ты не возглавишь этот список, так как необходимое условие гласит — ты должен быть ранен не менее 12 раз или провести, по меньшей мере, месяц в коме.
Дани не встречалась с Квентином, хотя он и был одним из известных членов особого отдела, и она была наслышана о нем. Да и не отказалась бы познакомиться.
— Я не это имела в виду. Бишоп действительно умирал?
— Ну, всего-то на чуть-чуть. Точнее — на несколько минут. Я как-нибудь расскажу тебе и эту историю. Она просто сногсшибательна.
— Готова поспорить, так и есть.
Пэрис вошла в конференц-зал и закрыла за собой дверь.
— Марк уже идет, — сказала она. — Предварительные анализы с места преступления только поступили, и он несет их.
— Отлично, — ответила Холлис. — Я просто обожаю начинать свой день со снимков с места преступления и отчетов криминалистов об ужасающем убийстве. Она сделала полшага к открытой коробке с пончиками, которая неуместно стояла за фотографиями. — И с пончиков с желейной начинкой. С ними я могу пережить практически все. Ну, или благодаря холодной пицце.
Дани не проводила много времени с Холлис в повседневной жизни, но она быстро поняла, что ее показное небрежное отношение являлось смесью искреннего чувства юмора с черным, таким распространенным среди солдат и полицейских.
Кто-то мог мрачно засмеяться, а кто-то мог утонуть в непередаваемом ужасе от места преступления. Холлис всегда смеялась.
Также как и Пэрис.
— Остались пончики с карамельной крошкой? — спросила Пэрис, подходя к кофейному аппарату, который стоял у одной из стен в конференц-зале. — Мне нужен кофеин и карамель, чтобы проснуться. Дани подняла меня и вывела из дома слишком рано.
— Осталось два пончика с карамелью. Дани, ты будешь?
Чувствуя, как ее желудок переворачивается, Дани покачала головой.
— Нет, спасибо.
— Тебе лучше поесть, — ответила Пэрис, подходя к столу, за которым сидели девушки. — Твои нервы на голодный желудок никогда не были полезной вещью.
Она, как будто из ниоткуда, принесла высокий бумажный стаканчик с крышкой и соломинкой.
— Один любезный заместитель Марка принес это для тебя. Молочный коктейль с ванилью.
— Я надеюсь, ты поблагодарила его за меня.
— Конечно. Пей.
— Интересный завтрак, — прокомментировала Холлис, готовясь укусить пончик.
— Когда у нее видения, то желудок становится чувствительным, — объяснила Пэрис.
— Миранда сказала нам, что большинство экстрасенсов, с которыми они встречались в течение многих лет, платили за свои способности определенной ценой, а точнее — физическими силами, — сказала Дани.
— Совершенно верно, — кивнула Холлис. — У многих головные боли, временная потеря памяти или зрения, даже бывали случаи потери кратковременной памяти. Некоторые используют энергию так часто, что, похоже, их способности намного сильнее их тел. В общем, жуткие истории.
— А какую цену платишь ты? — спросила Дани.
— Головные боли, хотя обычно не сильные. А во время ураганов, я чувствую себя как один большой оголенный нерв. Все дело в электроэнергии, как считает Бишоп.
— Не очень смешно.
— Не очень.
— Я обычно отделываюсь очень легко, — пожала плечами Дани.
— Когда у тебя видения, может быть. Но когда ты делаешь вещи вроде переноса в свои сны, это полностью истощает тебя, — поправила Пэрис.
— Ты можешь перемещаться во сны? Это редкость. — Холлис выглядела заинтересованно.
— Ну, это не совсем так. Я не могу входить во сны людей, — объяснила Дани. — Я могу взять их только в свои. Но я не очень сильна в этом.
— Не хочешь уточнить? — сухо спросила Пэрис.
— Это правда и ты сама знаешь. Я не могу взять любого: между нами должна существовать особая связь. Кроме того, у меня недостаточно для этого практики.
— Только потому, что ты провела десять лет, пытаясь отрицать…
— Пэрис.
Ее сестра развела руками, и этот жест предназначался Холлис.
— Она не любит говорить об этом. Но, правда в том, что до тех пор, пока мы не присоединились к работе Убежища, Дани всячески старалась избежать…связи…с кем-либо. Поэтому у нее и нет практики, из-за чего эта способность заржавела. Мы смогли использовать ее лишь пару раз за последний год или около того.
Дани сконцентрировалась на питье своего молочного коктейля, надеясь, что неловкие звуки ее желудка прекратятся.
— Но способности все еще влияют на твое физическое состояние, — заметила Холлис, наблюдая за ней.
— Это обычная тошнота. Временная, а не закономерная, — пожала плечами Дани.
— Значит, обычно один и тот же сон-видение не повторяется?
— О, я видела их больше чем один раз. И третий раз, как говорят, оказывался удачным.
— Тогда они сбываются?
— Да. Но у меня никогда не было такого, чтобы одно и то же видение снилось мне каждую ночь непрерывно в течение недели. — Дани подняла молочный коктейль в легком жесте, имитирующем тост. — Именно поэтому, я очень серьезно воспринимаю чувство обреченности, которое рождает во мне это видение.
— Марк, тебе лучше взглянуть на это.
— Джордан, этим утром меня самого чуть не стошнило, — сказал шериф, поднимаясь со стула, стоящего за столом. — Отчеты криминалистов. Тереза была права, черт — у нас кусочки от двух жертв, не от одной. Мы не получим совпадение по ДНК в течение некоторого времени, но… Черт! Просто скажи, что ничего подобного ты мне не покажешь.
— То, что я тебе покажу просто очень странно, — решительно проговорил его помощник.
— Господи! Что на этот раз?
— Коротышка сказал, что сделал для тебя примечание, в котором упомянул про вероятную картину, которую нарисовал преступник специально для нас. Он сделал это кровью и… всем остальным, что мы нашли на месте преступления.
— Да, я прекрасно это помню.
— Он, очевидно, догадался об этом. Еще до того, как поговорил с тобой. И ему было интересно — оставил ли преступник какой-либо знак, который никто из нас не смог заметить с уровня земли.
После короткого молчания, Марк сказал:
— Я ценю его инициативу. И откуда он сделал снимок?
— С крыши. В гараже была лестница, как он сказал. Я не задавал слишком много вопросов.
— И что же он обнаружил?
Джордан сделал еще один шаг и вошел в кабинет, держа в руке фотографию.
— Это не было очевидно, пока он не проделал кое-какую работу на компьютере, убрав всех нас, оборудование, все то, что меняло вид места преступления, после того как убийца оставил его. Но, черт, сейчас это очень даже очевидно!
Марк изучал фотографию всего мгновение, затем, тихо выругавшись, взял закрытую папку, которая лежала на журнале регистраций.
— Пошли. Настало время и тебе встретиться с другими членами команды.
— У нас есть команда? — Джордан последовал за шерифом, который вышел из кабинета и по коридору направился к конференц-залу. При этом Джордан добавил, понизив голос: — Мне это не понравится, не так ли?