Великая Миссия

Фазан оказался очень вкусным, я так на костре готовить не умею (если честно, то и в духовке не умею). Так, кстати, ушастой и говорю, комплимент не будет лишним, особенно если она правду чувствует. И вот что странно, после той лепешки есть не хотелось, а мяса фазана умял даже больше, чем ем обычно.

– А что это за лепешка такая была? – спрашиваю я у эльфийки.

– Это эльфийский походный хлеб, – отвечает ушастая. – Четвертинки хватает на весь день, но аппетита не портит, а, наоборот, улучшает усвоение любой другой пищи и еще усталость снимает.

– А я половину съел, это ничего?

– Нет, больше, чем нужно, организм все равно не примет.

После обеда отправляюсь копать дальше, ни усталости, ни тяжести в желудке действительно не чувствуется. Убрав у костра, Эль идет со своей деревянной лопаткой к последней могиле, лопаточка у нее, надо сказать, совсем детская, но все равно копает. Хорошая мне эльфийка попалась, хозяйственная. Или самая обыкновенная, а это я попал в плен стереотипного мышления? Раз выглядит как супермодель, то и поведения надо от нее ожидать соответственного. Не знаю, с другими эльфийками пока незнаком, сравнивать не с кем. Заканчиваю пятую яму и иду помогать ушастой.

Похороны прошли в спокойной дружественной обстановке, хотя и нужно признать, что были очень скромными – это у меня фраза из прошлой жизни выскочила (вон как, нахожусь тут меньше недели, а уже то, что было до попадания в этот мир, прошлой жизнью называю). Перенесли и положили тела в могилы, ничего похожего на саваны не было, закопали. Эль воткнула в каждую могилу вместо надгробия по зеленой ветке (я только дуб и сосну опознал) и произнесла над ними то ли молитву, то ли заклинание, то ли еще что-то. Обнаружил, что понимаю эльфийский язык. Почему же тогда ушастая со мной на общем разговаривает, если научила и эльфийскому? Или с чужаками не положено? Ну, раз так, то сам проверять не буду.

– На месте каждой могилы из веток вырастут большие деревья, для этого и понадобилось такое расстояние между ними, – объясняет эльфийка. – Дубы Ниэллон и Элеммакил, буки Охтарон и Халлон, ясень Анарендил и сосна Исилиэль.

Заметил одну вещь: во время похорон, и вообще рядом с мертвыми товарищами Эль была совершенно спокойной. Ни слез, ни скорби на лице, вообще ничего. Подумал бы, что у эльфов вообще никак эмоции внешне не проявляются, но как на меня злилась до этого, когда ушастой назвал, явно видел. Может, традиция такая по отношению к мертвым?

А потом были сборы и сортировка вещей, и я обнаружил, что это не эльфийка, а удачно под нее замаскировавшийся хомяк. Оставлять не желала решительно ничего. Вообще я ее понимаю, сам недавно был в похожем положении, но мне было легче выбрасывать ролевые алюминиевые кольчуги, а у нее настоящие, по всей видимости, очень дорогие, подозреваю, что даже мифриловые. С ценными образцами брони и оружия все понятно, но она ведь и шесть комплектов посуды бросать не желает. Замечаю, что ушастая все чаще посматривает на нас с Дрейком, явно строя коварные планы. А вот и не угадала, не потащим мы ее барахло.

Глава 13

День начала с того, что опозорилась перед человеком – собралась лезть в шатер за кольчугой, а Ва’Дим взял и порвал вход по шву. Это я сначала подумала, что он порвал, а потом поняла: там такая хитрая застежка, и ведь не догадаешься, потому что никакой магии. Наверное, гномья работа, никогда о такой даже не слышала. И что обо мне человек должен был подумать? Какая глупая эльфийка! Хорошо хоть, он не видел, как я вылезала.

Потом поохотилась, выбрала нужные для похорон деревья, накормила собаку: хитрый пес сразу почуял, что буду готовить обед, и все время крутился рядом. Убралась на стоянке, подготовила тела друзей к похоронам, закончила готовить обед, накормила человека (кто сказал, не поверила бы, осталось только начать говорить «моего человека»). Потом похороны и сортировка вещей на то, что взять, что оставить.

Мы, эльфы, живем долго, по сравнению с другими расами почти бесконечно, поэтому к смерти, и особенно к смерти близких, относимся очень болезненно. Бывает, после такого годами или даже десятилетиями переживаем и не можем вернуться к нормальной жизни. Но со мной такого не произошло, и я даже знаю почему. Читала о таком побочном эффекте магического истощения, когда, проснувшись, теряешь все сильные как отрицательные, так и положительные переживания и эмоции, случившиеся сразу перед этим. Все они кажутся какими-то старыми и далекими. Боевые маги в таких случаях нередко уходят на полигон и там специально доводят себя до такого состояния, чтобы снять стресс. Им легче, а вот другим магам трудно довести себя до магического истощения и случайно не переступить черту. Но с другой стороны, боевые маги чаще теряют товарищей. Вот и со мной на этот раз произошло нечто подобное. Правда, есть и побочный эффект, нередко бывает, что после такого как бы начинается новая жизнь, а от старой остаются лишь воспоминания.

Думала, что трудней всего будет хоронить погибших друзей, а оказалось, что разобраться с вещами. Ничего не хочется оставлять, ведь все же нужное. А если мне лично не нужное в походе, то баснословно дорогое. Вот, например, шесть мифриловых кольчуг – это же целое состояние, причем каждая. Каким бы легким ни был мифрил, все их я не потащу, но ведь не выбрасывать же! Да меня потом обратно в лес не пустят! Какой бы Избранной я ни была, все равно не пустят. А ведь еще есть шесть мечей, тоже мифриловых, и шлемы, и кое-какой другой доспех. А еще поддоспешники, тоже дорогие, но их я, пожалуй, могу даже сжечь, чтоб чужим не достались, меня потом еще и похвалят, мы их вообще на экспорт не продаем – такой можно либо украсть, либо снять с мертвого эльфа, но размерчик-то не тот, а перешить не получится, испортишь. Сжечь-то, конечно, можно, но ведь жалко, рука не поднимается. И так практически со всеми вещами, вплоть до посуды, ведь каждая чашка – это вырезанное из дерева произведение искусства тончайшей работы. Ловлю себя на том, что все чаще посматриваю на человека и его собаку. Мне бы такого пса, я бы на него вдвое больше смогла нагрузить.

– Дим, можно у тебя спросить? – начинаю я.

Человек кивает.

– Твой Дрейк мог бы нести больше? Я бы ему каждый день добавляла жизненной силы, чтоб увеличить выносливость.

– Желание нести больше, чем он привык, ты ему тоже увеличишь?

– А давай попробуем?

– А давай не надо? Дрейк пес гордый и упрямый, не понравится – ляжет и будет лежать, а потом и то, что сейчас несет, таскать откажется.

План переложить часть груза на собаку провалился. Человек, я думаю, тоже вряд ли воспримет с восторгом идею нести мои вещи, да и слабые они, люди, слабее эльфов. А свои? Чего у него нет? Прежде всего оружия, кроме арбалета, и доспехов тоже нет. На поясе еще болтался грубый орочий, явно трофейный, тесак, и все. Почему так? Это же ненормально. А ведь и мне безоружный спутник не нужен, с этим в любом случае придется что-то делать. Выбираю кольчугу и поддоспешник самого большого размера, все должно налезть, пару мечей, длинный и короткий, кожаные наручи с мифриловыми пластинками внутри и такие же поножи (это сделано, чтоб не привлекать излишнего внимания слишком дорогими доспехами), а вот шлема нужного размера нет.

– Дим, а почему у тебя оружия нет? – спрашиваю человека.

– Как это нет? – совершенно искренне удивляется он. – А арбалет что, уже не считается?

Теперь уже удивляюсь я, и прежде всего его искренности.

– А как же меч или топор, да и броня?

– А зачем? – опять искренне спрашивает он.

– Как это зачем? Как же можно путешествовать одному и без оружия? А если разбойники или те же черные орки и их зеленые собратья, которые ничуть не лучше, но опаснее? Да мало ли что?

– Я предпочитаю в ближний бой не лезть – или «дерусь» издалека, или избегаю схватки.

– Очень мудрое предпочтение, – говорю я и про себя добавляю: «Для человека», – хотя так удивлена его ответами, что, похоже, чуть не сказала этого вслух, но вовремя сдержалась. – Мы, эльфы, придерживаемся похожих принципов, но не всегда получается.