Ученик философа

— А она откуда знает? — строго спросил Брайан. — Еще, чего доброго, начнут таскаться люди, беспокоить Стеллу.

— Я тут принес кое-что, — сказал отец Бернард, протягивая длинный узкий газетный сверток, где оказалось полдюжины нарциссов — шесть не раскрывшихся, совершенно прямых, зеленых, холодных палочек.

Стелла поблагодарила его, прибавив:

— Но я же не инвалид.

— Я поставлю в воду, — сказала Габриель, — Какие миленькие, они скоро распустятся.

Она суетливо убежала с цветами.

Стелла не то чтобы не любила священника. Возможно, он был бы интересным собеседником, но она не доверяла ему и потому избегала. Ее слегка раздражало то, что он выкрест. Она чувствовала в нем желание увидеть ослабление сильных, унижение возвышаемых и уловить этих пострадавших в свои духовные сети. За эту склонность Брайан считал священника вампиром. Стелле стало нехорошо от мысли, что отец Бернард, может быть, хочет ей «помочь» и что Габриель, возможно, позвала его именно за этим.

Отец Бернард мягко и пытливо взглянул на Стеллу светло-карими глазами и пригладил свои красивые темные девичьи локоны. Он прекрасно понимал, как она к нему относится. Его визит, продиктованный любопытством, был также в какой-то степени и пастырским. Он допускал, что когда-нибудь пригодится этой незаурядной женщине. Он знал, что рискует показаться лезущим в чужие дела идиотом, и был готов рискнуть. Он считал, что бездействие чаще оказывается ошибкой, чем слишком активное действие.

— Я знаю, — ответил он на реплику Стеллы. — Я просто так зашел, на вас посмотреть и себя показать, как в больнице. Я тоже живу на свете. И кошка имеет право смотреть на короля.

— Это еще что значит? — спросил Брайан, играя на руку священнику.

Стелла засмеялась и ответила улыбкой на улыбку.

Священник не злоупотребил полученным преимуществом. Он бесшумно щелкнул пальцами и сказал Брайану:

— Я слыхал, профессор Розанов прибыл.

— Да неужели? — отозвался Брайан, — Гип-гип-ура.

— Джордж будет рад, — сказала Габриель, которая только что вернулась, — Правда?

— В восторге, — сказала Стелла.

— Я поставила цветы к тебе в комнату, — сказала Габриель Стелле.

— Он надолго приехал?

— Не думаю, — быстро ответила Габриель, не успел Брайан и рта раскрыть.

— Кто-то сказал, что он надолго…

Где-то залаял Зед. Потом дверь распахнулась и вошел Том Маккефри. Вбежал Зед, вбежал Адам.

— Ой, Том! — закричала Габриель.

Том, налетев у входа на Руби, вскричал: «Руби!» и поцеловал ее. Габриель поцеловала Тома. Брайан похлопал его по плечу. Адам повис у него на куртке. Том сказал: «Здравствуйте, святой отец», подобрал Зеда и попытался запихать его в карман. Стелла наблюдала эту семейную сценку с ненавистью и тошнотным отчаянием.

— Вот классно, вы все тут, ну или почти все. А куда дели Джорджа? Как хорошо дома. Это что, семейный совет? Что со Стеллой, почему она разута и не при параде? Что-нибудь случилось? У вас грипп? Я уже переболел, по Лондону ходит куча всяких разных гриппов.

— Стелла попала в аварию, — сказал Брайан.

— Ой, бедная Стелла, как вы?

— Хорошо, хорошо.

— То есть правда хорошо? Честно? Ничего серьезного?

— Ничего, абсолютно.

Том еще больше, чем Адам, напоминал Стелле о Руфусе. Ей хотелось сбежать к себе в комнату, но она не знала, сможет ли подняться по лестнице без посторонней помощи.

— Ну хорошо, бедная Стелла, мне вас ужасно жалко. Дайте я вас поцелую. Вот, держите Зеда, он все лечит.

Том подошел к Стелле, поцеловал ее в лоб, легко погладил по волосам и осторожно положил Зеда в теплую ямку между краем дивана и ногами Стеллы. Собачка тихо улеглась, словно охраняя важный пост.

Том Маккефри, тогда двадцатилетний, был, бесспорно, самым высоким и, что более спорно, самым красивым из трех братьев. Он не был прилизан, как Джордж, и не был похож на волка в отличие от Брайана. Он был строен, но не худ, с нежным, почти девичьим цветом лица. Копна кудрявых каштановых волос с золотистым оттенком спадала на плечи. Верхняя губа была длинная и гладкая, чувственный рот был сочным, как у ребенка. У Тома были бесстрашные невинные голубые глаза шальной Фионы.

— Ой, как я рад вас всех видеть! Кстати, а что старина Джордж? Я совсем не в курсе. Как мама?

— Мама в порядке, — ответил Брайан, отказываясь уловить предостерегающий взгляд Габриель.

Том, очевидно, ничего не знал о последних выходках Джорджа.

— Я, наверное, пойду к себе в комнату, — сказала Стелла.

Она не знала, сможет ли встать. Она встала. Плед и пес очутились на полу. Стелла направилась к двери. Габриель пошла за ней.

— Что такое со Стеллой? — спросил Том.

— Джордж пытался ее утопить, — ответил Брайан.

— Мне надо идти, — сказал отец Бернард.

Его черная фигура исчезла из комнаты. Адам и Зед побежали за ним.

— Руби, найди себе какое-нибудь дело, — сказал Брайан, — Пойди почисти что-нибудь. Наверняка в доме есть чем заняться.

Руби мрачно тронулась с места. Том коснулся ее, когда она выходила. Он поглядел на гневное рябое лицо брата, но промолчал. Вернулась Габриель. Она поняла по лицу Тома: Брайан «что-то сказанул».

Габриель жизнерадостно спросила Тома:

— А что девушка? Ты ее привез?

— Девушка?..

— Ну да, — сказал Брайан, — Эмма.

— О господи! — воскликнул Том, — Эмма… я и забыл… ох, как неудобно…

Он убежал.

— Ты ему рассказал?.. — спросила Габриель.

— И что с того? — ответил Брайан, — Рано или поздно кто-нибудь ему сказал бы. Какая разница кто? Какая вообще разница? Мы такие разборчивые, такие утонченные, такие чистоплюи, а в мире полно насилия, голода, всяческой мерзости. Кого колышет, что сделал Джордж? Меня уже тошнит от Джорджа, Стеллу тошнит от Джорджа. Я пойду прогуляюсь.

Но не успел он выйти, как вернулся Том в сопровождении высокого худого юнца, светловолосого, в очках без оправы.

— Это мой друг, Эммануэль Скарлет-Тейлор.

— О боже, — сказал Брайан, заглушив свои слова кашлем.

Дальше были дружелюбные восклицания и рукопожатия, во время которых Скарлет-Тейлор один раз кратко улыбнулся и ничего не сказал.

— Ты уже был в Белмонте? — спросила Габриель, — Может, надо позвонить Алекс и сказать, что ты приедешь?

— А мы не будем в Белмонте, — ответил Том, — Мы сторожим дом.

— Что?

— Грег и Джуди Осмор в отъезде. Они сказали, что мы можем в это время присмотреть за их домом. Вот ключ.

Он картинно взмахнул ключом.

Грегори Осмор приходился младшим сыном Робину Осмору, поверенному.

— Алекс, кажется, вас ждет, — сказала Габриель, — ты лучше позвони и скажи, что вы не приедете.

— Но мы же приехали!

— Что не остановитесь у нее, я имею в виду.

— Я же сказал, — произнес Скарлет-Тейлор, обращаясь к Тому.

— Ну ладно, я позвоню Алекс, — ответил Том, — только не сейчас, Габриель, я тебя очень прошу…

По краткой реплике Скарлета-Тейлора стало ясно, что он ирландец. Брайан со своим обычным тактом тут же сказал:

— Вы ирландец.

— Да.

— Как это мило, — сказала Габриель, — Изумрудный остров. «Сто тысяч приветствий», правильно? Мы один раз чудно отдохнули в Килларни.

— Все время шел дождь, — добавил Брайан, улыбаясь по-волчьи.

Скарлет-Тейлор посмотрел на Тома.

— Нам пора, — сказал Том, — Нужно дом сторожить.

Вошли Адам и Зед.

— Это Адам, — сказал Том.

— Собачка, — сказал Скарлет-Тейлор, — Папильон.

Он взял Зеда в руки.

— Зед, — сказал Адам.

Тогда Скарлет-Тейлор улыбнулся своей настоящей улыбкой — суховатой, интеллектуальной улыбкой старшего. Он передал собаку Адаму грациозным церемониальным жестом.

Адам не улыбнулся, но посмотрел одобрительно.

— Что вы будете делать? — спросил Брайан.

— Делать? — Вопрос явно застал Тома врасплох, — Ну… развлекаться.

Они уже дошли до входной двери.

— Заходите в гости.

— Да, конечно.

Когда дверь закрылась, Брайан произнес: