Амнезия

— Пожалуй, да.

— Вы понимаете, что совсем скоро у вас не останется выбора?

— А что, если я…

— Боюсь, слишком поздно. Конечно, я могу дать вам более сильную дозу, но риск слишком велик. Вы можете забыть не только те три года. А если мы попытаемся стереть вашу память, вы, скорее всего, забудете последние десять лет.

Джеймс вспомнил об Ингрид и покачал головой.

— Нет, я не могу.

— Понимаю. Когда вы осознали, что забыли эти три года, вы испытали шок?

— Да, хотя все равно я как будто помнил, но сами воспоминания словно выскальзывали…

— Да что вы говорите! — С пугающим воодушевлением доктор принялся яростно строчить в записной книжке. — Ребятам из технического отдела это понравится.

Джеймс промолчал.

Закончив писать, Ланарк сурово уставился на Джеймса.

— Конечно, вы понимаете, что утратили воспоминания только на время. Ваш препарат — всего лишь ингибитор, он не обладает способностью стирать память. Раньше мы уже обсуждали с вами эти вопросы… а кстати, вы помните наши беседы?

— Частично, — вздохнул Джеймс, разглядывая кабинет. — Ведь это происходило не здесь?

— Нет, мы встречались в другом помещении. Вы были там совсем недавно. — На лице доктора появилась ехидная улыбочка.

В мозгу Джеймса зашевелилось подозрение.

— Вы хотите сказать…

— «Аренда Харрисона». Наши партнеры. С тех пор как мы с вами беседовали в их офисе, финансовое положение нашей Ассоциации изменилось в лучшую сторону. Что с вами, мистер Пэдью? Да вы позеленели!

Ланарк не шутил. Джеймса мутило. Воспоминания одно за другим возвращались к жизни при звуках голоса доктора, его словах и лукавых намеках.

— Мне нехорошо, — выдавил он.

Доктор плеснул в стакан коньяка и протянул его Джеймсу вместе с треугольной серой таблеткой.

— Что это?

— Таблетка успокоит вас. Боюсь, следующие несколько дней могут оказаться весьма травматическими для вашей психики, мистер Пэдью. Это средство поможет заглушить страхи и уменьшить тошноту.

Джеймс подозрительно покосился на таблетку, но, поразмыслив, решил последовать совету Ланарка. Таблетку он запил коньяком. Через несколько секунд в груди потеплело, разум прояснился. Джеймс вздохнул, закрыл глаза, а когда открыл их, в кабинете стало заметно темнее. На низеньком столике стояли две свечи. Джеймсу почудилось, что время снова ускользнуло от него. Интересно, сейчас день или ночь? Он подошел к окну, закрытому жалюзи, и потянул за шнурок. Дощечки жалюзи поползли вверх. Под ними не было окна! Неужели те самые жалюзи? Джеймс попытался вернуть дощечки в горизонтальное положение, но механизм заело.

— Вы не сможете выглянуть из окна, — раздался женский голос, — потому что вам и раньше это не удавалось.

Джеймс обернулся. Доктор Льюис сидела в кресле рядом с доктором Ланарком, дерзко закинув ногу на ногу. Почему-то созерцание чулок доктора Льюис заставило Джеймса вспомнить о подсобном помещении в одном австралийском почтовом отделении.

— Не понимаю, — признался Джеймс.

— Да уж, вы и в бытность студентом не блистали дарованиями, — саркастически хмыкнула Льюис.

— То, что мы показываем вам, есть отражения прошлого, — объяснил доктор Ланарк. — Если вы не выглядывали из окна в прошлом, то вам и сегодня это не удастся.

— А что там, за окном?

Доктор Льюис нетерпеливо вздохнула.

— И чего вам дался этот вид из окна?

— Не знаю, — пожал плечами Джеймс. — Наверное, я хочу его увидеть именно потому, что это невозможно.

— Мы не можем сказать вам, что за окном, — вмешался доктор Ланарк, — именно потому, что вы неспособны увидеть это сами.

— Значит, я не узнаю от вас ничего нового? Ничего, чего бы не знал раньше?

— Вовсе нет. То, что происходило с вами в действительности, и то, что вы помните, — это разные вещи, — возразил более терпеливый Ланарк.

Доктор Льюис недовольно пробормотала, что не желает тратить свое драгоценное время попусту. Джеймс решил, что она злится, потому что он не ответил на ее звонок. Доктор Льюис сидела напротив Джеймса, задрав ногу так, что он мог видеть резинку ее чулок.

— Ближе к делу, мистер Пэдью. Мы не собираемся просидеть тут целый день.

Джеймс не ответил, потому что внезапно вспомнил, как доктор Льюис сосет его пенис. Воспоминание было на удивление ярким: Джеймс ощущал ее слегка курчавые волосы на своем животе, видел, как алые губы скользят по эрегированному члену. Он моргнул. Доктор Льюис, поджав тонкие губы, выжидательно смотрела на него. Очевидно, она о чем-то спросила, но Джеймс не расслышал.

— Простите, я на минуту отвлекся… — начал он и осекся.

Доктор Льюис подняла бровь. Джеймс покраснел.

— Мистер Пэдью, ваши сексуальные фантазии меня не тревожат, но мы никогда не разойдемся, если вы не сможете собраться с мыслями.

— Простите, — пристыженно повторил Джеймс.

— Мы здесь для того, чтобы помочь вам, — сказал Ланарк. — Подумайте, может быть, вы хотите о чем-нибудь нас спросить.

Джеймс задумался. Ланарк прав. Прошедшие восемь месяцев его жизнь была серией вопросов без ответов. Он приехал в Г., отчаянно надеясь найти правду о своем прошлом. Он был так одержим идеей заполнить пробелы в памяти, что бросил все: свою девушку, работу, друзей. Ради прошлого он отказался от будущего. Неделями он только и думал о том, как найти разгадку тайны, спрятанной в лабиринте его мозга, ключ, открывающий черную коробку. И вот теперь желание знать правду, словно провернувшись на оси, обратилось к нему своей темной стороной. Надежда (теперь Джеймс знал это точно) неотделима от страха. Он больше не хотел знать. Не хотел вспоминать.

— Я ничего не хочу знать.

Доктор Ланарк улыбнулся и вздохнул.

— Я называю это желанием забыть или, как в вашем случае, желанием не вспоминать. Удивительно, что для такого сильного и распространенного чувства до сих пор не придумали названия. Его испытывают большинство людей. Мы забываем, потому что хотим этого, нуждаемся в этом. Забывание происходит автоматически, оно так же естественно и необходимо для человека, как выдыхание или мочеиспускание. Только вообразите себе, что вы этого не делаете! Но иногда происходит сбой. В жизни человека случается что-то значительное, трагическое, незабываемое, и он начинает видеть настоящее и будущее в искаженном свете. Он уже не смотрит на мир через окно, а словно разглядывает его в кривом ярмарочном зеркале. Зеркало искажает, увеличивает, превращает обыденное в ужасное. И человек уже не может видеть вперед или вокруг, а только назад. Мы с доктором Льюис основали нашу Ассоциацию, чтобы помочь несчастным мятущимся душам. Мы помогаем облегчить забывание тем, для кого этот процесс перестал быть естественным.

— Впечатляет, — подавил зевок Джеймс, — но какое отношение все это имеет ко мне?

— Вы — наш первый клиент.

— Пациент, — поправила доктор Льюис.

— Вы собирались свести счеты с жизнью, поэтому можно сказать, что мы спасли вас. Не то чтобы мы ждали от вас каких-то особых проявлений благодарности…

— Доктор Льюис, будьте снисходительны, он ничего не помнит!

— Но сейчас-то он вспомнил!

Доктор Ланарк подозрительно покосился на Джеймса.

— Вспомнили?

Джеймс кивнул.

— Вспоминаю… — Внезапно на него накатила волна ужаса. — Не хочу я ничего вспоминать!

Доктор Льюис подняла глаза к потолку.

— Доктор Ланарк уже сказал, что выбора у вас нет. Вы сами захотели ингибиторы, мы советовали просто стереть…

— Дорогая моя, не стоит начинать все сначала, — перебил доктор Ланарк, мягко похлопав доктора Льюис по ляжке. — Дело в том, мистер Пэдью, что, хотите вы или нет, через несколько недель, дней, а возможно, и часов вас затопят воспоминания. Сейчас вы словно пловец, которого вынесло на берег, но от усталости он не в силах отползти на безопасное расстояние. Пловец просто ждет, когда его захлестнет очередная волна, а она подбирается все ближе, уж вы мне поверьте! Скоро, совсем скоро волны памяти накроют вас с головой и унесут ваше бессильное тело в море, где вы погрузитесь в бесконечные темные глубины, опускаясь все ниже и ниже…