Страница 28 из 51
— Он не виляет хвостом, — нервно прошептала Мэри.
— Может, боится, что отвалится, — предположил Принц.
Вверху пролетела крупная птица, и до них донеслись гулкие хлопки ее крыльев, разрезающие влажный воздух. Мэри вспомнилась виденная однажды фотография американского орла — его перистые шаровары и старые глаза, исполненные верой в силу мощного клюва, способного разорвать жертву в клочья. Она поспешила дальше. Они свернули в переулок, и Принц туг же нырнул в низкую дверцу, сделав ей знак идти следом. Она пошла за ним. Мрак и затхлая пьгль чем-то отозвались в ее голове, горле, что-то пробежало по венам и защекотало в носу, забило в крови чем-то знакомым, но до поры до времени забытым. У внутренней двери за столом сидел чернокожий старик, окруженный горящими свечами. Из-за их света казалось, что у него нет глаз. Но вот он увидел Принца, со вздохом поднялся, осторожно отодвинул засов и отошел в сторону, чтобы пропустить того внутрь. Принцу были открыты все двери. Все двери обязаны были его впускать. Скорбная, подавленная музыка сопровождала их восхождение по винтовой лестнице. Через отверстие в полу они попали в длинную темноватую комнату.
Это мир, где время замедлилось, думала Мэри, где причины и следствия уже никому не важны. Здесь люди пытаются жить волшебным угаром; у них ничего не выходит, но они продолжают упорствовать. Она огляделась, а затем опустила взгляд на черные половицы, позволив Принцу вести себя за руку. Здесь было человек двадцать — тридцать, а может, гораздо больше. В дальнем углу мелькали кадры кинофильма. Несмотря на жар, пышущий в воздухе, беседы оставались тягучими и сонными.
— Не волнуйся, — промолвил Принц, ведя ее навстречу звукам музыки и шлепанью и топанью танцоров, хаотически возникающих в пыльном зыбком свете, — Сегодня спокойный вечерок. Никто не играет вживую.
Они уселись на стулья с гнутыми спинками за маленьким квадратным столиком. К ним бочком подобрался какой-то старик и со звоном поставил перед ними бутылку и два стакана.
— Господи, как я ненавижу это место, — промычал Принц, подался вперед и присосался к стакану.
Мэри наблюдала за танцующими. Было всего две пары. Неправдоподобно высокий чернокожий парень шаркал по полу, тяжело навалившись на маленькую видавшую виды блондинку. Его глаза были совершенно безжизненны. Девушка, казалось, несла на себе всю его тяжесть и волокла его по замусоренному полу, будто отбывая вечное наказание.
— Знаешь, Мэри, чем они тут занимаются? А?
— Нет, — обессиленно прошептала она, — Чем они тут занимаются?
— Самыми обычными вещами, самыми обыденными. Подумай только, люди с такими потребностями готовы платить другим, чтобы те выполняли за них этот избитый ритуал, — а сами будут просто сидеть и наблюдать за происходящим. На самом деле это место — царство высшей скуки. Когда весь мир осточертел до предела, ты приходишь сюда, и его скука добивает тебя здесь. Припоминаешь?
Мэри продолжала следить за танцующими. Вторая пара была не похожа на первую: в ней все еще теплились жизненные силы. Они раскачивались довольно согласованно, их движения сохраняли остатки какой-то техники. Мужчина выводил на спине девушки затейливые узоры, скользя своими напряженными клешнями по ее позвонкам вверх до шейного изгиба и вниз — далеко. В ходе танца девушка оказалась напротив Мэри, притормозив, чтобы восстановить дыхание. Она улыбалась. Один ее глаз покраснел и распух, ввалившийся безвольно раскрытый рот беззвучно смеялся. На лице читалось облегчение от сознания того, что ниже падать уже некуда. Партнер вскинул ее голову вверх, к своей, и они поцеловались. Здоровый глаз девушки все еще смотрел на Мэри. «Видишь? Видишь? — казалось, говорил он. — Наконец-то я пропала, совсем пропала».
— Эми здесь была частой гостьей, думается мне, — заметил Принц.
— Правда? — ужаснулась Мэри.
— Точно. Эми больше всего нравилось, когда тут играли вживую. — Его голос приблизился. — Неужто не помнишь? Чуешь скуку? Ведь зло — это скука, настоящая скука. Что тебя больше всего занимает, Мэри? Вуду, видео, варварство, вандалы, вертепы, вампиры? Что тебе интересно, Мэри, какое у тебя главное увлечение?
Мэри отвернулась. Она не могла вынести того возбуждения, что сквозило в его голосе. В нем была даже не злость, но, скорее, лихорадка проснувшегося отчаяния.
— Тогда они подыскивают людей, знающих цену двум-трем зубам. Им устраивают хорошенькую взбучку, их от души избивают, а потом еще и мочатся на них. И тогда надо выйти на сцену и тоже их попинать. Этим мешкам для битья платят — хорошо платят. Прелестно, великолепно. Неужели не помнишь? Так-таки и не помнишь?
Мэри не ответила. Танцующие все еще продолжали целоваться, с удвоенным остервенением, словно пожирая языки друг друга. Парень подталкивал партнершу к самому темному углу. Постойте-ка — там оказалась еще одна дверь, низенькая дверца, почти полностью скрытая полумраком. Продолжая целоваться и покачиваться в танце, он подвел ее к темной двери. Внезапно голова девушки резко откинулась назад: она увидела дверь, увидела, что та приоткрылась. Да, дверь эта вела еще дальше, гораздо дальше — то была совершенно новая ступень на лестнице, ведущей вниз. Но девица лишь рассмеялась и передернула плечами, как будто расправляя крылья для полета. Они оба уже перешли черту, попали на ту сторону. Дверь за ними захлопнулась.
Повернувшись к Принцу, Мэри почувствовала, что тот наблюдает за ней уже очень давно.
— А что за той дверью? — спросила Мэри, когда они ехали обратно.
— Однажды я там был, — ответил Принц, — Да и ты, полагаю, тоже.
— Прекратите со мной играть. Почему вы не оставите меня в покое? Кем бы я ни была раньше, теперь я — это я.
— Узнаю мою Эми. Все тот же дух противоречия.
— Да прекратите же! Отстаньте от меня. Я никому ничего плохого не делаю. И меня не могли убить, не так ли, раз вот она я, здесь.
Принц рассмеялся. Через какое-то время он добавил:
— Есть ли жизнь после смерти? Кто знает… С жизни и не такое станется, правда? Фокус как раз в ее духе, секретная заначка… Ладно, ладно. Дадим тебе немного пожить здесь. Сейчас, насколько я знаю, за дверью, собственно, ничего и нет, кроме одного-двух матрасов. Для секса. В курсе этого дела, а, Мэри?
— Немножко.
— Ну и молодчина.
— Знаете, я теперь живу в сквоте. Полагаю, вы это тоже не одобрите.
— Я? Отнюдь. Некоторые сквоты вполне милые. И некоторые даже легальны. Люди очень серьезно относятся к совместному проживанию. Уф… — пробормотал он, когда ехавшая впереди машина вильнула, чуть не слетев с дороги.
— Это…
— Я знаю, где это.
Машина проскользнула в улочку, на которой несколько часов назад играли дети. В этот час они уже спали. В призрачном лунном свете ограда сада, с которой девочки днем вершили свой суд, как будто покрылась инеем.
— Мэри, у меня к тебе две просьбы, — сказал Принц. Он вышел из машины так быстро, что, когда Мэри открыла дверь со своей стороны, ее уже поджидала его протянутая рука. Он помог ей выбраться и продолжил: — Фотографии на каминной полке в твоей бывшей комнате. Подумай о них. Постарайся — посмотри, может, с их помощью у тебя получится вернуться немного назад, в прошлое. Твое прошлое все еще живо. Кто-то должен с ним разобраться. — Он замолчал и взглянул на небо. — Глянь-ка, — проговорил он.
Размытое до тумана, до бледного дыма, одинокое белое существо, потерявшее свое стадо, кружило, подобное джинну, в серебряном огне полумесяца. Оно было безмятежно и словно радовалось, что может в одиночестве предаваться своим ночным забавам.
— Знаешь, они ведь не живые, — пояснил Принц, — Это просто облака, всего лишь пар, воздух.
На какой-то миг она почувствовала его дыхание — бесплотное дыхание — у самых своих губ, потом на щеке. Она уже подходила к крыльцу, когда услышала, как захлопнулась дверь и машина завелась.
Мэри на цыпочках кралась по уснувшему дому. Когда нужно, она могла быть совершенно бесшумной. Она проскользнула к своей любимой комнатке. Ступеньки на месте. Все, все кругом живое, даже эти вот семь ступенек, решила она. Все живое, обо всем можно замолвить словечко.