Страница 20 из 51
Когда часы били восемь, Расс соскальзывал со стула и спускался в святая святых заведения, в опаляющий ужас духовок и микроволновых печей. Старик Гарсиа просовывал голову в окошко и выкрикивал первые заказы. Мэри переносила скользкие тарелки со стойки Расса на поднос к мистеру Гарсии, взамен доставляя новые груды грязной посуды к поджидавшей ее раковине. Насупленный Гарсиа расхаживал туда-сюда по кафе в нарастающем шуме. Время от времени он шамкал: «Мэри, тост с беконом — принеси-ка», «Эй, Мэри, бифштекс с салатом» или «Неси живо паточный крем». И Мэри бежала и приносила все эти заказы, оглаживая на ходу передник и поправляя прическу, прежде чем окунуться в жгучий свет шумного зала. Почти все рабочее время она проводила у раковины, смывая с тарелок кровавые останки пищи. После завтрака гомон и суета стихали до самого полудня. Расс оставлял свою жаровню, чтобы помочь ей вытирать посуду. А после двухчасовой обеденной суматохи даже Алан оставлял свои блокноты, скрепки и папки и, засучив рукава, вставал рядом с Мэри. Это был апофеоз ее рабочего дня, когда они стояли у раковины втроем. Вокруг сновали общительные мушки.
— Сраная мухота… блиннн… — зудел Расс, отскакивая от раковины и бестолково размахивая в воздухе руками. — Вот в чем их гребаный смысл, хотел бы я знать?
Мэри, познакомившейся с ними и некоторых уже узнававшей, мухи не досаждали. Она прекрасно понимала, в чем их смысл и предназначение.
С какой готовностью мир распахнулся и впустил ее в свои объятия! Главная отличительная черта жизни и впрямь состояла в ее необычайном изобилии: ее было несказанно много, но при этом всегда оставалось свободное место. Отверженные девушки из приюта, даже те, у которых была работа или мужчины, изводились в тисках скуки. Они твердили, что жизнь скучна сама по себе, что она пуста и мертвенна. Хотя ведь на самом-то деле ужас заключался совсем в другом — в опасности свихнуться при мысли о том, сколько всякой всячины вмещает жизнь.
А когда настоящее становилось чересчур уж насыщенным, всегда можно было устремить взгляд на небо с его менее материальным хозяйством. Там даже разнообразие оставалось абстрактным. Утром, когда Мэри шла на работу, небо внушало мысли о музыке сфер. А вечером, уже после работы, когда Мэри возвращалась в приют, оно оборачивалось адским заревом. По утрам белоснежные существа на всех парусах неслись по бирюзовому своду на яхтах и галеонах, а то нежились на солнышке, подложив пухлые ручки под голову в безмятежном океане райского благополучия. Позже, подчиняясь иконографии вечера, они утрачивали свои очертания в раскаленном зловещем лике запада и обращались отвесным кровавым разломом в дьявольском хаосе ночных небес.
Речь идет, конечно, об удачных днях. В несчастливые дни Мэри чувствовала себя опечаленной и разбитой при мысли о тех ошибках, которые она, возможно, совершила, — и тогда небо застилало обычными облаками, а волшебные существа совершенно терялись из виду.
Глава 10 Добрая фея
Однажды утром Мэри несла заставленный грудой тарелок поднос для четверки невероятно старых таксистов. Они всегда выбирали одно и то же местечко — у окна рядом с дверью. Они были к ней так добры, эти милые старички, так милы. Непросто, наверное, подумала Мэри, оставаться такими добрячками после сорока лет сдерживаемой ярости. Им также делает честь, продолжала размышлять Мэри, что они все еще похожи на мужчин. Женщин в таком возрасте женщинами можно назвать только с большой натяжкой. К этому времени они уже больше смахивают на мужиков, утрачивая последний намек на женственность. Вероятно, жизнь бьет их еще сильнее, чем мужчин, а может, быть мужчиной — это естественное состояние. И все женщины в конечном итоге неминуемо возвращаются к нему, несмотря на все их ухищрения.
Утро удалось. Был день зарплаты. Сегодня вечером она пойдет куда-нибудь выпивать с ребятами. Но кое - что радовало ее еще больше. Вчера после обеда она набралась духу спросить у ребят, нет ли у них каких - нибудь книжек, которые они могли бы дать ей почитать.
— Кни-ижек? — в унисон изумились они, и Мэри испугалась, что допустила чудовищную оплошность.
До самого вечера они не переставая бормотали себе под нос:
— Книжки… Ах, книжки!.. Ну да, книжки…
Однако сегодня утром они явились на работу уже
с книжками, у каждого было по три, и оба они сказали Мэри, что она может читать их сколько влезет. Алан принес ей «Жизнь наверху» [11], «Кон-Тики» и «Введение в менеджмент». Расс притащил «Секс в кино», «Внутри Линды Лавлейс» [12]и «Бритт» [13]. Завтра будет воскресенье, и она сможет приступить к чтению.
Мэри по привычке сделала книксен и принялась расставлять тарелки на столе. В этот момент у себя за спиной она услышала:
— Здравствуй, Мэри.
Мэри замерла, не в силах повернуться. Один из таксистов потянулся к тарелке и сказал:
— Это мне, милая.
К этому времени уже многие называли ее по имени. Однако она все равно догадалась, кто именно поздоровался с нею сейчас.
— Не слишком-то далеко, Мэри, — произнес он.
Она обернулась. Это был Принц. Он сидел, откинувшись на стуле и упершись в стену. Ее снова изуми — ло, что он одновременно спокоен и бдителен, в отличие от всех этих других людей. Всегда начеку, все под контролем — свежая газета в руках, чашка кофе, сигарета.
— Здравствуйте. Что не слишком далеко? — не поняла Мэри.
— Это ты мне? Я ничего не говорил, — заявил он.
— Нет, говорили. Вы сказали — не слишком далеко. Я слышала.
— У тебя длинные уши, да, Мэри? — спросил Принц.
— Простите? — Мэри залилась краской.
— И нос ты суешь, куда не следует.
— А у вас голова квадратная.
— Не будь такой зубастой.
— Как? — испугалась Мэри, дотронувшись до рта рукой. И правда, зубы у нее были что надо.
— Тебе палец в рот не клади.
— А?
— Руку откусишь.
— …Простите.
— Эх ты, тупая башка, ну не плачь.
— У меня голова вовсе не тупая.
Он рассмеялся и сказал:
— Бог ты мой! Да с тобой не соскучишься, как я погляжу.
— Мэри! — прокричал мистер Гарсиа. — Я же сказал: живо сюда яйцо-пашот! С тостом!
Мэри уже совсем собралась убежать, но Принц протянул руку и схватил ее за запястье. Мистер Гарсиа заметил это и быстро договорил:
— Все в порядке. Все в порядке, Мэри.
— Садись, — приказал Принц. — Мэри, Мэри Агнец — это имя меня просто доконает.
— Что вам от меня надо?
— Кто ты такая — вот что я хочу выяснить прежде всего. Кто ты? А, ну же! Ты Эми Хайд?
— Не знаю, — честно сказала Мэри.
— Такая была резвая девчушка, эта Эми.
Мэри опустила глаза.
— Господи, надеюсь, это не я.
— И фортели выкидывала что надо.
— Мне… мне нужно прошение.
— Извини?
— Хорошо.
— Прости?
— Прощаю.
Он снова рассмеялся.
— Нет, это никогда не кончится, — сказал он. — Однако давай-ка посерьезнее. Я в адской ситуации на самом-то деле. Да и ты тоже. Будь со мной откровенна, и я отвечу тебе тем же. Давай-ка все карты на стол. Идет?
— Идет.
— Вот это дело. У некоторых людей возникло серьезное подозрение, что Эми Хайд плохо кончила.
— Неужто?
— Да, совсем плохо. Не забывай, ведь она всю дорогу нарывалась на неприятности. «Синяки всегда с руки» — из таких была. И все же, как ни крути, — вот она ты.
— Если это я.
— Если это ты, — Он достал клочок бумаги из внутреннего кармана куртки. — У меня тут есть кое-что для тебя, адресок один…
5 Аруис люди
Поднимаясь, добавил:
— Скорей всего, твой дом родной. — Он выпустил из ноздрей две струи дыма, которые показались призрачными клыками. — Почему бы тебе не прогуляться и не проверить самой, а, Мэри?
11
Вышедший в 1962 г. роман Джона Брейна, продолжение «Пути наверх» (1957), экранизированного в 1959 г. с Симоной Синьоре в главной роли.
12
«Inside Linda Lovelace» (1974) — якобы автобиография Линды Лавлейс (Линда Сьюзен Борман, 1949–2002), порноактрисы, прославившейся главной ролью в фильме «Большая глотка» (1972).
13
Судя по всему, имеется в виду «True Britt» (1980) — автобиография Бритт Экланд (р. 1942), американской актрисы шведского происхождения, скандально известной в 1970-1980-е гг. своими романами с рок-звездами (Род Стюарт и др.).