Страница 40 из 82
Я не рассказывал ей о своих сложных чувствах по отношению к Баби Марневик. Для нее мои изыскания были чисто научного свойства. Она понимала, что в конечном счете моя работа завершится ученой степенью и еще на шаг приблизит ее к осуществлению ее мечты. Профессор и миссис ван Герден.
Как мы назовем детей? Нормально ли английские имена ее родителей (Гордон и Ширли) сочетаются с моей бурской фамилией?
Меня ее вопросы не задевали.
Я ускользал от нее.
— У тебя есть другая?
Да, у меня была другая. За деревянным забором, в двух метрах под землей.
Но как это объяснить?
— Нет. Не говори глупости.
29
— Алло, это «горячая линия»?
— Да.
— Вы действительно заплатите за ценные сведения?
— Мадам, все зависит от того, какими сведениями вы располагаете.
— Каков размер вознаграждения?
— Официально никакой награды нет, мадам.
— Его убил мой бывший муж. Он настоящий зверь, уверяю вас.
— Почему вы думаете, что ваш бывший муж — убийца?
— Он способен на все.
— Какие у вас доказательства его причастности к убийству?
— Я знаю, что он это сделал. Он никогда не платит алименты…
— Скажите, у вашего бывшего мужа есть винтовка М-16?
— Ружье у него есть. Какой марки — не знаю.
— Это штурмовая винтовка? Автомат?
— Он ходит с ней на охоту.
Таким был первый звонок.
— Это мой отец.
— Кто?
— Убийца.
— Какие у вас доказательства его причастности к убийству?
— Он чудовище.
Таким был второй звонок.
Без четверти шесть утра Хоуп ждала ван Гердена у входа в свою контору. Она отперла кабинет; почти пустая комната, только письменный стол и стулья. На столе — телефон. Ван Герден попросил принести бумагу. Она принесла. Они почти не разговаривали. Телефон зазвонил в семь минут седьмого. Хоуп приняла первые двенадцать звонков, встала, вышла. Ван Герден сидел за столом и рисовал на бумажке кубики и квадратики.
— Алло.
— Ван Герден, мать твою, ну и свинью ты мне подложил!
О'Грейди.
— Нуга, статью написал не я.
— Ты, сволочь, ударил меня в спину! В хорошем же виде меня выставляют твои дружки!
— Извини…
— Что толку извиняться, козел! Начальник хочет меня уволить. Взбесился как черт. Я тебе доверял, а ты…
— Нуга, ты все прочел до конца? Ты понял, что я сказал?
— А какая разница? Улики он нашел… Почему ты не принес их мне? Тебе наплевать на старых друзей, вот что!
— Перестань, Нуга. Чтобы найти завещание, у нас всего три дня. Если бы я принес улики тебе…
— Даже слушать не хочу. По твоей милости я по уши в дерьме!
— Извини, Нуга. Я не хотел. А сейчас… извини, мне некогда.
— Пошел ты!
Хоуп принесла еще кофе, послушала другие звонки. Три шутника. Двое не туда попали; остальные обвиняли своих родственников. Она снова вышла. Ван Герден терпеливо ждал. Рисовал на листочке каракули. Он так и знал, что сначала обрушится лавина бессмысленных звонков. Общество больно… Но может быть…
В 9.27 дверь открылась. На пороге стояла Хоуп. В ее глазах ван Герден прочитал что-то новое. Тревога? За ней в кабинет вошли двое мужчин — коротко стриженных, широкоплечих, в одинаковых темных костюмах. Один белый, другой чернокожий. Белый постарше, под пятьдесят или слегка за пятьдесят. Чернокожий моложе и крупнее.
— Это ван Герден, — представила Хоуп.
— Чем я могу вам помочь?
— Мы закрываем ваше расследование, — заявил белый.
— Кто вы такой?
— Посыльный.
— От кого?
— Может, присядете? — предложила заметно помрачневшая Хоуп.
— Нет.
Ван Герден встал. Чернокожий был выше.
— Данное расследование не может быть закрыто, — заявил он, чувствуя, как начинает заводиться.
— Нет, может, — возразил чернокожий. — Интересы национальной безопасности.
— Чушь собачья! — вспылил ван Герден.
— Полегче, — спокойно и властно предупредил белый. — Мы пришли с миром.
Зазвонил телефон. Все уставились на аппарат.
— Удостоверения у вас есть? — спросила Хоуп.
— Имеете в виду пластиковую карточку? — Чернокожий презрительно улыбнулся.
Телефон продолжал звонить.
— Да, — сказала Хоуп.
— Мисс, так бывает только в кино, — снисходительно обратился к ней чернокожий.
— У вас пять минут, чтобы убраться отсюда, — сказал ван Герден.
— А потом что, мальчик?
— А потом я вызову полицию, и вас арестуют за противоправные действия.
Телефон все звонил.
— Нам не нужны неприятности.
— Предъявите судебное предписание.
— Мы решили сначала попросить вас вежливо.
— Вы уже попросили. Теперь убирайтесь.
— Он прав, — неуверенно проговорила Хоуп.
— Если сейчас пойдете нам навстречу, избежите крупных неприятностей в будущем, — заявил чернокожий.
Телефон все звонил. Ван Герден посмотрел на часы:
— Четыре минуты тридцать секунд. И не угрожайте мне!
Белый вздохнул.
— Вы сами не знаете, во что впутались.
Чернокожий тоже вздохнул.
— Вы вторглись на чужую территорию.
— Вы должны немедленно уйти, — более решительно сказала Хоуп.
Ван Герден снял трубку:
— Алло!
Что-то щелкнуло на том конце линии. Какой-то звук.
Ван Герден поднял голову. Белый и черный по-прежнему стояли на месте. Он постучал указательным пальцем по циферблату часов, а затем выразительно кивнул на дверь.
— Алло, — повторил он.
— Это… — произнес женский голос на том конце линии, и он понял, что за звуки слышал. Рыдания. Женский плач. — Это…
Ван Герден медленно сел.
— Я слушаю, — спокойно сказал он, хотя сердце заколотилось как бешеное.
— Это был… — Рыдания. — Это был мой сын!
Дверь открылась, и на пороге показалась Мария, администратор с ресепшна.
— Хоуп, там, внизу, полицейские.
— Так быстро, — обратился белый к черному. — Наши пять минут еще не вышли.
— Я вас слушаю, — тихо сказал в микрофон ван Герден.
— Человек на фотографии… — произнес слабый и далекий женский голос.
— Надо же, как быстро научились реагировать в ЮАПС, — заметил черный. — Теперь я совершенно спокоен за свою безопасность.
— Вы должны немедленно уйти, — твердо заявила Хоуп.
Мария:
— Хоуп, там полиция…
Внутри ван Гердена росла, ширилась красная волна. Он встал, с силой накрыл ладонью микрофон.
— Убирайтесь на хрен отсюда, вы все! Сейчас же!
Глаза у Марии сделались огромные, рот приоткрылся от изумления. Черный и белый стояли, ухмыляясь. Очевидно, они нисколько не испугались.
— Прошу вас. — Хоуп дернула черного за куртку.
Они нехотя вышли — Хоуп впереди, словно локомотив, который тащит за собой сопротивляющиеся вагоны. Наконец дверь закрылась.
— Простите, — сказал ван Герден в трубку, стараясь успокоиться. — Я хотел, чтобы здесь прекратили посторонние разговоры.
Рыдания на том конце трубки.
— Я просто… хочу знать, что происходит.
— Понимаю, мадам.
— Вы детектив?
— Да, мадам.
— Ван Герден?
— Да, мадам.
— Мне сказали, что он умер.
— Да… — Ван Герден с трудом подбирал нужные слова. Главное — не спугнуть ее. — Он скончался, мадам.
— Нет, — сказала женщина. — В семьдесят шестом. Мне сказали, что он умер в семьдесят шестом.
— Кто вам это сказал, мадам?
— Правительство. Министерство обороны. Они сказали, что он погиб в Анголе. Привезли мне медаль.
— Простите меня, но вы уверены, что на фотографии ваш сын?
Он слушал треск помех на линии, шорохи, гул. Интересно, где она? Откуда звонит?
Его собеседница горько разрыдалась.
— Это он. Я каждый день вижу перед собой лицо Рюперта. Он у меня в сердце. Его фотография висит на стене… Я вижу его каждый день. Каждый день!
Ван Герден вышел в приемную. Там была Хоуп, а вместе с ней — парочка клоунов и трое сотрудников отдела убийств и ограблений: старший суперинтендент Барт де Вит, суперинтендент Матт Яуберт и инспектор Тони О'Грейди.