На графских развалинах

– Я… – Ритуля запнулась, не зная, чего сказать. – Не знаю… Она тут была…

– И где же она теперь? – Сухо спросил Фомин. – Я проходил по коридору, дернулся, а дверь в ее кабинет закрыта. Уж не соврала ли ты мне, сучка?

– Не…е, – замотала головой Ритуля.

– Смотри, а то я обижусь и откручу тебе голову, – пригрозил спокойно Фомин. Хотя можно было и не говорить этого. Ритуля прекрасно помнила, как два года назад Фомин здорово отколошматил ее только за то, что она позволила отпустить в присутствие «мамули» в его адрес шутку. Тогда Ритуля неделю не показывалась из дому. Все лицо было в синяках. Теперь же она мучительно соображала, каким образом задняя дверь, ведущая из подсобки на улицу, оказалась не запертой. Скорее всего, кто-то из девчонок выбегал покурить и не запер ее. А Фомин имел привычку входить в кабинет к «мамуле» с заднего входа, чтобы не светиться в зале перед посетителями. Так он делал раньше, когда приходил за деньгами, которые «мамуля» платила за бандитскую крышу.

– Вот урод, – тихонько произнесла Ритуля, смутно понимая, что будет дальше. Вряд ли Фомин вот так запросто поддастся ментам. Хорошо, если просто будет махаловка. Тогда они разнесут здесь все. А может быть и хуже. Ритуля знала, что Фомин всегда носил с собой оружие, а теперь, он и вовсе шагу не может ступить без ствола.

Ритуля приготовилась в случаи чего сразу лечь за стойкой на пол, и гори оно все тут синим пламенем: и это кафе, и менты, и Фомин вместе с ними.

Федор Туманов открыл дверь и первым вошел в кафе и не поверил своим глазам. Даже на какой-то миг приостановился, хотя этого делать было никак нельзя. Но сейчас он никак не мог понять, каким образом Фомин очутился здесь, минуя их.

Кажется, об этом подумал и Ваняшин и увидев стоящего возле стойки Фомина, разговаривавшего с барменшей, буркнул под нос:

– Вот это да. А мы его там ждем.

Они вдвоем направились к стойке.

На звук открываемой двери Фомин обернулся. Посмотрел на Туманова, на Ваняшина и рука скользнула под рубашку, прикрывавшую пояс. За поясом торчала рукоять «Макарова». Быстро достав пистолет, Фомин обернулся к барменше.

– Решила сдать меня, сучка?

Ритуля испуганно закричала и тут же упала за стойку, когда Фомин навел на нее пистолет. И как оказалось, сделала это вовремя.

Пуля пролетела над самой ее головой, слегка пошевелив волосы. На полке стояли бутылки с дорогими винами. Одна из них вдруг разлетелась вдребезги.

Следующая пуля предназначалась Туманову или Ваняшину. Но Фомин на какую-то секунду замешкался, решая, в кого выстрелить первым и упустил из вида Грека. И поступил очень не осмотрительно.

Усатый майор вскочил из-за столика, и в два прыжка очутившись за спиной у Фомина, прыгнул на него, схватив за правую руку, в которой тот держал пистолет. Произошло это в тот момент, когда подполковник Туманов, заслонив собою старшего лейтенанта Ваняшина, оказался буквально в шаге от Фомина. Несомненно, что выпущенная из пистолета пуля, досталась бы ему, если бы не Грек. Сан Саныч схватил Фомина за руку, отводя ее кверху.

Если вначале, никто из посетителей кафе толком не понял, что происходит, то сейчас, после второго выстрела, в зале началась паника. Послышался женский визг.

Та самая дама, с улыбкой до ушей, сидя за столиком, вытаращила глаза, дико наблюдая за всем происходящим. Ее спутник, седоволосый джентльмен, точно окаменел с рюмкой коньяка в руке, не замечая, что вино течет на скатерть. На его лице отражалась полная растерянность.

Кое-кто из посетителей повскакали со своих мест, прячась под столы.

Но третьего выстрела не последовало. Леха Ваняшин довольно сильно ударил кулаком Фомина по печени, а Федор Туманов вместе с Греком, вывернули руку и пистолет выпал на пол.

– Спокойно, граждане! Без паники. Уголовный розыск, – крикнул Туманов. Возможно кого-то, это и успокоило, только не Фомина.

– Твари! Падлы! Урою! – злобно хрипел Фомин. Но эта его злость была скорее от отчаянья. Он уже понял свою обреченность. Понял, что ничего не может сделать, но не привык сдаваться. Попытался левой рукой дотянуться до валявшегося на полу пистолета, и Ваняшину пришлось нанести ему еще один удар. На этот раз уже в челюсть.

Голова у Фомина дернулась как у подшибленного цыпленка и он медленно стал оседать на пол, придерживаемый за руки Греком и Тумановым.

– Леш, ты что охренел? – завопил Грек, опасаясь, что на этот раз Ваняшин переборщил. Силушкой-то его Бог наградил еще той, только держись.

– Ничего, – невозмутимо ответил Ваняшин. – Оклемается. Я его не сильно, только чтоб он не трепыхался, а то ведь, этот гад, чуть Николаича не пристрелил.

Грек застегнул на руках Фомина наручники и легонько похлопал того по щекам.

– Фомин?! – произнес он едва ли не на самое ухо Фомину.

Тот открыл глаза, с ненавистью зыркнул на Грека.

– Ты… – рявкнул он так, что Сан Саныч поморщился.

– Да, – вздохнул Грек. – Видно Леша тебе все-таки слабо съездил по морде. Может еще хочешь?

Кажется, Фомин еще не хотел, но признаваться в этом не собирался. Мешала гордость. Отвернувшись, он плюнул на пол.

– Ненавижу вас, ментов, – сквозь зубы рыкнул он. Но Грека это только развеселило. Он сказал с улыбкой:

– А мы без таких как ты, прямо жить не можем.

– Оно и видно, – скривил губы в усмешке Фомин.

– Ладно, хорош понапрасну шлепать. А ну вставай, – потянул Грек Фомина за руку. – Поедешь с нами. Там и поговорим о любви, а заодно и кой о чем другом.

– Чего это ради, я с вами должен ехать? – посмотрел Фомин на Туманова, потом на Ваняшина, наблюдая за тем, как старший лейтенант зажав двумя пальцами пистолет, поднял его с пола и взяв с ближайшего столика салфетку, бережно обернув, спрятал себе в карман.

– Вы, гражданин Фомин, подозреваетесь в причастности к убийству, – сказал Туманов.

Фомин выглядел внешне довольно спокойным. Исподлобья ненавистным взглядом посмотрел на Туманова.

– Не пойму я. Про что это вы говорите.

Грек улыбнулся, постепенно отходя от того напряжения, которое было у него еще пару минут назад, и сказал:

– А тут и понимать нечего. Получишь по максимуму. Только что ты пытался убить барменшу кафе и подполковника уголовного розыска. Леш, давай сюда пару свидетелей. Сейчас все оформим как полагается. Сядь, – Грек толкнул Фомина и тот рухнул на стул.

Ваняшин прошелся взглядом по перепуганным лицам посетителей и остановил свой выбор на седоволосом мужлане и его даме с улыбкой до ушей.

– Сейчас будут тебе свидетели, – сказал он и решительно подошел к их столику.

– Располагайся, Константин. Ты теперь здесь надолго у нас, – сказал Грек, когда Фомин переступил порог их кабинета и насупившись, уставился на портрет президента, висевший на стене.

Туманов сел на свое место и достав из стола несколько фотографий, на которых была запечатлена найденная в канализационном колодце девушка, разложил их перед сидящим напротив Фоминым.

Тот глянул на подполковника набыченным взглядом.

– Ну и чего? – спросил он, как видно не собираясь утруждать себя разглядыванием этих фоток.

– Взгляни, – предложил Федор.

– Чего мне на них пялиться? – произнес Фомин.

Опера уже поняли с кем приходится иметь дело. С тупоголовым упрямцем, который готов переть напролом. Это подтверждалось и в характеристике, присланной начальником колонии из-под Красноярска. Фомин отбывал там наказание за убийство. Из восьми, определенных ему по суду лет, он отбыл всего лишь три месяца и совершил побег вместе с двумя другими зеками. Тем двум долго на свободе бегать не пришлось. Их скоро поймали. А вот Фомина поймать не удавалось. Он значился в розыске. И при этом, как видно, не очень-то опасался быть узнанным. Возможно, отчасти это благодаря подлинным документам на чужое имя.

Заглянув в паспорт, который оперативники обнаружили в кармане у Фомина, Туманов сказал:

– Ну, о твоих документах мы поговорим попозже, где и как ты их раздобыл…