Страница 3 из 64
– Куда это ты, блин, собрался?
– Давай, поехали, пора за дело, – я снова прибавляю шагу, вниз по лестнице и прочь из участка.
– Я хочу за руль, – ноет он позади.
– А хрен.
Педаль в пол, пролетаю через центр обратно к Чапелтауну, рация все еще бьет в набат.
Эллис потирает руки, говоря:
– С паршивой овцы хоть шерсти клок: по крайней мере, нам заплатят приличные сверхурочные.
– Если только профсоюз не проголосует за возобновление запрета на ненормированный рабочий день, – бормочу я, думая: мне надо как-то от него избавиться.
– Кто хочет перерабатывать – ради бога.
– Когда приедем на место, нам лучше разделиться, – говорю я.
– На какое место?
– Спенсер Плейс, – отвечаю я, думая: неужели он и впрямь такой тупой, каким кажется?
– Зачем?
Мне хочется дать по тормозам и вышвырнуть его из машины, но вместо этого я улыбаюсь и говорю:
– Чтобы пресечь херню в зародыше. Чтобы они поменьше тявкали.
Я поворачиваю направо и снова выезжаю на Раундхей-роуд.
– Ты – начальник, тебе виднее, – говорит он, как будто это всего лишь вопрос времени.
– Ага, – говорю я, не снижая оборотов.
– Ты возьми правую сторону. Начни с Ивонн и Джин в пятом.
Мы припарковались за углом, на Леопольд-стрит.
– Вот блин. Это что – обязательно?
– Ты слышал, что сказал Ноубл? Имена,ему нужны их сраные имена.
– А ты?
– А я пойду к Дженис и Дениз во втором.
Он смотрит на меня искоса:
– Конечно, кто бы сомневался.
Я подмигиваю ему в ответ, от греха подальше. Он тянется к двери.
– А потом что?
– Иди дальше, по порядку. Когда закончишь – подходи сюда.
Он выходит из машины, вздыхая и почесывая яйца. Уже определился.
Мне кажется, что у меня вот-вот взорвется сердце.
Я жду, когда Эллис войдет в дом номер пять, затем открываю дверь и поднимаюсь по лестнице.
В доме тихо и воняет куревом и наркотиками.
Я останавливаюсь на лестничной площадке второго этажа и тихо стучу в ее дверь.
Она открывает, ее темные волосы и кожа мокры от пота, она выглядит так, будто только что трахалась, и трахалась по-честному.
Ночи, наполненные снами о ней.
– Ко мне нельзя. Я работаю.
– Произошел новый случай.
– Ну и что?
– Тебе нельзя здесь оставаться.
– Может, я тогда к тебе перееду, а?
– Ну пожалуйста, – шепчу я.
– Ты ведь хочешь спасти мою честь, правда, господин полицейский?
– Я серьезно.
– Я тоже. Мне нужны деньги.
Я достаю купюры, мну их, пихаю ей в лицо.
– Вот так, да?
– Да, вот так, – киваю я.
– А как насчет колечка, а, Принц Бобби?
Я вздыхаю и открываю рот, чтобы что-то сказать.
– Такого, которое ты своей жене подарил?
Я смотрю себе под ноги, на ковер, на глупый узор из птиц и цветов.
Я поднимаю глаза. Дженис дает мне пощечину.
– Убирайся.
– Раскалывайся, мать твою!
– Отстань от меня!
Эллис толкает ее голову назад, она стукается о стенку.
– От…бись!
– Не валяй горбатого, Карен, – говорю я. – Просто скажи нам, где он, и мы пойдем.
– Да не знаю я, мать вашу.
Она плачет, и я ей верю.
Мы работаем уже больше шести часов. Младший следователь Майкл Эллис не способен узнать правду, даже если она сама подойдет к нему и ударит его по морде. Поэтому он подходит к Карен Бернс, белой, двадцати трех лет, матери двоих детей, имеющей судимости за проституцию, страдающей от наркозависимости, и бьет ее по лицу.
– Полегче, Майк, полегче, – говорю я сквозь зубы.
Она сползает по обоям, рыдая и трясясь от злости.
Эллис теребит свои яйца. Ему скучно, он обломался и чувствует прилив похоти; я знаю, что он хочет стянуть с нее трусы и отделать как следует.
– Перерыв, Майк? – говорю я.
Он шмыгает носом, закатывает глаза и направляется прочь по коридору.
Окно открыто, играет радио. Жаркое майское воскресенье, обычно в такое время слушают чертова Боба Марли, но сегодня Джимми Савайл [2]крутит «юбилейные» хиты последних двадцати пяти лет. Каждая сволочь прячет свои заначки под кроватью, ждет, пока не прекратится вой сирен, пока не закончится все это.
Карен закуривает и поднимает глаза.
– Ты знаешь Стива Бартона? – спрашиваю я.
– К сожалению, да.
– Но ты понятия не имеешь, где он может сейчас быть?
– Если у него есть хоть капля мозгов, то он уже давно нарисовал ноги.
– А у него есть хоть капля мозгов?
– Капля есть.
– А куда он мог свалить?
– В Лондон. В Бристоль. Понятия не имею, блин.
В квартире Карен воняет. Интересно, где ее дети? Наверное, их опять у нее отобрали.
– Думаешь, это он сделал?
– Нет.
– Тогда дай мне наводку, и я отвалю.
– Или?
– Или я пойду пообедаю, а мой напарник тебя тут пока допросит по своей собственной технологии. Потом я вернусь, и мы отвезем тебя на Квинс-стрит.
Она вздыхает и говорит:
– Кто вам нужен?
– Тот, кто любит что-нибудь необычное. Странное.
– Странное? – смеется она.
– Во всех смыслах этого слова.
Она тушит сигарету в пластмассовой тарелке с чипсами и соусом карри, встает и берет свою записную книжку из ящика письменного стола. Теперь в комнате воняет паленой пластмассой.
– Держи, – говорит она, швыряя мне маленький блокнот.
Я просматриваю имена, телефонные номера, номерные знаки автомобилей, вранье.
– Выбери мне кого-нибудь.
– Смотри на Д – Дейв. У него белый «Форд-кортина».
– Ну и что?
– Он трахает без резины, любит засадить в зад.
– Ну и что?
– Как тебе сказать, он не спрашивает разрешения.
Я достаю свой блокнот, переписываю номерной знак.
– Кроме того, я слышала, он не всегда платит.
– Кто-нибудь еще?
– Есть таксист, который любит кусаться.
– Про него мы уже знаем.
– Тогда это – твои клиенты.
– Спасибо, – говорю я и выхожу из квартиры.
Я кидаю монеты.
– Джозеф?
– Да.
– Фрейзер.
– Бобби-легавый! Я же говорю: вопрос времени, и разве я не прав?
Я стою в автомате, в двух шагах от Азад Ранка, и смотрю, как пара пакистанских ребятишек швыряют друг в друга мячом. Эллис отсыпается в машине после своего воскресного обеда: пара банок пива и жирный бутерброд с сыром. По радио передают воскресный крикет и прогноз новых жарких дней, с террасы доносится щебет и чириканье птиц.
Так долго продолжаться не может.
Человек на другом конце провода – Джозеф Роуз, Джо Роуз, Джо Ро. Еще один пакистанчик вступает в игру.
Я говорю:
– Сегодня придет спецназ и заберет вас всех с собой. И, между прочим, не в землю обетованную.
– Вот мать их ети.
– Попробуй – а я посмотрю, – смеюсь я. – Ты можешь дать мне какие-нибудь имена, наводки?
Джозеф Роуз: на полставки – пророк, на полставки – мелкий воришка, на полную ставку – обитатель Спенсер Плейс, перепродающий наркотики, чтобы удержаться на плаву.
– Это как-то связано с миссис Уоттс? – спрашивает он.
– Точно.
– Что, ваш пират все никак не уймется?
– Нет. Ну так что?
– А то, что люди все равно будут бояться.
– Его?
– Да не-ет. Двух семерок, приятель.
Черт, опять начинается.
– Джозеф, назови мне имена, черт тебя побери.
– Я слышал одно: девочки говорят, что он – ирландец. Как тогда.
Ирландец.
– Кен и Кит что-нибудь знают?
– Только то, что я тебе уже рассказал.
В тот момент, когда я повесил трубку, мимо меня промчались два спецназовских фургона, и я подумал: ну, держитесь, жители Спенсер Плейс:
НА ВАС ОПУСКАЕТСЯ ТЯЖЕЛАЯ РУКА ЗАКОНА.
2
Джимми Савайл – знаменитый британский радио– и телеведущий.