Криппен

— Капитан, вы так смотрите, будто хотите задать один заключительный вопрос, — с улыбкой сказал мистер Робинсон. — Я прав?

Он задумался. Между ними повисла тишина, и мистер Робинсон поклялся, что не прервет ее первым. Он смотрел Кендаллу в глаза с такой решимостью, какую редко в себе ощущал.

— Нет, — наконец пробормотал капитан и зашагал прочь.

В тот же вечер мистер Робинсон, мисс Хейз и мистер Заилль сидели за небольшим столиком в бильярдной, попивая коньяк и наслаждаясь обществом друг друга. Им удалось избавиться от миссис Дрейк и детей, и они уже целый час играли на мелочь в рамс — выигрывала в основном Марта Хейз.

— Мне кажется, миссис Дрейк повсюду мерещатся скандалы, — сказала Марта. — Такое чувство, что стоит нам друг с другом побеседовать, и нас тотчас же обвинят в сговоре. Я брала вас под руку, Матье, помните? Так что теперь берегитесь. Я готова на все и твердо решила до конца плавания найти себе мужа.

— В самом деле? — весело спросил он. — И от кого же исходят эти обвинения?

— От дочери. Честно говоря, очень надоедливая парочка. Неужели им нечем больше заняться, кроме как сплетничать да злословить?

— Думаю, нечем, — ответил Матье. — Поверьте мне, я в своей жизни неоднократно встречал женщин, подобных Антуанетте Дрейк. Жизнь у них совершенно пустая, поскольку им больше не к чему стремиться. Денег хватает, и поэтому они лишены амбиций. Из брачных отношений давным-давно выветрилась страсть. Дети их презирают, а они сами презирают своих детей. Однажды я был женат на такой женщине. Много лет назад. Она так меня изводила, что часто хотелось ее придушить.

— И вы это сделали? — с улыбкой спросила Марта.

— О нет, развелся. Чтобы не терять попусту время в исправительных учреждениях.

— Это, знаете ли, не выход, — произнес мистер Робинсон, не заметив, как коньяк, выпитый на голодный желудок, ударил ему в голову. — Убить жену. Это ничего не решает.

— Разумеется, нет, Джон, — заметила Марта. — Мы просто шутим.

— Но люди совершают это на каждом шагу, — сказал он. — И выходят сухими из воды.

— Ненавижу насилие, — произнес Матье Заилль и, закурив сигару, откинулся в кресле. — В своей жизни я слишком часто видел, как люди погибали от рук других, к этому невозможно привыкнуть.

— Чем же вы все-таки занимаетесь? — заинтригованно спросила Марта. — Вы отделываетесь одними намеками и ничего не рассказываете по существу.

— Я занимаюсь искусством, — с улыбкой ответил он. — С годами профиль мой менялся. Театр, опера, управление учреждениями культуры. Можете называть меня международным художественным наемником. Мое имя известно сильным мира сего, и если нужно решить какую-нибудь задачу, они всегда со мной связываются. Скажем так: без дела я не сижу.

— А вы, Марта? — спросил мистер Робинсон. — Чем вы собираетесь заняться по прибытии в Канаду?

Женщина улыбнулась:

— Еще не знаю. Мне кажется, я могла бы заняться юриспруденцией.

— Юриспруденцией? — удивленно переспросил собеседник.

— Да. Мне всегда хотелось стать барристером. [37]Даже не знаю почему. У меня никогда не было такой возможности. Но мистер Брильт, несмотря на все свои недостатки, внушил мне, что я не бесталанна. В конце концов, я ведь еще молода. Я верю, что найду работу, а затем поступлю в университет.

— Надеюсь, вы достигнете своей цели, — сказал Матье. — Но не забывайте: до конца плавания вам все же нужно сделать выбор.

— Выбор?

— Ну, если миссис Дрейк так убеждена, что вы намерены женить на себе меня или Джона, вам придется между нами выбирать.

Марта засмеялась и покачала головой.

— Это невозможно, джентльмены, — сказала она, — хоть я и знаю, кого бы выбрала мне она сама.

Мужчины удивленно уставились друг на друга, а затем снова перевели взгляд на нее.

— Кого же? — хором спросили они.

— Ну конечно вас, Матье, — ответила она. — Вы ведь занимаете «президентский люкс». А я — главная авантюристка на свете. Должно быть, в фантазиях миссис Дрейк вы — самый главный мой избранник. Простите, Джон.

— Ничего, — сказал он, понимая, что Марта шутит, но тем не менее слегка обидевшись.

— Впрочем, между вами сделан еще один выбор, — сказала она через минуту. — Я имею в виду Викторию Дрейк. Она выбрала между вашим сыном и вашим племянником, — добавила Марта, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

— Кстати, как ваш сын? — спросил Матье, повернувшись к мистеру Робинсону. — Не видел его сегодня. Он не приболел? — Придя к выводу, что Эдмунд Робинсон — на самом деле девушка, Матье стал следить за его перемещениями по палубе, но в тот вечер нигде его так и не повстречал. Француза тоже заинтриговали отношения между отцом и сыном, но пока он был не готов обнародовать свое открытие.

— Нет, он совершенно здоров, — ответил мистер Робинсон. — И наверняка где-то неподалеку.

— Если хотите знать мое мнение, — сказала Марта — обоим вашим мальчикам нужно держаться подальше от Виктории. Неприятная девушка.

— Если уж на то пошло, ей бы тоже не мешало держаться подальше от моего племянника, — сказал Матье. — Я лишь недавно взял его на поруки, и мальчик, скажем так, еще не обтесался.

— Эдмунда она совершенно не интересует, — резко возразил мистер Робинсон. — Нелепа сама идея.

— Согласен, — с улыбкой произнес Матье. — Мне они почему-то не кажутся подходящей парой.

— Значит, мы сошлись во мнениях, — подытожила Марта. — Дрейки — люди вовсе не нашего круга.

— Совершенно верно, — сказали оба и чокнулись бокалами.

— В любом случае осталось лишь несколько дней, — добавила она. — И мы снова сойдем на сушу. Надеюсь, за это время Виктория не успеет вызвать между ними сильные трения?

Матье Заилль поднял брови. Хотя он плохо знал племянника, но, судя по характеру мальчика, — а дядя был хорошо знаком с его родословной, — неприятности всегда маячили на горизонте. Матье подумал, что очень обрадуется, если «Монтроз» прибудет в Квебек без дальнейших эксцессов, но почему-то сомневался, что это возможно.

Инспектор Дью чувствовал, как пассажиры сверлили его глазами, когда он прохаживался по палубе «Лорентика»: таращились на него, переглядывались и перешептывались: «Это он? Дью?» Он уже начал чувствовать себя знаменитостью — известным театральным актером или даже членом правительства — и обнаружил, что это ощущение ему нравится. Относительная анонимность инспектора Скотланд-Ярда сменилась — пусть на короткое время — всеобщим интересом и романтическим ореолом. Он спрашивал себя, не разочаровал ли их. Может, они ожидали увидеть более высокого, молодого и красивого мужчину? Или, возможно, именно таким себе его и представляли: внушающая спокойствие наружность немолодого джентльмена, наделенного острым умом и стремящегося послужить правосудию.

Пристальнее всего следили за ним дети. Он чувствовал, как они шмыгают по палубе, словно крысы, прячутся за спасательными шлюпками, ползают на четвереньках под шезлонгами — взволнованные и в то же время испуганные. Иногда он резко останавливался, оборачивался и, увидев трех-четырех из них, скалился и шипел: при этом глаза у детей расширялись от ужаса и восторга, и они, визжа от страха, разбегались по палубе. Их неокрепшие умы не могли провести различие между человеком, совершившим убийство, и тем, кто был послан на поиски убийцы: детям они оба казались участниками зловещего двойного действа, не дававшего им уснуть по ночам.

Один из членов команды проговорился, что на борту «Лорентика» плывет инспектор Уолтер Дью, и очень скоро эта весть облетела всех пассажиров. Пару предыдущих недель большинство следило за рассказами о докторе Хоули Харви Криппене и убитой им жене Коре в газетах. Все обернулось международным полицейским преследованием, и, оказавшись в эпицентре погони, пассажиры испытывали волнение. Поначалу Дью раздражал их навязчивый интерес, и он волновался, что это может помешать аресту, но вскоре это прошло. В конце концов, доктор Криппен с сообщницей находились на другом судне посреди Атлантического океана, и он знал точно где: если даже преступники узнают о преследовании, у них нет никаких шансов спастись. Инспектор велел капитану Кендаллу ничего пока не предпринимать по единственной причине — чтобы до прибытия в Канаду на «Монтрозе» не возникло паники, а в том, что пассажирам его судна обо всем известно, никакого вреда не было. В любом случае весь мир следил сейчас за этой погоней, а сам он превратился в прославленного сыщика.

37

Барристер — высший разряд адвокатов в Англии, защищают дела и произносят речи перед судом, в отличие от солиситоров (атторнеев), уполномоченных лишь к подаче бумаг и документов.