Минос

— Ни с места! Полиция!

Густой лес поглотил мой крик.

Какое-то время я не видела вокруг себя ничего, кроме луча света, который прыгал по веткам деревьев. Я прицелилась в то место, где только что была чья-то фигура. Но ее там уже не было. Он успел скрыться за толстыми стволами деревьев. Я медленно водила фонарем по гуще леса, но видела только стволы деревьев, толстые ветки и темную землю под ними. Недолго думая я бросилась вперед, к тем деревьям, за которыми мог спрятаться преступник. Никого. Ни единой души.

В этот моментснова послышался звук. Стон. Хриплое дыхание.

Они исходили откуда-то сзади или слева от меня. Я бросилась туда, но ничего не увидела, так как звук доносился с противоположной стороны деревьев. Я подошла поближе и увидела толстые секвойи и привязанных к ним людей. Они свисали с них до земли, привязанные за руки к толстым веткам. Все шестеро обнаженных людей с измученными лицами и повисшими вниз головами. В этот момент они напомнили мне шесть копий Иисуса Христа. Яркий луч света выхватил из темноты их согнутые колени, покрытые грязью бедра и наполовину погруженные в жидкую грязь ноги.

Должно быть, я закричала что-то в микрофон, но поначалу меня никто не понял, а я уже не могла повторить сказанное, так как с ужасом смотрела на эти истощенные тела, свисавшие с деревьев, как грозди. Я водила лучом от одного тела к другому и никак не могла сообразить, что именно я вижу. Голова женщины свисала на правый бок. По ее телу пролегали какие-то красные линии, идущие от шеи вниз по груди и заканчивавшиеся в нижней части живота. Глубокие надрезы… Нет, это не кровь, а что-то другое. Похоже, они нарисованы толстым маркером. Да, это линии предположительного рассечения.

Она еще жива.

Если она была в одной группе с остальными, то где они все? Есть ли какой-то порядок в их расположении? Может, они выстроены в одну линию, как это показано на рисунках Везалиуса? Нет. Человек, издававший хриплый стон, был окровавлен. Кровь стекала по его опущенным вниз рукам.

— Матерь Божья, Бэйн!

Агенты уже спешили сюда с другого конца холма. Их фонари ярко осветили это место, и теперь я могла видеть всех шестерых. К счастью, все были живы, хотя двое из них были покрыты пятнами крови. Вероятно, он собирался расчленить их еще живыми, чтобы они видели его. Они вяло двигали руками и ногами, все еще испытывая опьянение от сильнодействующих наркотиков, и сиплые стоны с трудом вырывались из полураскрытых ртов.

— О Боже, — прошептал Бэйн, оторопело глядя на них. — Быстро снимите их оттуда! — заорал он одному из агентов.

— Он убежал туда, — сказала я, показывая рукой на две огромные секвойи, которые стояли на краю поляны, открывающей путь к другому участку леса.

— Оставайтесь здесь, — приказал он, и я покорно подчинилась ему, пытаясь отдышаться и прийти в себя после всего случившегося. А он сообщал по радио направление движения своим агентам. Пять человек бросились туда вместе с ним.

Темный лес перед нами был окутан тишиной. Агенты позади меня возились с ранеными и тихо переговаривались между собой насчет того, как побыстрее разрезать веревки и снять их с деревьев. Они разрезали липкую ленту, а потом осторожно положили их на землю, как обычно снимают с креста распятое тело.

Вдали послышались выстрелы. Их было всего три, и с каждым выстрелом мое сердце начинало стучать все чаще, а дыхание становилось все труднее. Казалось, легкие вот-вот разорвутся на части. После третьего выстрела я живо представила себе мою сестру: я сидела за кухонным столом и делала домашние задания, а Каталина подошла сзади и щелкнула меня по макушке, после чего я мгновенно очутилась здесь, в этом лесу.

А потом я увидела, как двое агентов тащат между деревьями какого-то человека. Я бросилась к ним и направила пистолет на голову повисшего между ними преступника.

— Он мертв? — громко потребовала я ответа.

Они сразу же осветили меня фонарями.

— Нет, — ответил Бэйн и подозрительно посмотрел на меня. — Опустите оружие, детектив.

— Почему вы не убили его? Почему?

— Детектив!

Я смотрела на черные волосы Миноса, на его опущенную вниз голову, находившуюся на расстоянии не больше двадцати ярдов от меня. Моя рука была вытянута вперед, крепко сжимала рукоятку пистолета, курок был взведен, и оставалось лишь нажать на него дрожащим пальцем. Его голова находилась как раз в прицеле, и я никак не могла промахнуться. Цель была бы мгновенно поражена. А Бэйн не успел бы и пальцем пошевелить, чтобы помешать мне прикончить его.

В этот момент пять или шесть стволов нацелились на меня. Конечно, я не видела их, но чувствовала, что они окружили меня со всех сторон.

— Опустите пистолет, детектив Чакон.

Я отказалась выполнить этот приказ.

— Детектив, мы будем стрелять, если вы не опустите оружие и не отойдете в сторону.

А мне было плевать на них в этот момент. Я не боялась умереть сейчас, в эту минуту, которую я ждала столько лет. Я готова была пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы раз и навсегда покончить с человеком, который убил мою сестру. И пусть они делают со мной что хотят.

И в этот момент перед моими глазами, как громкий выстрел, встал образ Серхио.

~ ~ ~

Шесть агентов вывели меня из леса и доставили к Пирсу. Остальные отнесли пострадавших, завернув их предварительно в привезенные с собой одеяла. Они все еще находились в состоянии наркотического опьянения, и агенты уложили их на раскладушки, где они должны были дождаться прибытия вертолета медицинской помощи.

А Миноса, или Бобби Грина, они отвели в другое место, где усадили под охраной в другой вертолет. Он тоже был закутан в одеяло, а возле него суетился один из федеральных агентов, который имел медицинскую подготовку. На белом одеяле отчетливо проступали пятна крови. Одна группа агентов помогла ему забраться в вертолет, а другая, та самая, которая защитила его с оружием в руках, пристально следила за мной.

У меня не было никаких сомнений, что Пирсу уже доложили о том, что произошло в лесу. Более того, он сам, вероятно, предупредил, чтобы они не спускали с меня глаз. Но он не проронил ни слова, поскольку я подчинилась агентам, опустила оружие и спрятала его в кобуру. Он вообще предпочел не говорить об этой операции.

— Все закончилось, Ромилия. — Это было все, что он сказал мне, после чего я позволила себе расплакаться.

Вернувшись в Лос-Анджелес, я не стала звонить матери, так как было уже слишком поздно. Пирс сказал, что отправит меня за государственный счет обратно в Нэшвилл еще до рассвета.

— Мы вполне справимся здесь с этим делом, — заметил он. — Я только что получил сообщение из Медицинского центра Калифорнийского университета. Грин напичкал своих пленников наркотическими средствами, они сейчас очень слабы, долго недоедали, а их организм частично обезвожен. У некоторых многочисленные порезы, раны и кровоподтеки, которые они получили во время похищения и длительного содержания в помещении склада. Но медики уверяют, что их жизни сейчас ничто не угрожает. С ними все будет нормально. Со всеми.

Я ничего не ответила, только покачала головой.

— Вы очень хорошо поработали, детектив Чакон.

Я снова покачала головой:

— Вероятно, ваш помощник агент Бэйн придерживается другого мнения.

— Еще бы. А на будущее, пожалуйста, запомните, что ни в коем случае нельзя направлять оружие на моих людей.

Я пообещала, что не буду этого делать.

— Я еще позвоню вам, — сказал он на прощание.

Мы пожали друг другу руки и расстались. А в такси, которое мчалось по направлению к аэропорту Лос-Анджелеса, я долго думала, что он имел в виду, сказав на прощание эти слова.

— Вот черт, — пробормотала я где-то над Мексикой. Надо было попросить Пирса, чтобы он отправил меня за государственный счет не в Нэшвилл, где меня сейчас никто не ждет, а в Атланту. Ведь вся моя семья сейчас находится там. Я могла бы взять в аэропорту машину напрокат и нагрянуть к моей тете, разбудить всех, а потом обнять сына до боли в суставах. Я бы продемонстрировала матери, что цела и невредима. А еще я сказала бы, что наконец-то покончила с тем мерзавцем, который погубил ее дочь. И мы вместе поплакали бы от счастья.