Минос

Поэтому я продолжала любоваться Лос-Анджелесом из аквариума ФБР, в то время как все остальные сновали взад и вперед, делая вид, что выполняют чрезвычайно важные обязанности.

Молодая симпатичная женщина с красивыми сережками с трудом нашла мне свободный стол для работы. Я села на стул и разложила на столе все свои бумаги, с которыми никогда не расставалась и которые всегда носила в своей сумке. Листы бумаги уже изрядно потрепались, а уголки загнулись, хотя я всегда стремилась держать их в надлежащем порядке. Разумеется, сейчас моя сумка стала намного тяжелее из-за двух книг Дантова «Ада».

Лес самоубийц. Люди, которые заблудились в своем собственном отчаянии и не видели никакого выхода. Именно так относились к смерти в те давние времена. Хотя точка зрения Данте была очень суровой, он все же вел беседы с грешниками и спрашивал их, почему они оказались в аду. А они объясняли ему, как на последней исповеди. Поначалу мне казалось, что наш убийца видел себя в качестве знаменитого итальянского поэта, но потом я лучше узнала Данте и поняла, что это не так. Данте сочувствовал этим страдающим душам, жалел их, а Минос был лишен этого чувства. Минос без колебаний швырял их туда, где они должны были остаться навеки.

Я смотрела в лица этих несчастных людей, заключенных в стволы деревьев. Их израненные, униженные и исстрадавшиеся души попали в ад, как перезревшие семена. И Минос посадил эти семена в землю ада. И они превратились в скрюченные узловатые деревья, на которых сидели злые гарпии и клевали их деревянную плоть.

Это было предупреждение. Данте предупреждал собственный мир: не совершайте этот грех, иначе так закончите свой жизненный путь.

А если это предупреждение нашему миру? Может быть, мой Минос тоже пытается предупредить наш мир об ответственности за злые дела? Может, это некая религиозная миссия, весть людям о совершаемом самоубийстве?

Души самоубийц, талантливо изображенные на гравюрах Доре, помогли мне представить картину, которую я не хотела видеть. Эти гравюры накладывались на изуродованные тела Везалиуса. Мужчины и женщины, начисто лишенные плоти. Минос действовал буквально. Он не мог превратить свои жертвы в деревья, но при этом вполне мог содрать с них кожу и срезать куски плоти.

Сейчас я могла думать так, как Минос. Могла видеть логику его поступков, понимала, за что он убил мою сестру и Джонатана. Для него это имело определенный смысл. И для меня тоже.

Я протерла глаза. Пара глотков виски пришлись бы очень кстати. Не этот кофе, хотя он превосходен, а именно виски. Причем без содовой.

Я листала страницы «Ада» и через некоторое время почувствовала, что все образы Доре стали сливаться в единое целое, один рисунок за другим, изрезанные тела, обезглавленные мужчины и женщины, чьи толстые торсы плавали в море крови. А в самом конце находилось ужасающее изображение сатаны, застывшего в плотном озере льда. Он жевал трех человек своими тремя ртами и был чудовищно свиреп в своей ярости.

Будет ли наш Минос убивать людей до последнего круга ада? Означает ли это, что он закончит свое мерзкое дело где-нибудь в Миннесоте? Для этого он может отыскать много соответствующих грехов. Как долго будет продолжаться весь этот кошмар?

Сзади ко мне неслышно подошел Пирс.

— У нас тут есть кое-что. Некий Итан Коулридж, студент младшего курса Калифорнийского университета в возрасте девятнадцати лет пропал три дня назад. Его сосед по комнате Элайджа Рид сообщил также, что в последнее время беспокоился за соседа, так как однажды вошел к нему и увидел, как тот уставился на пузырек со снотворными таблетками. Поехали.

~ ~ ~

— Что? Вы из ФБР? — удивился Элайджа Рид, уставившись на черную повязку Пирса.

Пирс проигнорировал его вопрос и обрушил на худощавого белого девятнадцатилетнего парня шквал вопросов.

— Ваш сосед по комнате мистер Коулридж имел склонность исчезать на несколько дней?

— Нет, никогда. Он всегда был здесь. Всегда вовремя приходил на занятия, любил вставать рано утром, много занимался и все в таком же духе. И при этом никогда не увлекался наркотиками или чем-то вроде этого. Он даже не пил. И вообще это был хороший парень из какого-то небольшого поселка в пустыне. Извините, но я должен спросить: почему им заинтересовалось ФБР? Разве это не местное дело?

Похоже на то, что он прослушал курс лекций на юридическом факультете.

— Знаете, — уклончиво ответил Пирс, — иногда ФБР берет под свой контроль дела, которые связаны с исчезновением людей.

— Да, но только в том случае, когда речь идет о преступлениях, совершенных в нескольких штатах. Вы ищете какое-то конкретное лицо? — Парень заметно нервничал, но все же не мог отказать себе в удовольствии продемонстрировать эрудицию.

— Похоже, сынок, ты хочешь пойти на работу в ФБР в один прекрасный день? — спросил Пирс с легкой ухмылкой. Это был хороший ход, подумала я, так как парень расплылся в улыбке, несмотря на некоторое смущение. — Продолжай в том же духе, и мы с тобой когда-нибудь поговорим на эту тему. А сейчас послушай меня, Элайджа, мы должны осмотреть эту комнату. — Пирс обвел рукой небольшое студенческое жилье. — Надеюсь, ты не станешь возражать?

Элайджа молча отошел в сторону. Мы с Пирсом огляделись вокруг и поинтересовались, за каким столом обычно работал Итан. Пока Пирс разглядывал его место, я осматривала комнату. А Элайджа уселся на свою кровать и нервно потирал руки, хотя по всему было ясно, что ему нечего скрывать.

— Расскажите мне, Элайджа, — сказала я, оглядывая комнату, — чем он увлекался, на что обращал внимание и что ценил превыше всего?

— Он был очень странным, — ответил тот, немного подумав. — Он часто грустил, очень много занимался, но, как мне кажется, только для того, чтобы хоть как-то организовать свою жизнь. Рано вставал и всегда присутствовал на занятиях. А потом он вдруг устал от всего этого, стал спать в выходные, как будто у него было слишком много свободного времени. Иногда я говорил ему, чтобы он вышел погулять, сходил в кино, но он предпочитал спать до обеда и ничего не делать, что было не характерно для него в обычные будничные дни. Он мог провести в пижаме весь день и даже не смотрел телевизор, когда я включал его. Кроме того, он никогда не выходил в Интернет и ничем не увлекался. По-моему, он просто устал от жизни и не находил в ней никакой радости.

У Итана был четкий и аккуратный почерк. Слишком аккуратный для человека его возраста. Он напомнил мне старую каллиграфию. Расписание классных занятий, памятки о необходимости сдать в библиотеку какие-то книги, детальный список всевозможных расходов, составленный на полях тетради. Иначе говоря, ничего такого, что могло бы вызвать вопросы, что само по себе уже было довольно странным. Ведь этому парню всего лишь девятнадцать лет. Интересно, были у него хоть какие-то мысли, которые выходили бы за рамки раз и навсегда установленного порядка? Никакого дневника, личного журнала, только сухие ученические записи, классные заметки и несколько телефонных номеров. Один из них показался мне знакомым. Я видела его некоторое время назад в блокноте Пирса.

— Агент Пирс.

Он подошел к столу. Я показала ему на один из телефонных номеров.

— Да, хорошо. — Он записал его, а затем посмотрел на стоявший в комнате телефонный аппарат и записал заодно и его номер.

Едва увидев Майки Фаррела, я сразу же вспомнила циничные нотки, прозвучавшие в голосе специального агента Летишии Фишер, когда она говорила о службе горячей линии «Рука помощи».

Майки Фаррел был весьма амбициозным и чрезвычайно активным администратором новой службы по предотвращению депрессий и самоубийств. К тому же он был главным добытчиком спонсорских денег, и когда мы встретились с ним, он как раз беседовал на эту тему с двумя хорошо одетыми женщинами из какого-то большого корпоративного фонда. У меня возникло ощущение, что наше появление вконец испортило ему эту встречу.