Девятый круг

Себаштиану вздернул бровь.

— Эта информация размещена в Интернете?

— Она не всякому доступна, — ответил Давид. — Надо знать, как до нее добраться. Кроме того, мне помогли знакомые ребята-компьютерщики. Они занимаются хакерством просто так, из интереса.

— Да ладно, ты же сам все сделал, — встряла Роса. Давид покраснел.

Себаштиану еще раз недоверчиво прочел записи и глубоко вздохнул. У него тотчас появилось множество вопросов, например, почему доктор утаил от него, что лечил Хуана Аласену? Если оглянуться назад, то определенная логика во всем этом была. Госпиталь «Рамон-и-Кахаль» являлся одним из двух государственных центров автономии, специализировавшихся на лечении лудомании, а на плечи дель Кампо, как заведующего отделением клинической психиатрии, ложилась основная ответственность в решении дальнейшей судьбы Хуана Аласены. Но Себаштиану не находил объяснения, почему «друг Кембриджа» не упомянул о своей причастности к делу Хуана. Разве что больного лечил кто-то из ассистентов доктора, и сам он ни о чем не ведал из-за неукоснительного соблюдения коллегой врачебной тайны. Последнее, впрочем, представлялось маловероятным, поскольку его подпись стояла в заключении.

— Послушайте, вы что-то расследуете? — спросил Давид.

— Точно, — подтвердил Себаштиану. — Сотрудничаю с полицией в связи с одним делом.

— Вот так номер, — пробормотал юноша. — О чем речь?

— Мне жаль, но я не могу тебе рассказать. Однако могу тебя заверить, что ты помог мне больше, чем думаешь. И я должен тебе модем, — сказал Себаштиану, поднимаясь.

— Не надо, — ответил Давид, вскинув руки протестующим жестом. — Честно.

— Ну нет. Договор есть договор. Ты хорошо поработал и заслужил модем. Это будет справедливо.

Себаштиану разыскал портмоне и отсчитал сумму, запрошенную за модем («недорогой, но из приличных», по выражению Давида), и отдал парню банкноты. Юноша спрятал деньги в обтрепанный бумажник и пообещал отдать чек, как только они снова увидятся.

— Я заброшу тебе ноутбук, чтобы ты установил мне на него все, что нужно, — пообещал Себаштиану. — Что касается компьютеров, то я образец беспомощности.

— Если понадобится что-нибудь для расследования, может, я помогу.

— Какой кретин! — вспыхнула Роса, стукнув парня по плечу. — Как ты поможешь?

— Давид раздобыл очень важные для расследования факты, — поспешил вмешаться Себаштиану. Юноша с обидой покосился на подругу. — Более того, твой интернет-поиск магазинов, где торгуют контрабандными газовыми баллончиками, тоже принес хорошие результаты. Учитывая твой КПД, я без колебаний обращусь к тебе, если мне потребуется информация, — пообещал Португалец.

Ребята ушли, и Себаштиану услышал, как на лестничной площадке Давид набросился на подружку с упреками. «Ты зануда», — сказал он ей. «Ага, но ты меня любишь», — ответила она. У профессора сложилось впечатление, будто девушка вертит Давидом как хочет и намного его взрослее. Парень крепко сидел на крючке.

Себаштиану вернулся в гостиную и продолжил знакомство с отчетами судмедэкспертов. Затем он позвонил дону Клаудио.

— Мне нужно у вас уточнить некоторые факты. Вы знали, что Хуан был пациентом доктора Эмилиано дель Кампо?

— Конечно. Эмилиано — наш близкий друг, и он лично побеспокоился о моем сыне. Что-то не так?

— Нет. Меня только удивило, что доктор скрыл от нас эти сведения.

— Понимаю, — промолвил дон Клаудио. В его голосе сквозила печаль. — Мой сын пытался противостоять болезни, словно она была ниспосланным ему испытанием. Он попросил меня связать его с Эмилиано, но на встречу решил идти один. Хуан обладал множеством недостатков, но в тяжелые минуты проявлял большое мужество и самообладание. И он, наверное, не хотел огласки, поскольку думал, что руководство в НРЦ вряд ли посмотрит сквозь пальцы на его… — он запнулся, подбирая более мягкое выражение, — состояние. Это важно для следствия?

— Не знаю, дон Клаудио. Любые факты имеют значение.

Они еще немного поговорили, и Португалец повесил трубку, расстроенный, что очень многие, оказывается, были в курсе дела, в то время как до него столь деликатная информация дошла с опозданием.

Через полчаса профессор встречал гостей. Поздоровавшись, друзья сразу направились в гостиную вслед за Себаштиану. Беатрис тащила, прижимая к груди, картонную коробку, набитую папками и бумагами. Судя потому, как молодая женщина наклонялась назад, чтобы сохранить равновесие, коробка была очень тяжелой, однако дама не отдала ценную поклажу Себаштиану, когда тот предложил помощь. Морантес здоровой рукой держал блюдо с Майорки неким и пирожками.

— Вкусные, — сообщил он, отдавая Португальцу блюдо. — Пирожки — это идея Беа.

— Неужели? Как кстати.

В гостиной два кресла и бежевый диван располагались вокруг стеклянного стола, где, как на витрине, лежали самоцветы, переливаясь радужными оттенками. Среди камней выделялся один: ярко-синий, почти что цвета электрик, покрытый небольшими наростами, он был величиной с помёло средних размеров и весил целый кинтал. [52]Из этой комнаты полукруглый арочный проем вел в столовую, все пространство которой практически полностью занимали громадный стол красного дерева и восемь английских стульев. Себаштиану предполагал, что их английское происхождение явилось следствием пылкого увлечения матери викторианской мебелью; впрочем, она восхищалась любым куском дерева, привезенным с Британских островов. После переезда в Мадрид мать стала владелицей одного из первых антикварных магазинчиков на улице Листа в квартале Саламанка. Себаштиану смутно помнил историю приобретения лавки меньше чем за миллион песет: чем дальше, тем больше предание обрастало мелкими подробностями, и ему с трудом удавалось уследить за всеми хитросплетениями сюжета. Он так и не узнал, по какой причине мать вдруг продала магазин, отказавшись от процветающего предприятия — маленького подвальчика, полного грез.

У стола с фланга стоял массивный старинный комод, где обычно хранилось столовое белье. Дальнюю стену закрывал гобелен, родной брат того, что красовался в прихожей (безупречные римляне в сандалиях, тощие собаки и виноград), там же находилась и пара полок с серебром, потемневшим от времени, несмотря на старания дочери Бенито.

Накрыв стол красного дерева скатертью, Себаштиану попросил Беатрис поставить коробку с краю, рядом с его ноутбуком и стопкой тетрадей, купленных утром. Беатрис осторожно опустила коробку на стол и правой рукой поправила непослушную прядь, выбившуюся из косички. Молодая женщина была почти без макияжа и одета в удобные джинсы.

— Беа в курсе утренних событий, — заметил Морантес, подразумевая информацию, полученную в магазине в Хетафе.

— Я отдала приказ о задержании этого Како, — сказала Беатрис. — Зная кличку и учитывая его прежние судимости за употребление наркоты, найти его досье в нашей компьютерной базе оказалось нетрудно. Он действительно сейчас в Марокко. Его выезд зарегистрирован на таможне. Как только он ступит на испанскую территорию, мы возьмем его за шкирку и притащим в Мадрид.

Себаштиану кивнул и сказал:

— Мне уже приходило в голову раньше, что убийца, возможно, врач. Похоже, так считает и наш Како. Если гипотеза подтвердится, мы однозначно продвинемся вперед в расследовании. С другой стороны, нас могут заманивать в тупик с помощью ложных улик. Соответствует, — он сделал небольшую паузу и продолжил не без ехидства, — портрету вашего таинственного подозреваемого?

— Боюсь, что нет.

Беатрис сняла пиджак, оставшись в броском облегающем бордовом свитерке, явно предназначенном для того, чтобы доводить мужчин до инфаркта, и начала выгружать содержимое из коробки. Морантес уселся справа от младшего инспектора, а Себаштиану прислонился к громоздкому комоду с ящиками, занимавшему левую стену в столовой.

— Как я тебе говорила, — начала Беатрис, — существует некто, у кого есть все основания ненавидеть Мартинеса, но, к несчастью, он не может быть тем серийным убийцей, которого мы ищем. Одним словом, я оказалась в затруднении. Позволь, я расскажу, как Мартинес провел предпоследний вечер своей жизни. За день до смерти наш толстяк адвокат организовал фуршет у себя дома, пригласив теплую компанию сослуживцев: директоров и адвокатов фирмы, консультантов, секретаршу, парня из технического бюро и так далее. Мартинес пользовался любым предлогом, чтобы закатить вечеринку. Всего прием почтили присутствием восемнадцать человек, в том числе и некий тип по имени Хакобо Рос.

52

Мера веса. 1 кинтал = 46 кг.