Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 39 из 58



Священник сфотографировал алтарь и в последний раз окинул помещение беглым взглядом, скользя по углам лучом карманного фонаря. Он не знал, что хочет здесь найти.

— Уже уходите? — спросил портье, который стоял, прислонившись к двери, и видел, как Клоистер вышел из угольного сарая.

— Да. Но я еще вернусь. Только захвачу лампу, чтобы делать фотографии.

— Очень хорошо… И спасибо за то, что дали денег моему отцу. Я надеюсь, вы простите его… заинтересованность.

Поймав на себе робкий доверчивый взгляд мальчишки, священник не смог удержаться от улыбки:

— Не беспокойся. Его помощь была бесценной. Я благодарю вас обоих за то, что уделили мне время. Спасибо за все.

Попрощавшись с молодым человеком, Клоистер зашагал по проспекту Содружества. Посещение подземелья старой церкви оставило у него впечатление, которое невозможно было передать словами.

Вернувшись в колледж иезуитов, он загрузил ноутбук и открыл текстовый документ, в котором хранилось все, что имело отношение к исследованию: заметки, идеи, планы. Он дописал пару новых строк, включил диктофон, нажал на воспроизведение и прослушал свой голос. Священник внес в документ описание подземелья и свои впечатления. Его последние слова были о том чувстве подавленности, которое он ощутил, когда покидал подвал. Но на этом запись не закончилась. Там было что-то еще. Другой голос, почти шепот.

От неожиданности Клоистер чуть не подпрыгнул на месте. Этот голос обрушился на него и разнесся гулким эхом в ушах и мозгу. Очень тихий, но, без сомнения, мужской. Когда голос замолчал, священник едва не упал со стула. Мышцы лица заныли, по всему телу пробежала дрожь.

«Ты уже здесь? Я ждал тебя. Как я рад, что ты пришел. Ты будешь моим другом? Уверен, ты хочешь знать, кто я, и ничего не можешь с собой поделать. Это сильнее тебя. Ты хочешь знать правду, а я тот, кто может открыть ее тебе».

Сокрушительной силы взрыв сотряс мозг Клоистера, разметав последние остатки сомнений. Страх растекся по венам густой черной жижей. Все это происходило с ним. Он добрался до сути, и уже от одной мысли об этом у него закружилось голова, лишив его холодной ясности разума, как это случилось с доктором Барретт во время ее сеансов с Дэниелом. Клоистер был уверен: беспристрастная цифровая память запечатлела тот самый голос, которым вещал старый садовник. И сейчас этот голос звал иезуита. Звал его к себе. Он должен был немедленно вернуться в отель «Венданге». Побороть страх и броситься в пучину неизведанного.

Этот голос был психофонией, но не простой психофонией. Слишком четкой. Ужасающе четкой и разборчивой. Психофонию — явление, когда голос, распространяющийся на частотах, недоступных человеческому слуху, фиксируется звукозаписывающим устройством, — открыл в 1959 году шведский актер и кинопродюсер Фредерик Гюргенсон. Открыл, как это часто бывает, случайно. Гюргенсон подбирал звуки природы и пение птиц для радиорепортажа. Позже, проверяя записанные звуки, он убедился, что на пленку «прокрался» чей-то голос, который он не мог услышать при записи. В нем Гюргенсон признал свою покойную мать. Голос называл его так, как это делала только она: «Фридель, Фридель, ты слышишь меня?» Незадолго до этого, в двадцатых годах двадцатого века, случаи психофонии были зарегистрированы в Советском Союзе. В это же время, в октябре 1920 года, величайший изобретатель современности Томас Альва Эдисон заявил в интервью престижному «Сьентифик Америкэн», что работает над устройством, которое позволит ни больше ни меньше как связываться с духами умерших. Он считал, что это научно обосновано. Он верил, что после смерти человека его душа сохраняется и даже способна взаимодействовать с материей.



В любом случае, психофония была фактом, хотя до сих пор не существовало убедительной теории, объяснявшей ее происхождение. Одни считали ее «голосом с того света», другие — пойманным эхом прошлого. Кое-кто, правда, объявлял психофонию домыслами самих исследователей.

Многим из тех, кто смеялся над психофонией или считал ее надувательством, никогда бы не пришло в голову оставить диктофон включенным у себя дома, чтобы потом проверить то, что записалось. Юмор и презрение — лучшее средство от призраков. Но психофония — не шутка, а беспокоящая, иногда пугающая, реальность, которая привлекала к себе внимание таких серьезных организаций, как Ватикан или НАСА. Поэтому Клоистер удивился не самой записи, сделанной диктофоном в подземелье, а ее специфическому содержанию. Очевидно, он вошел в контакт с каким-то существом, бесспорно наделенным разумом, которое обращалось к нему не из прошлого — из другого измерения. Оправившись от первого потрясения, Альберт решил, что нужно повторить контакт, но на этот раз самому выступить его инициатором.

Он подошел к столу, вывел компьютер из спящего режима и создал новый документ, которому дал название «Контакты». В нем он записал все вопросы, которые пришли ему в голову, создав что-то наподобие теста. Это были те вопросы, которые возникли у Клоистера, когда он стоял посреди подземелья с включенным диктофоном. Если он не ошибался — существо ответит ему. В конце концов, оно само привело иезуита в подвал и пообещало открыть правду, в которой он так нуждался. Он вновь прослушал этот голос, сохранившийся в цифровой памяти диктофона, — спокойный, может быть немного ироничный. Этот голос вселял ужас.

23

Одри еще раз выглянула из укрытия, чтобы убедиться, что из дома никто не выезжал. Она ждала здесь, стоя за деревьями, с рассвета. Всю ночь Одри провела в машине, припрятанной неподалеку, в буйных зарослях, не включая печку, и поэтому страшно замерзла. Иногда она просыпалась, но потом снова проваливалась в сон. Открыв глаза в пять утра, Одри, повинуясь какому-то странному импульсу, сделала то, чего не собиралась: включила свой мобильный, который был отключен с тех самых пор, как она сбежала из Бостона, и набрала номер Джозефа Нолана. Ближе его и матери Виктории у Одри после пропажи Юджина никого не было. Джозеф долго не подходил к телефону. Ничего удивительного. В такой час большинство людей еще видят седьмой сон. Наконец на другом конце трубки кто-то, подавив зевок, ответил:

— Да, слушаю вас.

Когда Одри услышала родной голос, ее сердце сжалось от нежности и грусти. Грусти по мечте, которой не суждено сбыться. «Думаю, у нас не все так плохо, Джозеф, — вырвалось у нее. — Думаю, я могла бы тебя полюбить…» Она уже любила Джозефа, но признаться в этом было выше ее сил. Не дав ему ответить, она тут же сбросила вызов, а затем снова выключила телефон.

Ей предстояло провести еще один день на острове Фишерс-Айленд. Здесь, в великолепном доме из белого дерева и изящного кирпича, неподалеку от тихого водоема, гордо именуемого озером Сокровищ, жил Энтони Максвелл — человек, похитивший ее сына в Кони-Айленде. Максвелл был мерзавцем, но далеко не глупцом, иначе где бы он нашел деньги на такие хоромы.

— Что тебе можно делать и чего нельзя, ты узнаешь с Бобби Бопом, — рассеянно прошептала Одри.

Эта фраза присосалась к ней как пиявка, и она не могла выкинуть ее из головы, потому что эта фраза принадлежала Максвеллу. Одри пришла в ужас, узнав, что объект ее ненависти — известный детский писатель. Рассказы для детей, написанные им за последние три года, принесли ему славу и богатство. Об этом ей сообщил моряк службы береговой охраны Фишерс-Айленда, когда Одри спросила у него, как пройти к дому Максвелла. Моряк маялся скукой на пустынном причале и поэтому, обрадовавшись возможности переброситься с кем-нибудь словечком в этот ночной час, выложил ей как на духу всю историю писателя. В течение последних трех лет Максвелл стал знаменитым и очень богатым. Моряк, между прочим, произнес эту фразу, которой завершались все рассказы Максвелла: «Что тебе можно делать и чего нельзя, ты узнаешь с Бобби Бопом». «Это наживка. Рыболовный крючок, на который он их ловил», — неожиданно подумала Одри, и ее губы побелели от гнева. Одри приехала на Фишерс-Айленд только ради того, чтобы заставить этого ублюдка заплатить за все. Она сама накажет его — так она решила еще в Бостоне. Обращение в полицию приведет лишь к бесконечной судебной волоките, и кто знает, удастся ли ей собрать все необходимые доказательства, чтобы засадить Максвелла за решетку. Нет, Одри не могла рисковать. Ей оставалось одно: взять правосудие в свои руки. Но ей все еще недоставало решимости, или, скорее, она боялась ошибиться и поэтому решила пока понаблюдать за ним. Так Максвелл из хищника превратился в добычу Одри.